Первое житие святого Антония Падуанского, называемое также «Легенда Assidua»

Страстная любовь к «блаженному уединению» была довольно распространена на заре харизматического движения кающихся из Ассизи. Бегство от царствующих в суетном мире и порабощающих человека лжи и расточительства, с целью наполнить свою жизнь бескомпромиссной искренностью и свободой, возрастать в дружбе с Богом, отказаться от «эго» – вот к чему стремится Антоний, разделяя идеал собратьев по Ордену.

Красной нитью через трактат проходит диалектика антитезы и взаимодополняемости «мира» и «одиночества», апостольской деятельности в народе и созерцательного безмолвия в скиту. Тема «бегства» от навязчивых светских развлечений звучит уже в 3, 3: повседневный мир все более докучал ему… опасаясь, как бы не прилип случайно к нему прах земных удовольствий. Разочарование толкает к первому шагу: Фернандо уединяется в обители каноников св. Викентия. Однако из-за постоянных визитов друзей становится трудно быть рыцарем Господа в безмолвии, юноша решает раз и навсегда порвать со всем, что напоминает о прошлой жизни, и переезжает в далекую Коимбру, из любви к плодотворному безмолвию (4, 1).

Еще одно важное замечание: поскольку отвратиться от горнего можно и среди отшельников, святой в скиту на горе Монтепаоло создает себе крошечный «скит» и проводит долгие часы в уединении в келье, обустроенной в пещере, чтобы ничто не препятствовало ему там посвящать себя Господу (7, 6). В Кампосампьеро он распорядился построить для себя келью на огромной орешине, поскольку счел ее местом наиболее пригодным для уединения, так как покой ее способствовал созерцаниию (15, 5).

Вспомним и обитель, названную в честь святого Антония (5, 3), неподалеку от Коимбры, откуда смиренные кающиеся монахи выходили к народу с братским наставлением и за подаянием – хрупкое равновесие между покоем, способствующим созерцанию (15, 5), и рвением о спасении душ. Синтез апостольства среди людей и молитвенной аскезы наилучшим образом воплотили в жизнь нищенствующие ордены.

Умирающий святой соглашается с предложением брата Виното укрыться в Арчелле, чтобы избежать большой тревоги и великого волнения (17, 9) падуанцев и встретить решающий час под кровом общины. Обессиленные невосполнимой и неожиданной утратой, братья решают не распространять страшное известие, чтобы не растоптала их, налетев, толпа народа (18, 1); их обитель должна остаться убежищем тишины и мира.

Однако, несмотря ни на что, новость стремительно разносится по всей Падуе, и братья еле успевают выстроить оцепление вокруг почившего, чтобы сохранить вокруг него «торжественное безмолвие». Описывая эти события, агиограф «разрывается»: с одной стороны, он симпатизирует и восхищается горячим благоговением горожан, с другой – любит священное молчание. На это противоречие указывают изящные выражения: отпустив народ, закрыли врата… чтобы избежать нападения (21, 8); толпа неожиданно напала… и бесстыдно сокрушила засовы и врата (ibid 9). Антоний теперь погружен в Божественное созерцание, стяжав бессмертие (19, 4), завершив трудный путь отречения от преходящего и постепенного погружения в абсолютное: живя во плоти, но не по плоти (47, 6).

3. Глашатай Слова Божия (5, 13)

Главным достоинством личности Антония и в агиографии, и в средневековой гомилетике называется харизма евангелизатора. Тема проповеди доминирует в Assidua, остальные достижения и стремления Антония подчинены ей: благовестие – особая миссия, которую ему надлежит исполнить на земле, это его уникальный вклад в дело спасения.

О том, как он изучал богословие, рассказывается именно в перспективе его будущей миссии сеятеля слова Божия. Родители вверяют маленького Фернандо духовенству собора – чтобы научить священным писаниям (2, 5). Во второй части четвертой главы, посвященной его восьмилетнему пребыванию в Коимбре, рассказывается о его необычайном упорстве в изучении Библии и сочинений Отцов Церкви: как для того, чтобы укрепиться в вере и жизни по Евангелию, так и для того, чтобы подготовиться излагать и защищать богооткровенную истину. В самом имени Антоний, выбранном после перехода к миноритам, агиограф усматривает предзнаменование: словно предвидя, что в будущем станет глашатаем слова Божия (5, 13). Анализируя общераспространенную этимологию имени, автор выводит его из словосочетания гром свыше – еще одна аллюзия на умение владеть разумом и голосом при возвещении глубоких, непростых истин Писания, настолько, что редко кто, даже из тех, у которых чувства навыком приучены, мог уразуметь его изысканную речь (5, 14). Тут Assidua единственный раз подчеркивает сложный характер вероучительных бесед Антония, под которыми следует понимать его лекции по библейскому богословию и наставления, обращенные к клирикам; и в наши дни Sermones (Проповеди) святого оказываются твердым орешком даже для подготовленного и образованного читателя. Когда же Антоний обращался к народу, его речь становилась понятной и ясной – в противном случае тысячи людей, в большинстве своем неграмотных, не стекались бы издалека, чтобы услышать его (ср. 17, 2). Указания на глубину и сложный характер его речи мы встречаем в рассказах о проповеди в Форли и в папской курии.

В Марокко ему не удалось возвысить свой голос; Всевышний не принимает жертву нетерпеливого, импульсивного юноши и отправляет его на «переподготовку». На генеральном капитуле в Ассизи Антонию не предложили отправиться в новое миссионерское путешествие, вместо этого брат Грациан счел наилучшим направить его в затерянный в Апеннинах скит. Все это для того, чтобы Антоний все свое образование и познание пленив в послушание Христу заявил, что ничего так не желает и не жаждет, как обнять Иисуса, и притом распятого (7, 3). Лишь подчинив себя Христу, соединившись с Ним, он сможет стать глашатаем и голосом Бога.

Вот какой урок Антоний дает францисканским проповедникам: Слово жизни нужно возвещать в первую очередь собственной жизнью, а уже потом устами. Конечно, Слово обладает действенной силой, но в порядке воплощения Оно приспосабливается к «передатчику»; Слово становится человеком, его можно распространять, лишь пропитавшись им. Час Антония пробил на рукоположении в Форли. Откровение, наполняющее всех изумлением: язык его – можно сказать, трость Святого Духа /…/ благоразумно изложил суть дела, ясно и в кратких словах (8, 7) (ясность, краткость, способность мудро считаться со слушателями – основные черты проповеди Антония, см. 10, 3–5). Потрясенные братья видят в нем человека Божия – человека самоотреченного, выдающихся добродетелей, достигшего высот познания Божественной реальности.

4. Тема свободы

Наряду с пастырской харизмой Антония отдельного упоминания заслуживает тема «свободен от» и «свободен ради», подспудно звучащая на страницах Assidua. Святой приводится в пример как человек свободный: в первую очередь, от собственного замысла, пусть и возвышенного, стать мучеником; от обольщения, что его ученость стяжает ему лавры в Ордене. Истинный ориентир в жизни Антония – благодать; он же, преодолев суровый путь, освободился от рабства своеволия, сделал решительный евангельский выбор: да будет мне по слову Твоему (ср. Лк 1, 38).

Он свободен от внешних условностей, обрезающих крылья духа. В Assidua не случайно нет образа «отца»; ни Антоний, ни Франциск не прокладывают путь своим ученикам. Читателю предлагается узнать, желать, принимать, жаждать Распятого Христа (ср. 7, 3), и если есть в этом мире идеал, то это именно Господь. Со своей стороны Антоний не хочет повторить чужой духовный путь; он не позволяет себе примкнуть к аскетическим и мистическим подвигам выдающихся подвижников. Точно так же он не желает привязывать себя к какому-либо незыблемому земному авторитету, не желает ориентироваться на него.

Евангельская жизнь Антония основана на внутренней свободе: следовать лишь Божественной воле и служить душам. Он не стремится собрать вокруг себя «отряд антонианцев», единственное, чего он желает – позволить Христу свободно действовать в верующих, согласно дарам и образу жизни каждого. Он дает нам еще один урок – урок уважения, урок истинной свободы, который современный читатель обязательно оценит по достоинству.

От внимательного взгляда не ускользнет абсолютная свобода святого от «политической» западни той эпохи. Антоний не симпатизирует той или иной идеологии, ему не по пути ни с одной партией; он не натравливает гибеллинов на гвельфов и старается уберечься от того, чтобы быть втянутым в воронку событий. Он – служитель спасения, а не раб преходящего. В том же самом направлении движется францисканство с самых своих истоков, не противопоставляя себя исторической реальности, а предлагая свободу от двусмысленного раздвоения. Агиограф категорически не касается разрушительной политической темы! Например, решительно отбрасывается биография активного сторонника одной из партий, знатного синьора Тизо (15, 3), и на страницах Assidua тот предстает всего лишь заботливым другом святого и братьев.

Антоний «свободен ради» славы Божией, ради собственного спасения и спасения братьев. Он отрекся от себя и стал принадлежать всем. Из этого извлекают благо прежде всего его собратья, и вот, Антоний, если нужно, отправляется в странствие по разным странам, приступает к написанию внушительного Opus evangeliorum[19 - Так сам святой называет в эпилоге свои Sermones dominicales (Воскресные проповеди), т. II.], принимает на себя административную ответственность, отправляется по поручению капитула в папскую курию для разрешения проблем Ордена. Он принадлежит и народу, которому отдает себя в изнурительном миссионерском служении как проповедник, исповедник, защитник и заступник пред Богом.

Верджилио Гамбозо OFMConv.

Первое житие святого Антония Падуанского, называемое также «Легенда Assidua»

Пролог

1. Начинается пролог к житию святого Антония

1. Побуждаемый настойчивой просьбой братьев (Assidua postulatione fratrum) и движимый желанием извлечь пользу из спасительного послушания, взялся я изложить житие и деяния блаженнейшего отца и брата нашего Антония к похвале и славе (1 Петр 1, 7) Всемогущего Бога, ради любви и почитания верных. 2. Житие святых передается в записях последующим поколениям для того, чтобы всегда и во всем воздавалась слава Господу, а верующим, внимающим рассказу о чудесных знамениях, которые Бог явил в святых, указывался бы пример для исправления жизни и огонь благочестия.

3. Посему, зная, что на такое дело я совершенно не способен, все же не удержу уста мои (ср. Пс 39, 10), уповая, что Тот, Кому ведомы намерения сердечные (ср. Евр 4, 12), доведет мой замысел до конца. 4. Я обращаю к молящим Христа правдивое, но краткое, не витиеватое слово, ибо не желаю изобильным красноречием льстить их слуху (ср. 2 Тим 4, 3) и потчевать читателей листьями вместо плодов.

5. Не все из описанного сам я видел очами (ср. Ис 64, 4), но узнал от господина Сугерия[20 - Сугерий (Суэйро) II Вегас, четвертый из епископов Лиссабона после реконкисты 1147 г., возглавлял кафедру с 1210 по 1232 г. Предстоятель лиссабонской кафедры посетил Папскую курию в 1231 г., уже после начала процесса канонизации Антония. По всей видимости, перед возвращением на родину он побывал в Падуе, где молился на могиле своего великого соотечественника и духовного сына.], епископа Лиссабонского, и из сообщений других католических мужей[21 - Чтобы собрать необходимый материал для описания vitam et actus (всего, что совершил за свою жизнь Антоний, ср. выше 1, 1), Аноним пользовался собственными воспоминаниями и сведениями, почерпнутыми, предположительно, во время епархиального процесса канонизации (см. также 27, 7–1) у других свидетелей, в первую очередь, у собратьев по Ордену, среди которых основное место занимали товарищи (consocii) святого Лука и Руджеро (ср. 15, 6).]. 6. Но ведь именно так Марк и Лука написали Евангелие, а святой Григорий – свои беседы с Петром[22 - А. Векки проницательно замечает: Аноним «немедленно, в самом начале, сравнивает свое сочинение с трудами евангелистов Марка и Луки, а также Собеседованиями [о жизни италийских отцов и бессмертии души – прим. пер.] св. Григория Великого».Но не столько само по себе дело (ср. 1, 3) приобретает в его глазах такую значимость, сколько образ святого, который он готовится воскресить на этих страницах, и его деяния, главным образом, возрождение общественной и духовной жизни Падуи.], ибо, как сам свидетельствует, обо всех событиях, о которых в них идет речь, он узнал из рассказов мужей, достойных доверия.

7. Чтобы верные, благочестиво читающие сие житие, скоро находили (ср. Быт 27, 20) то, что им нужно, я разделил свой труд на две части и добавил к каждой главе заголовок. 8. В первой части я изложил самые важные события жизни Антония, ради краткости отобрав их из прочих событий, произошедших после его первого облачения в рясу каноника[23 - Habitus regularis, облачение Фернандо, – ряса регулярного каноника, свидетельствующая о его принадлежности к Ордену св. Августина (ordo sancti Augustini), ср. 3, 5. Это облачение называется первым (primaria) по отношению к францисканской рясе, в которую святой облекся, оставив монастырь каноников в Коимбре; см. 5, 5.8: ordinis vestri habitum […] animo desideranti suscipiam […] religionis sue habitum in monasterio viro Dei ocius imponunt.]. 9. В следующей же главе, опираясь на свидетельство наших братьев и верующих, достойных доверия, я рассказал о чудесах, которые через него совершил Господь (Притч 16, 4).

10. Посему я, писавший сие послание (Рим 16, 22), призываю читателей: увидев, что я кое-где рассказал меньше, чем хотелось, или, случайно заговорившись, отошел от истины, не спешите обвинить меня во лжи (Vlg: ср. Быт 38, 23) и неправде, а милосердно простите мое неведение и забывчивость.

ПРОЛОГ ОКАНЧИВАЕТСЯ.

Начинается житие святого Антония

2. О родном городе святого Антония

1. Итак, есть, как сказывают[24 - Это ut ferunt (как сказывают) – не что иное, как риторическое кокетство. Хотя Аноним писал житие в далекой Падуе, безусловно, он не сомневался в существовании in extremis mundi fi nibus, то есть на берегах западного Атлантического побережья, civitas quaedam […] que ab incolis nuncupatur Ulixbona.], в Португальском королевстве[25 - In regno Portugalie: название происходит от Portus и Cale, городов Порту и Гайа, расположенных в устье реки Дору. Древняя римская Лузитания, захваченная сначала вестготами, а позже арабами, в XII в. восстановила независимость и начала развиваться самостоятельно. Вначале страной правил глава рыцарей конкистадоров, Альфонсу Энрикеш, который, одержав победу при Сан-Мамеде (1128 г.), положил начало процессу отделения своего графства от королевства Леон и занялся отвоеванием земель, захваченных маврами. В 1143 г. он объявил себя вассалом Святого Престола, однако королевский титул был признан за ним лишь в 1179 г. благодаря Папе Александру III. Альфонсу Энрикеш умер в 1185 г. За время жизни святого Антония на португальском троне сменились три монарха: Санчо I (ум. в 1211), Альфонсу II (ум. в 1223) и Санчо II (ум. в 1248).] город, расположенный у предела западного (Vlg: ср. Быт 13, 4.7), на самом (Исх 26, 22; 36, 32) краю (Иер 50, 26) мира, называемый его обитателями Лиссабон[26 - Древний город Олиссипия или Фелицитас Юлия был по строен на берегу устья реки Тежу (Тахо), где она, перед тем как впасть в Атлантический океан, образует залив, называемый «соломенное море». В 1147 г., после долгой и трудной осады, армия крестоносцев (среди них были также англичане и французы) под предводительством Альфонсу I завоевала город, однако столицей королевства он стал лишь в 1260 г. В 1394 г. в Лиссабоне была основана архиепископская кафедра, которая с 1716 г. носит титул патриаршей.], потому что, как говорят (ср. Иер 3, 1), он основан самим Улиссом. 2. В стенах его в честь Преславной Девы Марии воздвигнута удивительно величественная церковь[27 - Древний романский собор, построенный Альфонсу I, существует до сих пор. В нем сохранилась купель, в которую был погружен новорожденный Фернандо во время крещения.], в которой почивает, хранимое с почестями, драгоценное и всякого почтения достойное, тело блаженного мученика Викентия[28 - Речь идет о святом Викентии Сарагосском, диаконе, казненном во время гонений на христиан при Диоклетиане (ок. 304 г.); мощи св. Викентия, согласно местной традиции, хранятся и почитаются в кафедральном соборе Лиссабона.].

3. Неподалеку от западной стороны церкви (ср. Иез 48, 16.23.24) у счастливых родителей[29 - Термин progenitores дословно означает не родители, а предки; Аноним пользуется этим термином из любви к вычурности и стилистическим усилениям. Однако он не сообщает нам имен; в хронике Benignitas (2.1) сказано, что отца Антония звали Мартин Альфонсу, а мать – Мария. О том, что отец святого носил имя Мартин, мы знаем из других лузитанских региональных источников, например, из Легенды о францисканских первомучениках (см. Anal. Franc. III, p. 2), и записи о кончине Марии, сестры святого.] святого Антония был дом, достойный их положения[30 - Говоря о том, что у родителей был дом, достойный их положения, автор жития подразумевает их высокий общественный статус: они направляют первенца в епископскую школу (2, 5); frequentiam amicorum […] importunam (неуместное посещение друзей) вынуждает Фернандо оставить канонию Св. Викентия (3, 6); кроме того (5, 12–3) рассказывается о том, как святой, став миноритом, был вынужден прибегнуть к уловкам, чтобы сбить со следа разъяренных родственников. Принадлежность семьи Антония к знати подтверждается около 1246 г. анонимным автором Диалога (3.5): fuit nobiliori genere progenitus (был он от рождения знатного рода), это утверждение повторяется в Benignitas: nobili ortus progenie (от рождения благородного рода); та же легенда повествует, что Мартин был miles, то есть рыцарь. Падуанский хронист Роландино, из первых рук получавший сведения о жизни святого и знакомый с текстом Assidua, передает, что Антоний fuit de genere nobilium et potentum (был из рода знатного и влиятельного), см. Хроника, книга III, глава 5, с. 43.]; вход же в него находился близ порога храма (Vlg: ср. Иез 10, 18). 4. Были они в первом расцвете юности[31 - По-видимому, подразумевается, что Фернандо был первенцем у молодой четы, как отмечает Ригальди (2, 2). Поэтому, возможно, что родители даже пережили сына. Не подлежит сомнению, что у святого была, по меньшей мере, одна сестра по имени Мария, что подтверждается записью о ее кончине, сделанной их современником в Мартирологе храма Св. Викентия (в настоящее время хранится в муниципальной библиотеке Порту, рукопись 707): XII Kal. Martii Era M CC XVII (то есть 18 февраля 1279 г.) […] obijt Maria Martinj, soror sancti Antonij (… почила Мария, дочь Мартина, сестра святого Антония).Assidua (17, 1), хотя отмечает день, месяц и год кончины Антония, ничего не говорит о дате его рождения. Однако автор так называемой легенды Raymundina, составленной в конце XIII века, сообщает (13, 16), что к моменту смерти святому исполнилось 36 лет, поэтому нетрудно подсчитать, что родился Антоний не позже 1195 г.], когда родили счастливого сына, и у священной крещальной купели нарекли ему имя (ср. Исх 15, 23) Фернандо.

5. Туда же, в церковь Пресвятой Богородицы привели они его учиться священным писаниям[32 - Под священными писаниями в узком значении подразумевается Библия; в широком – христианское вероучение в целом. Можно предположить, что Фернандо начал посещать школу при кафедральном соборе по достижении разумного возраста и учился там до отроческих лет.] (ср. 2 Тим 3, 15) и, словно направляемые предчувствием, вверили служителям Христовым (ср. 1 Кор 4, 1; 2 Кор 11, 23) воспитание будущего Христова глашатая.

3. Как он вступил в Орден святого Августина

1. Проведя кротко детские годы дома, Фернандо счастливо завершил пятнадцатый год[33 - Церковные каноны, до сих пор остающиеся в силе, запрещают приносить монашеские обеты ранее достижения 14 лет. То, что Фернандо принимает монашескую жизнь в пятнадцать лет, отнюдь не исключение для аскетической христианской традиции. Например, в этом возрасте монашество принял св. Илларион: Erat autem tunc annorum quindecim (Было ему тогда пятнадцать лет); см. Иероним, Житие Иллариона 2, 7: PL 23, 30.В 14 лет присоединился к францисканцам блаж. Симон да Коллаццоне (ум. в 1250 г.); немногим более 16 лет было известному хронисту Салимбене, когда он вступил в Орден миноритов.] жизни. 2. По мере взросления его плоть начала испытывать порочное возбуждение, но, даже чувствуя незаконное влечение более обычного, он никогда не давал воли юности и сладострастию (Vlg: ср. Екк 11, 10), а победив слабость человеческую, поспешно, с настойчивостью укрощал похоть плоти (ср. 1 Ин 2, 16). 3. Повседневный мир все более докучал ему, и он удержал ногу от того, чтобы переступить его порог, опасаясь, как бы не прилип случайно к нему прах (ср. Лк 10, 11) земных удовольствий, препятствие для того, кто духом уже устремился на путь Господень (ср. 4 Цар 21, 22).

4. Совсем недалеко от стен упомянутого города есть монастырь Ордена святого Августина[34 - Канония (Аноним пользуется не совсем точным термином monasterium) Св. Викентия вместе с пристроенной к ней церковью основана королем Альфонсу I в 1147 г. во исполнение обета в благодарность за отвоевание Лиссабона у неверных (комплекс полностью восстановлен после землетрясения 1755 г.). Вначале канония подчинялась епископу Лиссабона; в 1184 г. Папа Луций III специальной буллой изъял ее из епископской юрисдикции, и обитель присоединилась к монастырям Ордена святого Августина.], в котором мужи, благочестием славные (ср. Быт 6, 4), в облачении регулярных каноников служат Господу. 5. В эту-то обитель и отправился человек Божий, презревший мирские утехи, и там со смиренным самоотречением облачился в рясу регулярного каноника.

6. Там пробыл он почти два года, вынужденный терпеть визиты друзей[35 - Друзья, своими частыми визитами нарушавшие мир в обители и беспокоившие сердце Фернандо, были отнюдь не простые люди. Гости, судя по тому, что их нельзя было нелюбезно выпроводить и приходилось смиряться, храня святое терпение, обладали высоким социальным статусом и могли позволить себе праздность. Это указывает, скорее, на знатное, чем простое, происхождение юноши.], которые так досаждают благочестивым душам, и чтобы избавить себя от всего, что причиняет беспокойство и может немало истощить душевное мужество, решил покинуть родную землю, с тем чтобы под защитой чужих берегов стать мирным воином Господа (ср. 2 Тим 3, 4). 7. Поэтому с трудом, настойчивыми просьбами добившись разрешения у настоятеля, он поменял не орден, а обитель и, горя духом (ср. Деян 18, 25; Рим 12, 11), перешел в монастырь Святого Креста в Коимбре[36 - Этот монастырь, наверное самый известный в Португалии, был основан в 1132 г. архидиаконом кафедрального собора Тельу при поддержке местного духовенства (особого упоминания заслуживают Хуан Пекульяр, позже возглавлявший кафедры Порту и Браги, и св. Тевтоний (ум. в 1166 г.), первый приор обители) на земле, пожалованной будущим королем Альфонсу I Завоевателем. Препятствия, чинимые епископом и канониками собора, побудили Тельу просить об изъятии обители из епископской юрисдикции и об установлении действительного протектората Святого Престола, что было поддержано Папой Иннокентием II в 1135 г. Особый статус общины впоследствии не раз подчеркивался в бесконечных спорах с епархиальными властями. Можно сказать, что с самого зарождения монастырю Святого Креста сопутствовали неудачи, поскольку, из-за бесконечных дрязг с местным епископом и присутствия в Коимбре королевского двора, община, развивавшаяся под эгидой монарха, постоянно прибегала к посредничеству светских властей. Монастырь принял правило общины каноников св. Руфа Авиньонского. Каноники Святого Креста, помимо обычных иноческих обязанностей, подвизались в служении милосердия в больницах Коимбры и Пенелы и исполняли пастырские обязанности в приходе Св. Иоанна и церкви в Лейрии. Жизненная сила монастыря проявилась как в основании новых общин, например лиссабонского монастыря Св. Викентия де Фора, так и в привлечении к подобному уставу монашеских общин многих из уже существовавших обителей. Монастырь был важным культурным центром и владел богатой библиотекой.].

4. Как в Коимбре он совершенствовал добродетели и ученость

1. Ревнуя о суровой дисциплине и из любви к плодотворному безмолвию, раб Божий Антоний перешел в монастырь Животворящего Креста; и все более горячо доказывал, что переменил не столько место, сколько усердие. 2. И, как написано[37 - Словосочетание scriptura teste встречается также в главе 42, 11, где Аноним цитирует Библию; здесь же, термин scriptura указывает не на источник цитаты, а используется в широком значении: автор допускает неточность, спутав слова Иеронима с библейской сентенцией.], «достойно хвалы не в Иерусалиме быть, а там порядочно жить» (ср. Иероним Послание 58 к Паулину, 2. PL 22, 580: Non Ierosolymis fuisse, sed Ierosolymis bene vixisse laudandum est), то Фернандо так поступал, что всякому было очевидно, что искал он себе место наиболее подходящее для достижения высочайшего совершенства.

3. Усердными занятиями он постоянно развивал ум, а душу упражнял размышлениями; днем и ночью, если позволяло время, предавался чтению Божественного Писания[38 - Познакомив нас в двух предыдущих параграфах с аскетическим горением Фернандо в новой обители, с помощью обще принятых формулировок агиограф обобщает восемь лет (хронологические рамки пребывания Антония в монастыре Святого Креста умалчиваются, хотя указывается, что в обители Св. Викентия он прожил два года), посвященных углубленному изучению богословия и Писания (lectio divina, sermones Dei, Scriptura о чем трижды упоминается в главе), под водительством католической традиции, представленной в sanctorum dicta – изречениях святых (4, 5), то есть в трудах Иеронима Стридонского, Августина, Григория Великого, Исидора Севильского и др.]. 4. Ныне, видя связь Истины с историей, он аллегорическим сравнением укреплял веру; ныне, обратившись к словам Писания, укреплял склонности характера[39 - Автор имеет в виду окончательно утвердившийся в эпоху святого Антония так называемый перечень четырех смыслов Библии, о котором идет речь в известном двустишии:Littera gesta docet, quid credas allegoria,moralis quid agas, quo tendas anagogia.(Буква учит фактам; тому, во что надо верить, учит аллегория; мораль учит тому, что надо делать; тому, к чему надо стремиться, учит анагогия).Неизвестно почему Аноним не упоминает четвертый смысл, а имен но эсхатологический, пронизывающий страницы Библии и указывающий верующему высшую цель.].

4. Оттого, исследуя со счастливой любознательностью глубины слов Божьих (ср. 1 Кор 2, 10; 1 Петр 4, 11), с помощью свидетельств Писания он сохранил свой разум от силков заблуждений[40 - Здесь впервые проявляется тема верности Антония ортодоксии, следствием которой стала борьба с еретиками, извращавшими учение Церкви. В то время в Европе существовало несколько подобных центров: на севере Италии, юге Франции и на Балканах. В Assidua антиеретическая деятельность Антония, прозванного благовестником (ср. 9, 3), описана довольно скупо: в 9, 4–, говорится о проповеди в Римини, где он вернул в овчарню Христову ересиарха Бононилло и многих heretica […] pravitate delusos; в 27, 2b в качестве антиеретической апологии подчеркивается значение посмертных чудес святого; вся 40 глава посвящена чудесному обращению в Падуе еретика Алеардино. На страницах жития древний город предстает незапятнанным какими-либо заблуждениями, можно сказать, цитаделью ортодоксии.]; оттого с тщательным упорством вновь и вновь размышлял над изречениями святых. 6. И все прочитанное цепко держал в памяти[41 - Агиограф не раз подчеркивает удивительные способности памяти Антония: cum talis esset industria, ut memoria pro libris uteretur (8, 6). Под cunctis подразумеваются его собратья и наставники по канонии в Коимбре.] (ср. 2 Макк 2, 26), так что неожиданно для всех вскоре заслужил славу знатока Писания.

5. Как святой Антоний, мечтая о мученичестве, вступил в Орден Братьев Меньших и о том, как он сменил имя

1. После сего (Ин 7, 1) инфант дон Педро перевез из Марокко мощи святых мучеников, а именно, Братьев Меньших[42 - Речь идет о пятерых францисканских первомучениках: священниках Берарде (или Беральде) да Кальви, Петре да Санджемини и Аккорсе, а также братьях Адиуте и Оттоне; место рождения трех последних неизвестно, но, возможно, они были из Умбрии, как и первые двое. Проповедники были казнены 16 января 1220 г. (эта дата служит вехой для восстановления хронологии жизни нашего святого, поскольку спустя несколько месяцев Фернандо присоединился к францисканскому движению). Пятеро монахов, отправившиеся на миссию в 1219 г. после генерального капитула, проходившего в Ассизи в торжество Пятидесятницы, под руководством брата Виталия, который позже из-за тяжелой болезни был вынужден отказаться от путешествия, пересекли Арагонское королевство и прибыли в Португалию, где, пользуясь теплым приемом, оказанном королевой Уракой, прожили некоторое время в Коимбре. Более чем вероятно, что в этом городе они посещали монастырь Святого Креста, где перед тем как отплыть в Африку и познакомились с каноником Фернандо, впоследствии святым Антонием, своим будущим собратом по Ордену.Инфант Педро, третий сын короля Санчо I, брат Альфонсу II, родился в 1187 г. Папа Гонорий III взял под покровительство святого Петра (и свое личное) инфанта и все его владения que in presentarium rationabiliter possides aut in futurum iustis modis prestante Domino poteris adipisci (которые согласно правильному расчету принадлежат тебе в настоящее время и в будущем справедливо по воле Господней можешь приобрести). В 1227 г. Папа Григорий IX принял предложение Педро сражаться против врагов Церкви. Педро был женат на Аремберге, графине Ургель (умерла в 1231); обменял графство Ургель на принципат Мальорка, отвоеванный у арабов в 1230 г. королем Иаковом Арагонским. Умер, не оставив наследников, в 1258 г.Лишь францисканские источники (Assidua и ее круг, различные Passiones (рассказы о страданиях) марокканских мучеников) сообщают о том, что из-за разногласий с братом по поводу наследства инфант отправился в добровольное изгнание к мирамолину (от араб.: эмир уль-мименин = предводитель верующих). Некоторые исследователи считают, что под титулом «мирамолин» скрывается сын повелителя альмухадов Мухаммада бен Нассера, потерпевшего поражение в битве при Лас Навас де Толоса в 1212 г., Абу Якуб, которого в Passio пяти мучеников мы встречаем под именем Aboidile vel Abiacob.В последнем источнике сообщается, что инфанта сопровождал в качестве капеллана Жуан Роберти, canonico Sancte Crucis de Colimbria […] viro devotione famoso (каноник Святого Креста из Коимбры […] муж, известный благочестием). Именно ему в Марракеше были переданы тела первомучеников, и, вероятно, по его инициативе мощи перевезены в Коимбру в храм Святого Креста, где почитаются по сей день.Еще один придворный инфанта, Педро Стефан, прозванный Мангарадо, в сотрудничестве с епископом Лиссабонским Матфеем (ок. 1259–282) и министром провинции миноритов составил детальное Passio первомучеников, копия которого была направлена генеральному капитулу францисканцев.], и по всем областям (Есф 3, 8; 8, 10) Испании распространилась весть о том, что он чудесно спасся благодаря их заслугам. Раб Божий Антоний, услышав, какие чудеса совершились через мучеников[43 - Василий Жуковский (1783–852) посвятил этим событиям балладу Королева Урака и пять мучеников: «Свирепый мавр хотел, чтоб их тела / Без погребенья честного истлели, / Чтоб расклевал их вран иль псы их съели, / Чтоб их костей земля не приняла. // Но Божии там молнии пылали; / Но Божий гром всечасно падал там; / К почиющим в нетлении телам / Ни пес, ни вран коснуться не дерзали. // Мирамолин, сим чудом поражен, / Подумал: нам такие страшны гости. / И Педро, брат мой, взял святые кости; / Уж на пути в Коимбре с ними он». —Прим. пер.], исполнился крепости (Vlg: Ос 12, 3) Святого Духа и, препоясав чресла верой (ср. Ис 11, 5), облек мышцу свою в броню ревности о Боге (Vlg: ср. Прем 5, 18). 2. И сказал в сердце своем (ср. Быт 17, 17): «О, если бы Всевышний благоволил и меня приобщить к венцу святых Своих мучеников! О, если бы и меня, стоящего на коленях (ср. Суд 7, 6), палач, схватив за горло, рассек бы мечом за имя Иисусово (Деян 5, 41)! Увижу ли это? Наступит ли сей радостный день?». Это и тому подобное (Vlg: ср. Тов 1, 8) беззвучно говорил он себе.

3. В то время близ Коимбры, в обители, названной в честь святого Антония[44 - Мы практически не располагаем сведениями по зарождению францисканского движения в Португалии. Первая малочисленная группа «кающихся из Ассизи» (Penitentiales sumus et in civitate Assisii nati fuimus – мы кающиеся и родились в городе Ассизи – в Anon. Per. 19c, p. 445; erant viri penitentiales de civitate Assisii oriundi – были они кающимися мужами, появившимися из города Ассизи – Tres Socii 37c, p. 117) прибыла на западное побережье Европы к 1217 г. Преодолев немало трудностей, заручившись покровительством королевы Ураки, супруги Альфонсу II, и Санчи, сестры короля, францисканцы смогли основать маленькие обители в Лиссабоне, Аленкере и Гимарайнше, а затем, вероятно, в 1219 г., в Оливайше под Коимброй. Между тем, монахам из числа миссионеров, возглавляемых министром иберийской провинции Ордена Джованни Паренти, имевшим при себе рекомендательные грамоты от Папы Гонория III и ряда кардиналов, был оказан более радушный прием; в том же году прибыли и будущие мученики, следовавшие в Марокко.Скит в Оливайше, холмистой местности, заросшей оливковыми деревьями, изначально был посвящен Антонию Великому, впоследствии же был назван в честь Антония Лиссабонского. В конце XIII в., когда движение миноритов окончательно приобрело характер монашеского ордена, братья покинули уединенный скит и перебрались в Коимбру в монастырь Св. Франциска, построенный на берегу реки Мондегу. Лишь в 1539 г. в Оливаише была восстановлена община францисканцев-реформатов, просуществовавшая там до 1834 г.], проживали братья из Ордена миноритов, читать не умеющие (ср. Ис 29, 12; св. Франциск Ассизский. Устав, утвержденный буллой, гл. 10, 8), но деяниями наставлявшие букве Писания[45 - Вслед за святым Павлом, противопоставляющим Ветхий и Новый Завет (буква убивает, а дух животворит, 2 Кор 3, 6), автор жития отмечает противоречие между недостатком богословской культуры первых францисканцев и их евангельской жизнью, вызывавшей восхищение.]. 4. Они, прося милостыню согласно уставу Ордена[46 - В этой главе для описания организационной структуры францисканства несколько раз используется термин ordo (здесь, в заглавии и в 5, 3.5), в 5, 8 —термин religio, в главах 23 и 47 —congregatio. Синонимы ordo и religio имели в текстах того времени следующие смысловые оттенки: термин ordo носит общий характер, указывает, в первую очередь, на внутреннюю структуру (ordo canonicalis, ordines angelici), religio – более специальный, подразумевает получившее каноническое одобрение собрание людей, стремящихся к христианской святости.], часто приходили в монастырь, в котором подвизался человек Божий.

5. Как-то пришли они, а человек Божий по обыкновению[47 - Словосочетание ex more (по обыкновению) проливает свет на поступок Антония: присоединение к новому харизматическому движению было не внезапным решением, не капризом, а плодом молитвы и раз мышлений. Очевидно, святой имел обыкновение беседовать с нищенствующими братьями, а для того, чтобы действие вошло в привычку, требуется время, по меньшей мере, несколько месяцев.] подошел поприветствовать их наедине и, между прочим, сказал: «Братья мои возлюбленные (Флп 4, 1), горячо желаю я облачиться в рясу вашего Ордена, если вы пообещаете сразу, как только присоединюсь к вам, отправить меня в землю сарацин, ибо и я желаю стяжать венец вместе со святыми мучениками». 6. Братья, немало обрадованные словами такого мужа (ср. 2 Макк 4, 35), постановили принять его послезавтра[48 - Простым нищим братьям кажется невероятным, что столь важный человек просит принять его в их ряды; охваченные счастливым изумлением и, наверное, опасаясь, что кандидат передумает, они, чтобы избежать колебаний, ne mora periculum trahat, решают, что переход совершится послезавтра: diem […] proximum sequentem constituunt. Кто принимает св. Антония в Орден? Из контекста следует, что нищенствующие братья, минимум двое, принимают решение по собственной инициативе и назначают день облачения. В Уставе францисканцев, в том виде, в каком он существовал после генерального капитула 1221 г., о принятии в Орден сказано следующее (2, 1–): Si quis divina inspiratione volens accipere hanc vitam venerit ad nostros fratres, benigne recipiatur ab eis […] ed essi ad suum ministrum, quam citius possunt, eum repraesentent (Если кто по Божественному вдохновению, желая принять этот образ жизни, придет к нашим братьям, да будет ими благосклонно принят […] и они пусть препроводят его как можно скорее к своему министру). Словосочетание suum ministrum имеет весьма общий характер: этим человеком мог быть настоятель обители (minister loci, как мы увидим в 8, 3), или тот, кого впоследствии стали называть кустодом – глава конгломерата общин на территории провинции. Яснее и точнее сказано в Уставе, утвержденном буллой (2, 1), согласно которому, братья, встретив желающих жить по-францискански, mittant eos ad suos ministros provinciales, quibus solummodo et non aliis recipiendi fratres licentia concedatur (отошлют их к министрам своих провинций, и только им позволено принимать братьев, и никому иному).Однако речь идет о событиях, происходивших, самое позднее, летом 1220 г., и, возможно, из-за юридической путаницы, существовавшей в то время во францисканском движении, братья, собиравшие милостыню, сами, без лишних формальностей, сразу согласились. Они хорошо понимали, что за человек просит их о принятии в Орден, и порадовались его достойному похвалы желанию стать мучеником. Возможно, еще было в ходу правило, сложившееся на заре францисканства: propter paucitatem fratrum (ввиду малого числа братьев), мы знаем, что unusquisque habebat a beato Francisco potestatem recipere quos volebat (всякий имел от святого Франциска власть принимать, кого хотел).Также возможно, что, поскольку на обширной территории Иберийского полуострова, поделенной между четырьмя королевствами, у францисканцев была всего одна провинция, брат Джо ванни Паренти не мог лично рассматривать многочисленные прошения о принятии в Орден, и поэтому делегировал настоятелям некоторых обителей право принимать такое решение. Впрочем, вполне возможно, что Паренти задержался в Коимбре, куда, наверняка, прибыл, чтобы встретить мощи пяти собратьев-мучеников, погибших в Марокко. Как бы то ни было, окончательное решение о принятии Антония в Орден Братьев Меньших принимал министр провинции, по всей вероятности, именно Джованни Паренти из Карминьяно (Флоренция). Бывший судья, он cum fi lio intravit ordinem Minorum (вступил в Орден миноритов вместе с сыном). Обязанности министра иберийской провинции исполнял с 1219 г. вплоть до своего избрания на капитуле 31 мая 1227 г., в Порциунколе, на пост генерального министра Ордена, который занимал до 29 мая 1232 г., передав накануне канонизации Антония обязанности брату Илии, избранному на генеральном капитуле в Риети. Паренти мог выступать в качестве свидетеля на процессе канонизации и, возможно, поделился своими воспоминаниями с автором Assidua.] и не медлить, чтобы задержка не навлекла беды.

7. Итак, братья в радости вернулись домой, а раб Божий Антоний остался просить аббата[49 - Точнее, приора, а не аббата, поскольку речь идет об общине регулярных каноников, а не о монашеском ордене. В то время монастырь Святого Креста возглавлял Жуан Сезар. Согласно посланию Папы Гонория III от 13 ноября 1221 г., приор Жуан исполнял свои обязанности и сталкивался с трудностями еще со времен понтификата Иннокентия III (1198–216). Скончался в 1226 г. На посту приора его сменил каноник, также носивший имя Жуан, имевший богословскую степень. По-видимому, в качестве преподавателя, он курировал богословскую формацию Антония. Новый приор, в свою очередь, также доставил немало неприятностей СвятомуПрестолу и, преследуя францисканцев, принес монастырю дурную славу. 11 июля 1233 г., то есть через год после канонизации Антония, Папа Григорий IX был вынужден направить приору послание Intelleximus cum dolore, в котором написал (cf Bull. Franc. I, 114–115): Totus, ais, mundus post fratres Minores abibit, si dimittamus eos sic (Говоришь, весь мир уйдет за Братьями Меньшими, если мы их так оставим), и поэтому in dilectorum fi liorum fratrum Minorum iniuriis debaccharis (неистово бросаешь обвинения в возлюбленных сынов наших, Братьев Меньших), не отдавая себе отчета, что Christus in fratrum Minorum ordine nascitur, et salutem innumere multitudinis exemplo, doctrina et miraculis operatur (Христос родился в Ордене Братьев Меньших и спас бесчисленное множество [народа] Своим примером, учением и чудесами).Помимо согласия приора требовалось согласие общины канони ков, в то время насчитывавшей семьдесят человек: действительно, папская привилегия, по которой коимбрский приорат пере ходил под эгиду св. Петра, решительно требовала: nulli fratrum, post factam inibi professionem, absque prioris totiusque congregationis permissione, liceat ex eodem claustro discedere; discedentem vero absque communium litterarum cautione nullus audest retinere (никому из братьев не позволено, после принесения в этом месте обетов, уйти из монастыря без разрешения приора и всей общины; ушедшего же без общего письменного поручительства пусть никто не осмеливается удерживать).] позволить ему совершить то, о чем было сказано выше. 8. Безусловно, добиться разрешения удалось с трудом, настойчивыми просьбами; братья же, не забыв обещание, в назначенный день (Быт 18, 14) утром (ср. Быт 29, 25) пришли в монастырь и немедленно облачили человека Божия в рясу своего Ордена[50 - В те времена еще не был введен период новициата (ср. прим. 51), поэтому облачение приравнивалось к принесению обетов; надеть монашескую рясу означало связать себя с общиной, приняв ipso facto ее modus vivendi, закрепленный в уставе. Облачение Антония во францисканскую рясу было совершено на скорую руку прямо в монастыре Святого Креста без исполнения предписанных и традиционных обрядов: все Лузитанское королевство (а значит, и Коимбрская епархия, и монастырь, и его приор) находилось под интердиктом архиепископа Браги, примаса Португалии, запрещавшем публично совершать литургию и любые богослужения вообще.На заре францисканства ученик Ассизского Бедняка выглядел так: босоногий (обувь разрешалось носить только при крайней необходимости); одет в рясу с капюшоном из необработанной шерсти, цвет которой варьировался от почти белого до темно коричневого, – использование искусственно окрашенной ткани запрещалось, – и в штаны типа кальсон (если было нужно, можно было надеть еще и подрясник без капюшона); препоясан веревкой из конопляных, шерстяных или льняных нитей. В холодные месяцы разрешалось использовать накидку, хотя об этом прямо не сказано в Уставах (об Антонии см. 38, 2, о Франциске – Первое житие Фомы Челанского [далее —1 Cel 79]); клирики были обязаны выстригать тонзуру.].

9. Как только это свершилось, прибежал некий из его собратьев-каноников и в горести сердечной сказал[51 - Если трактовать выражение amaritudo cordis не как синоним раздражения и обиды, неприязни к перебежчику, а как грустную иронию, то, очевидно, не названный собрат был другом Фернандо. Неизвестный падуанский проповедник, автор панегирика In medio ecclesie – Sicut ait в кон. XIII – нач. XIV века, упоминая ответ Антония огорченному канонику, пишет: Quod etiam ipse indubitanter fecit, et usque ad fi nem vite sue, vigiliam beati Antonii in pane et aqua devote et humiliter ieiunavit (Благочестиво и смиренно держать пост на хлебе и воде в канун праздника святого Антония – вот, что наверняка тот [т. е. каноник] делал, причем до конца жизни).] (ср. Иов 10, 1): «Иди, иди, святым станешь (Vlg: 2 Цар 22, 26, Пс 17, 26)». 10. Обратившись к нему, человек Божий Антоний смиренно ответил: «Когда услышишь, что я стал святым, восхвали за то Бога». 11. После этих слов братья скоро поспешили (ср. 2 Цар 17, 18) домой, и следом за ними новый собрат, которого они приняли в доказательство любви (ср. 2 Кор 8, 24).

12. Однако раб Божий опасался[52 - Конечно, человек, решивший принять смерть, подражая марокканским мученикам, не был трусом; если чего он и опасался, то лишь того, что его родственники (кто именно, не уточняется), похитят его, помешав уехать, и тем самым, не дадут ему исполнить задуманное. Еще одно доказательство социального «веса» семьи святого.] нападения (Vlg: Лев 25, 19) разъяренных родственников, и задумался, как бы ловчее увести в сторону их тщательные поиски (ср. Быт 31, 35). 13. Потому-то он и сменил имя[53 - По этому вопросу существует первая поправка к Assidua, сделанная в падуанских кругах в конце XIII в. в связи с составлением новой легенды, Raymundina (4, 16), согласно ко то рой, новичок не сам поменял имя, а по инициативе братьев из Оливайша. Они стали называть его Антонием вместо Фернан до, вдохновившись именем покровителя скита.], назвавшись (ср. Исх 15, 23) Антонием, словно предвидя, что в будущем станет глашатаем слова Божия. 14. Действительно, имя «Антоний» буквально означает «гром свыше». И воистину, когда он проповедовал премудрость Божию, сокровенную, между совершенными (ср. 1 Кор 2, 6–7), речь его была подобна звучанию трубы и заключала в себе столь многочисленные и глубокие смыслы Писания, что редко кто, даже из тех, у которых чувства навыком приучены (Евр 5, 14), мог уразуметь его изысканную речь (Vlg: ср. Ис 33, 19).

6. Как он отправился в Марокко и о его возвращении

1. Итак, ревность о распространении веры все распаляла его, и не давала ему покоя горевшая в сердце жажда мученичества[54 - Текст ясно указывает, что пребывание Антония в скиту в Оливайше было кратким. Он перешел к миноритам не для того чтобы радикальнее следовать Евангелию, но лишь затем, чтобы отправиться к сарацинам и стать мучеником. Причем отъезд должен был произойти немедленно: mox ut introgressus fuero (сразу, как только присоединюсь к вам). Итак, каноник ставит условие, а братья принимают его, не раздумывая. По-видимому, в скиту он пробыл, самое большее, несколько недель. В те времена у францисканцев еще не был введен год новициата, предшествующий каноническому принятию в Орден. Папская булла Cum secundum consilium sapientis, изданная в Витербо 22 сентября 1220 г., была обнародована, когда Антоний, возможно, уже подготовился к отъезду, и, в любом случае, чтобы документ получил распространение и повсеместно вступил в действие, требовалось несколько месяцев. Этот важный документ, по решению Гонория III, устанавливает годичный новициат – условие, без соблюдения которого никто не мог быть принят в Орден: Auctoritate itaque vobis praesentium inhibemus, ne aliquem ad professionem vestri ordinis, nisi per annum in probatione fuerit, admittatis (Поэтому настоящим мы своей властью предписываем вам: никто да не будет допущен к обетам в вашем Ордене, кроме как после годичного испытания). После принятия связь с Орденом становится нерасторжимой: Post factam vero professionem, nullus fratrum ordinem vestrum relinquere audeat, nec relinquentem alicui sit licitum retinere (После же принесения обетов, да не смеет никто из братьев оставить ваш Орден, также запрещается удерживать кого-либо из оставивших). Наконец, Понтифик разрешает настоятелям прибегать к церковной цензуре для наказания злоупотребления extra obedientiam evagari (отступления от послушания) тех, кто облачился во францисканскую рясу, а также тех, кто нарушит обет бедности.]. 2. Поэтому Антоний, получив, как было обещано, разрешение, поспешил в землю сарацин[55 - Антоний быстро прибывает в terram saracenorum, не уточняется, куда именно. Тем не менее, позднейшие легенды указывают точное место, вернее, «сарацинский» город, куда прибыл святой: речь идет о Марракеше (Marochium), как видно из подзаголовка. Именно там принесли в жертву свою жизнь первые францисканские мученики. Уехал Антоний не в одиночестве, тем более, что речь шла о трудном, полном лишений путешествии с миссионерской целью; францисканский обычай, опираясь на слова Евангелия (см. Мк 6, 7; Лк 10, 1), предписывал, чтобы братья странствовали пешком, по двое. Агиографы, под влиянием брата Мариано Флорентийского (ум. в 1523 г.), пишут, что спутником святого был брат Филипп Кастильский. Некоторые предлагают кандидатуру брата Льва Лиссабонского, принявшего мученическую кончину в Марокко еще при жизни Антония. Чтобы проповедовать, святой должен был знать арабский язык, что для уроженца Пиренейского полуострова не представляло никакой трудности; также возможно, что он пользовался помощью неизвестного socius (спутника).].

3. Но Всевышний, зная о том, что человеческое (ср. Мк 8, 33), лично противостал ему (Гал 2, 11) и поразил Антония тяжелой болезнью, всю зиму причинявшей ему суровые страдания. 4. Понял он, что ничто не благоприятствует исполнению (Vlg: ср. Быт 28, 21) задуманного, и был вынужден вернуться в родную землю, чтобы восстановить хотя бы телесное здоровье.