Гряда, или Чёрная сторона луны

При столь ясной погоде далёкие светила казались ближе, чётче, чем в городе. Опрокинутая на тебя небесная чаша вызывала малообъяснимое жутковатое чувство. Как там дальше у русского гения? «Скажите, что нас так мятёт?..»

Действительно, с чем так связан общечеловеческий страх перед космосом? Или это даже не страх, а непреодолимая тяга понять то, что наш разум отказывается понять: это мир бесконечен и вечен, а мы лишь в нём недолгие гости? Наш разум восстаёт против вселенской несправедливости, отказываясь верить в такую веру. И уже отсюда – страх. Потому людям нужна иная вера – в справедливость! В вечность жизни. И она заключается в том, что наши души будут парить меж звёздами. Ну или хотя бы – блаженствовать в раю. Да ты готов в крайнем случае даже мучиться в аду, лишь бы вечно!..

Сотни миллионов рядом живущих задавались и задаются таким же непостижимым и томящим сердце вопросом, не находя ответа. И всё равно будут по-прежнему им задаваться. Вот потому человек и сбивается в кучу, чтобы придумать себе спасительную веру, пусть самую бредовую.

Размышления журналиста приняли другое направление: «Возможно, с мучительным неведением связано наше неистребимое желание точно, безо всяких сомнений, знать: есть ли в бездонной пустоте родственные души, инопланетчики, как говорили в старину? Хотя бы кто-нибудь! Пусть даже какие-нибудь разумные цветочки, грибы, бактерии, наконец! Или мы – единственные в безумно-огромной Вселенной? Я стебаюсь, над забавными уфологами, – признался себе журналист. – Однако, по большому счёту, они жаждут получить тот же ответ, что и я, как все остальные. Когда всматриваешься в сумбурные видео на ю-тьюбе о «неопознанных объектах», то тебя охватывает чувство досады на тех, кто создаёт фейки об инопланетянах: зачем путать карты, когда уже вообще не понимаешь, где ложь, правда или просто миражи нашего воображения? И вот летают без толку все эти НЛО, различные по форме, размерам и движению, по ю-тубу! Хотя порой скорости и траектории непознанных объектов просто ставят в тупик – они же наглядно говорит о технологиях, до которых нам ой как далеко! И, возможно, «они» пренебрежительно глядят на нас, недоразвитых, тогда как мы пыжимся всем видом показать, что ни хуже их. А ведь, действительно, хочется получить от старших братьев по разуму ответы на различные вопросы. Да, они действительно боги для нас».

Неожиданно Павшук сделал весьма оригинальное для себя открытие: «Если исходить из бесконечности и вечности Космоса, то в любом случае напрашивается однозначный вывод: где-то обязательно существуют иные миры, наполненные жизнью! Более того: непременно должны существовать и разумные твари, подобные нам. Однако почему они до сих пор не откликаются на наши отчаянные призывы?» Впрочем, разве люди интересуются муравьями, не считая учёных? Хотя мы признаём, что иные насекомые имеют весьма занимательные устройства своих сообществ, в чём-то разумное. Но на том всё заканчивается. Также к нам прилетают, наверное, отдельные космические «специалисты», чтобы поизучать наивно-дикое человечество. И не более того…»

* * *

Журналист грустно вздохнул: «Мы ищем себе подобных. Но следом возникает второй – не менее терзающий нас – вопрос: не опасна ли будет встреча с такими, как бы, «братьями по разуму»? Есть ли у них вообще понятие о доброте, которой у людей-то не всегда хватает! А то глядишь, эти сыны неба достигли той точки развития в этике, где главное – лишь абсолютная выгода? Сожрут тебя, как ты ту яичницу в гостинице! И даже не знаешь, что лучше – оставаться сиротой в ледяном космосе или радоваться так называемой «родственной душе»? Одно успокаивает: если инопланетяне настолько всемогущи, что преодолевают немыслимые парсеки с помощью немыслимых технологий, они вполне могли бы уничтожить землян, да до сих пор не сделали. Значит, дело в чём-то ином, коли не хотят с нами знакомиться? Так что, скорее не эти чудики на Гряде или астрономы изучают инопланетян, а инопланетные пришельцы – нас. Эх, кто бы знал!..»

Павшук подключил нетбук, который взял с собой. Ради интереса он решил прочесть одну статейку, которую выудил из мировой сети ещё дома. Она была написана американским журналистом Джоном Килем, занимавшимся изучением НЛО аж с 1945 года. В том материале Владимира заинтриговал душераздирающий вывод уфолога-янки: «В моей почте уйма писем, взывающих о помощи, а я вынужден наблюдать, как ухудшается состояние свидетелей, многие из которых уже дошли до безумия, а кое-кто покончил с собой». «Ага! – усмехнулся Павшук. – коли постоянно искать посланцев далёких миров в шкафах и под кроватью, то уже к утру соседи спокойно могут вызывать санитаров».

Он вспомнил, как по редакционному заданию ездил к бабульке, которая жаловалась в газету: дескать, инопланетянами постоянно просвечивают через стенки её комнатушку ужасными лучами, дабы она загнулась, и после они присвоят её жильё. Владимиру так и подмывало задать беспокойной старушке прямой вопрос: «Зачем неведомым космонавтам понадобилось ваша коммуналка с кучей барахла?». Хотя он наперёд предполагал, что у неё найдётся вполне логичный ответ, и тогда бабуля будет смотреть на него тоже, как на сумасшедшего. Как и на несчастного участкового, который уже не знал, куда самому деваться от её жалоб. А оформить бедного человека в Ложки в соответствии с нынешними демократическими реалиями нельзя без его же согласия.

Вот и коллеги из всероссийской газеты «Молодёжка», окончательно впавшей в «желтизну», взялись за животрепещущую тему. Они даже посвятили ей целый разворот! В статью, посвящённой загадочной смерти широко известно в узких кругах уфолога, автор стращал: «Все, кто занимался темой НЛО и посещением нашей Земли пришельцами с других звёзд, таинственно погибал…» Или они так гуманно занимались профилактикой психзаболеваний: авось, мол, мятущаяся душа спотыкнётся: «Нужно ли, вообще, заниматься такими поисками?». Не случится ли с тобой что-нибудь, как с теми исследователями? И ведь после не докажешь, что это – работа рук-щупалец-клешней звёздных пришельцев. Остановитесь, лучшие кадры любителей таинственного в своей охоте за неведомым!

* * *

«Впрочем, я немного отвлёкся, – осадил сам себя Владимир. – Вернёмся к нашим баранам, точнее, к местным любителям всякого невероятного. Да-а, накрутили эти уфологи и прочие любители мистики чёрте-что о Волчьей гряде. Но, с другой стороны, ведь не бывает дыма без огня! Возможно, тут есть, действительно, феномены, ради которых стОит порыться в местных легендах? Или тут кроется нечто другое, о чём предпочитают помалкивать местные жители?»

«Остаётся надеется, – оптимистично заключил журналист, – что утро, которое мудрее вечера. Оно и даст завтра верные ответы хотя бы на некоторые вопросы. А пока пора ложиться спать».

Глава 11. Фрукт страсти и раздора

Павшук открыл глаза в половине восьмого утра. Спать уже не хотелось, так как мешало вчерашнее раздражение на Мелимова. Так он и не ответил на настойчивые звонки!

Владимир поднялся, по привычке сделал зарядку. Подогрел на кухне в конце гостиничного коридора кипятку, попил чайку и наскоро перекусил. Стал обдумывать сложившееся положение. «Что ж, подожду ещё немного, глядишь, всё-таки объявится неуловимый уфолог, – размышлял корреспондент. – Не поедешь же незваным гостем! А пока надо разведать обстановку на месте».

Приезжая в чужие места Павшук старался как можно больше о них узнать. Вот и сейчас он быстренько оделся и поспешил в посёлок.

В воздухе раздавался благостных звон колоколов. Ноги сами вынесли журналиста к возвышающейся посреди посёлка церкви. Он видел, как туда направлялся местный люд на богослужение. «Кажется, сегодня какой-то православный праздник, – мелькнуло в голове. – Зайду-ка тоже в храм».

В церкви начиналась литургия, связанная с Яблоневым Спасом. Народу собралось столько, что Павшук едва протиснулся от дверей вперёд.

* * *

Священник с амвона произносил страстную проповедь. Это был крупный, высокого роста, мужчина с пышной седой шевелюрой благообразного вида. Как ни странно, его усы и борода ещё сохраняли естественный каштановый цвет. От внешности настоятеля храма веяло нереальной, прямо-таки подавляющей энергетикой. Чёрные, густые брови, блестящие, слегка навыкате глаза. И ещё в священнике чувствовалась некая военная выправка.

– Братья и сестры! – начал он. – Сегодня мы празднуем Яблочный Спас. Он приурочен к Преображению Господню. Люди и раньше верили, что живительная сила райских плодов наливает тело силой и любовью. Но наша церковь наполнила обычаи предков новым смыслом, придав им небывалую духовную мощь. За сорок дней до распятия Иисус Христос и его ученики поднялись на гору Фавор. Там Спаситель явился последователям в сиянии небесного света. И ученикам открылась его божественная сущность. Но Иисус запретил им рассказывать об увиденном, а, спустившись с горы, повелел людям собирать яблоки, чтобы Бог-Отец мог освятить их. Так и вы можете освятить в нашей церкви плоды, чтобы после из них готовить всякие постные блюда. Раздавайте яблоки друзьям и родственникам, относите на кладбище, ешьте сами. Ибо по поверью от съеденного яблока вы получите здоровье, отведёте от себя горести и несчастья. Яблочный Спас – второй, но самый главный из трёх Спасов. Отмечайте же его с радостью!

Прихожане умилительно вздыхали, слушая речь священника:

– Хорош, хорош наш батюшка Серапион. Такого во всём районе не сыскать! А ведь сколько пострадал, когда в Чечне воевал…

«Насчёт яблок, приносящих любовь, пожалуй, не соглашусь, – сострил про себя Павшук. – Здесь лучше бы благодарить хитрого змия, который преподнёс перволюдям сладостный презент. Забавно, однако: запретный плод – а его славят!».

* * *

Но священник на том не закончил. Его голос в воодушевлении поднимался к полусферам церковных куполов, в нём послышались грозные нотки:

– Вы знаете, что в наши дни многие впали в адские соблазны. Князь тьмы завладевает миром! Он заполонил головы людей, взял в плен тело благодаря сатанинским порождениям – телевизору, интернету, газетам и журналам. Но даже в самом телевизоре прорываются ростки истины: «нечистый» – всюду! Мало того, его слуги, которые повсюду, подсовывают эту мерзость под видом блага о нас же. И многие впадают в прелесть, думая, что это – правда. Но нет! И не сто?ит того бояться! Скоро, уже совсем скоро сойдёт с небес Христос, и будет всех судить! Никто не уйдёт от его всепроникающего ока и праведной десницы! Бедным воздастся по их заслугам и страданиям. А вот богатые не все сумеют войти в райские врата лаже через игольное ушко. Если они к той поре вообще не исчезнут в гиене огненной.

От столь грозной инвективы батюшки Павшук чуть не проглотил язык. Зато паства одобрительно кивала головами. «Видимо, эти словеса у них считается нормой», – иронично резюмировал журналист. Правда, тут же вспомнил, как однажды пришлось писать рекламную статью для одного олигарха. О-о, как тот буквально вымотал у него нервы неожиданными капризами, а позже ещё тянул резину с оплатой. Владимир подумал: «В общем-то, эти ребята правы. В своё время хотелось собственными руками задушить того богатого ублюдка. Да вот в городе подобных речей уже не услышишь – там святые отцы весьма озабочены привлечением, так сказать, инвестиций в клерикальные фирмы под названием «храмы божьи». Не зря феномены веры и чистогана ныне напрямую связаны. Или точнее так: вера городская в одно – в деньги. И не проглотишь ли язык, когда слышишь от иного нехристя в сутане: «Священник не должен жить богато. Он должен довольствоваться квартирой из восьми комнат и комнатой для прислуги»? В общем, такому плюнь в глаза, скажет, что это божья роса!

Как-то Павшуку знакомый предприниматель обронил о некоем, якобы, божьем наместнике на земле: «Ты даже не представляешь, что с ним вряд ли кто сравнится в богатстве! А уж теперь, когда он в дружбе с губернатором и приступил к строительству огромной ракеты в центре города…». «Какой ещё «ракету»? – поднял брови журналист. «Что ж ты такой непонятливый! – загоготал предприниматель. – Ну, той самой, трёхступенчатой с золотыми куполами! Это не рогозинские, как бы, «ракеты», от которых одни убытки. От этих-то одна прибыль».

Да, здесь жили другими нравами, и это поп, соответственно, подстраивается под них. Нет, неведомы твои пути, Господи…

Глава 12. Странные прихожане

Павшук уже, было, развернулся уходить, как заметил группу прихожан, которые держались как бы особняком от остальных. Они носили бороды лопатой, кое-кто – с усами, одинаково одеты в чёрные или серые брюки и белые косоворотки, без сомнения, старого покроя. Несколько разновозрастных женщин в белых платках на голове и каких-то тоже чёрно-серых платьях или юбках. Никаких цветных рисунков или цветочков, как полагается, для женского пола. Но более всего, Павшука поразил воистину нервно-горящий взор этих верующих: «Настоящие фанатики! Неужто те самые кулугуры, о которых говорила старушка в автобусе? У нас таких и в Волженске не всегда найдёшь».

* * *

Среди той группы внимание Владимира привлекла троица, стоящая в средине. Мужчина среднего роста с широкой седой бородой и крупным носом-картошкой, статная, седовласая женщина в годах и грудастая симпатичная девушка. Все трое держались несколько отстранённо.

У голубоглазой, очень юной девушки на голове была скручена толстая белая коса. Округлое лицо, пухлые губки, чуть вздёрнутый носик. Во всех движениях и манерах блондинки непонятным образом смешивались грусть, некое отчаяние и всё тот же фанатизм верующей.

Второй женщине было около сорока пяти лет. Её некогда тёмные волосы уже покрыл густой иней седины. Прямоугольное лицо украшал ровный носик и хорощо очерченные губы. В разрезе сорочки на груди виднелась крупная золотая цепь с не менее крупным крестом. Почему-то женщина сразу вызвала в Павшуке чувство неприязни: «Натуральная мегера, даже не смотря на то, есть в её лице привлекательные черты. Высокомерия в ней хватает». От неё, действительно, так и веяло чувством превосходства над окружающими. А те так и заискивали перед троицей – пропускали вперёд, уступая место, следили за каждым их жестом.

Наблюдение за странными прихожанами укрепило журналиста во мнении: «Те самые… сектанты. Но кто эти трое среди них? Кто эта грустная блондинка?» Владимир не хотел признаться в тот момент, что последняя заинтриговала его больше всего.

Единой семьёй троица никак не была: девушка нисколько не походила лицом ни на женщину, ни на мужчину. И это ставило в тупик. С другой стороны, между ними явно присутствовала незримая для постороннего связь. Как, впрочем, и между остальными членами группы. Он заметил, что прочие прихожане смотрят на отдельно стоящих людей в косоворотках не слишком одобрительно, сторонятся, однако ничего не говорят. Затем Павшук заметил двух старушек, которые тоже враждебно смотрели на ту группу и о чём-то шептались. В одной из них журналист признал знакомую Настасью Петровну. Обе были почти одинаково одеты: в длинных белых шалях на голове и серых кофточках, различались лишь цветом длинных юбок – Настасья Петровна в тёмно-синей, её подруга – коричневой.

Каким-то интуитивным чутьём Павшук перевёл снова взгляд на неведомых ему верующих. Ему показалось или всё-таки на него смотрела беловолосая девушка? И вправду! Сейчас она как-то с излишним напрягом смотрит, вроде, на амвон.

Но вот осторожный взгляд блондинки скользнул по верху толпы, потом к окну рядом с Владимиром… Вдруг их глаза на миг встретились, и тут же она устремила свой взор на благословляющего толпу священника. Однако этого мимолётного соприкосновения взглядов было достаточно, чтобы Павшук кое-что уловил. «Некоторые познания в психологии меня не обманывают, – с удовлетворением резюмировал он. – Я девушке любопытен… Хотя сколько в её глазах невыразимой тоски и даже боли! Словно у птицы, заточённой в клетку».

* * *

Тем временем священник уже начал церемонию, обходя с кадилом присутствующих. Все склоняли головы и усиленно крестились. Подошёл черёд и группы странных прихожан. Они все повалились в пол, отвешивая поклоны перед настоятелем храма. Остались стоять лишь мужчина с седой бородой и та статная женщина с голубоглазой девушкой. Хотя они тоже истово молились и клали поклоны перед батюшкой.

Наконец, литургия закончилось, люди начали покидать церковь. У всех на лицах отражалось состояние, будто они только что прикоснулись не иначе как к святой плащанице.

Почти сразу вышли и те фанатики. Вслед за ними направился к выходу и журналист. Неожиданно рядом остановилась знакомая Настасья Петровна:

– Что, милок, понравилась тебе наша церква??

«Милок» развёл руками:

– А как же!

Затем Павшук наклонился к бабуле:

– Мать, а вон это – те самые кулугуры, о которых вы говорили?