Собрание произведений. Т. III. Переводы и комментарии

Завыл вдруг, горлом дрожа, язык их пьяный,
А тимпан им звучит в ответ, отзывается нутро кимвала,
30_ Все ближе топот и ближе хор к вершине зеленой.
Дыша неистово, подруг своих ввысь верных
С тимпаном Аттис ведет густым лесом,
Словно телок, ярмом еще не укрощенных,
Дико за предводительницей следом идут они скоро.
Но у дома Кибебы свалились усталые, ибо
Тяжек был труд, и без милого хлеба сон одолел их:
Медленно закрываются, мрачно падают веки,
Меркнут взоры, пропадает былая ярость.

Но когда лик златого Солнца раскрыл глаз блестящий,
40_ Озаряя светлый эфир, твердь земную и буйное море,
И встал к колее крепкий звонкокопытный,
Пробудивши Аттис, Сон прочь убегает —
Принимает богиня-супруга его зыбким лоном.
Поднимается нежная Аттис уже без прежнего буйства,
Все, что свершила, что было, она вспоминает,
Разумом видит отчетливо все, что с нею стало,
Она полыхает душою – хочет назад вернуться,
С полными слез глазами идет на берег моря
И отчизну в унынии жалобно призывает:
50_ «Отчизна, меня родила ты, отчизна, ты меня воспитала,
А я как раба убежала, господ своих добрых покинув,
На Иду ушла одинокая беглою жалкой служанкой,
Туда, где в снегах зверье леденеет и замерзает,
А я, взбесившись, несусь к их берлогам…
Где ты, моя отчизна? Родина милая, где ты?
Глаза сами желают смотреть на тебя зрачками,
Оставила зверское буйство на малое время душа моя.
Я ли уйду в изгнанье, в лес из родного дома?
Отчизна, друзья, соседи, родители – где же вы, где вы?
60_ Где твоя площадь, палестра, стадион и гимнасий?
Несчастная, о я несчастная, плачу я снова и снова.
Какой не сменила я образ! Кем только не была я!
Была я малым младенцем, отроком, юношей взрослым,
Была я первой в гимнасии и красотою лоснилась,
Мои двери не закрывались, хранил тепло порог мой,
Цветами и яркими лентами, я венками венчалась,
Когда с восходом солнца подымалась с постели —
И мне стать рабыней Богини! Стать страшной Кибелы служанкой!
Стать безумной, стать долей себя же! И мне – стать мужем бесплодным!
70_ Мне ль жить у зеленой холодной Иды на снежном склоне?
Мне ль проводить свои дни у высокой фригийской вершины,
Где одни лишь лесные лани, где только дикие свиньи?
Увы, увы как горько! Я вою, увы, и каюсь!»

Розовых звук этих губ вестница мигом
Сквозь воздух ввысь до двойных божеств доносит.
Парою сопряженных тогда распрягает Кибела
Львов, и левому так она повелевает:
«Ну! – говорит – Эй! Отважный, наведи-ка на нее ужас!
На нее, что взбесилась и в лес убежала.
80_ Моя прислужница эта взяла себе много воли.
Ну, бей по спине хвостом, секи и грози ей!
Пусть в страхе глохнет от медленного твоего рыка!
Тряси своею рыжей на мощной шее гривой!»
Так говорит Кибела и узлы расслабляет.
И свирепый, сам побуждая дух свой, бежит быстро,
Он рычит, урчит, вольной лапой круша чащу,
А когда беловатого влажного берега достигает,
Нежную видит Аттис, как мрамор у стремнины потока,
Совсем рядом. И та, обезумев, в дикий лес убегает.
90_ Там всю жизнь провела она Богини служанкой.

Мать, Великая Мать, Кибеба, мать-владычица Диндима,
Сохрани меня от бешенства своего, укроти его,
А другие безумствуют пусть, буйствуют пусть там другие.

468. LXXIV

Вечно дядя Геллия все чему-то учит,
Рта не закрывает, просто уши вянут.
Все же и у Гелия есть на это средство:
Тете только глотку им заткни – она ни пикнет.
Тут, конечно, дядя возразить не может,
Ни слова не скажет, немее Гарпократа.

469. LXXVII

Руф, ты меня обманул своим дружеским расположеньем.
Что говорю – обманул? Просто свирепо надул.
Ловко подполз, словно пакостный гад ядовитый,
Все дорогое сожрал – ах и увы, увы и ах.
Ядом утробу прожег, этой вредной отравой —
Дружба, выходит, твоя косит как черная смерть.

470. LXXVIII

Галлова невестка нежнее невесты —
С кем невесть нежнее, нежели с сыном.
Галл-то наш – красавец! На большой кровати
На девицу-красавицу дивится наш красавец.
Галл придурковатый в лоб не отличает
Мужних от женатых и дядю не спросит.

471. LXXIX

Лесбий хорош. Хороша с ним Лесбия тоже.