Исповедь священника

– Да. Когда тебя привезли в больницу, врачи несколько часов боролись за твою жизнь. Тебя буквально по кусочкам собрали. К сожалению, твоя правая рука и нога были сильно повреждены. Ногу они еле спасли, а вот руку… руку пришлось ампутировать. Прости… прости пожалуйста! – несколько капель упали ей на руки.

– Простить? За… за что?

– Если бы я… – Чёрт… она сидела и плакала. Ты даже не представляешь, как мне было тогда хреново! У меня душа на клочки разрывалась! – Если бы я не отправила вас домой, то… то ничего бы не было.

– Успокойся. В этом нет твоей вины! Я должен был быть осторожнее! Я не заметил тот грузовик! Виноват только… – Откуда-то возник странный писк. – я! Я должен был его заметить! Если бы я был внимательнее, Аня… – В палату зашли уже знакомый врач и несколько санитаров. Мне быстро что-то вкололи и я опять уснул.

Через неделю мне разрешили сидеть и свободно говорить. Ещё через две встать. На похороны я приехал в кресле. Шёл дождь, начали опадать листья. Третье сентября… это было третьего. Только спустя месяц реабилитации я смог самостоятельно ходить. И знаешь, что я понял? Ни хрена у меня больше нет! Ни-хре-на! Меня гложила мысль о том, что Аня тогда мне хотела что-то сказать, что её больше нет! Но что?! Я пытался узнать у всех, кто с ней в последнее время общался, от чего же она была такой счастливой, но слышал лишь отговорки. Как видишь, я сначала подался в религию. И всё было хорошо до тех пор, пока однажды не наткнулся на свои старые юношеские записи. Перечитав их, я вспомнил, кто такой Господь и начал бухать…

– Простите, перебью Вас, вы сказали, что начали пить после того как вспомнили кто такой Господь? Вы о чём?

– Ты католик?

– Да-а…

– Веришь в Бога?

– Да-а…

– Тогда это не твоего ума дело!

– Но почему?

– У нас ведь толерантное общество? Шучу… здесь это не причём. Не хочу переходить Ему дорогу. Мы с ним не в ладах очень давно.

– И вы служите в храме Господня? Вы вообще верующий?

– По боле тебя. Что касается церкви, то мне всё равно как помогать людям, так почему бы не принимать исповеди у прихожан.

– Я не понимаю. Вы хотите сказать, что ваша вера сильнее моей?

– Всё относительно. Однако я дошёл до того, до чего пока не дошёл ты. Я ответил на твой вопрос?

– Нет, но…

– Хорошо, тогда я продолжу. Ну, так вот, начал бухать. Сначала немного после работы. Но с каждым днём всё только усугублялось. И вот в ещё один хреновый день… Телефон с самого утра разрывался от чьих-то звонков. Не затыкался ни на секунду. Спустя два часа мозгодолбёжки я выключил его и навернул пятый за сегодня стакан. Через часа три раздался звон.

– Опять?! Я же тебя вырубил. А? Выключен. – Снова раздался звон. – А, это дверь. – Встав, я нехотя направился открывать. – Кого ещё… – Только я открыл дверь, как тут же получил пощёчину.

– Ты же мне обещал, клялся, что завязал!

– А, это ты… Проходи, Саш.

– Проходи?! Это всё, что можешь мне сказать?! Андрей, когда это всё кончится?! Нельзя так жить!

– Она права. Какого фига, Андрей?!

– А ты ещё кто? А ну вон от сюда, обдолбыш!

Мужчина со всего размаху ударил меня в челюсть. Я упал и продолжал лежать.

– Максим, зачем так сильно?

– А потому что нефиг! Нельзя так дальше жить! Это же дыра!

– Жить? – Я даже и не пытался встать, лежал на полу посреди разбросанных бутылок. – Жить говоришь? Я уже давно мёртв. Я погиб с ней. Я здох вместе с ней, понимаешь?! Я всё потерял! Я её потерял! Какой смысл жить дальше, если её нет?! СКАЖИ! СКАЖИ! Молчишь?! А я тебе скажу, нет, блять, смысла, нет его. Помру где-нибудь под забором и хорошо.

– Я понимаю, что тебе хреново, но…

– Понимаешь?! Нихрена ты не понимаешь! Её нет, нет и ничего ты с этим уже не сделаешь! Даже и не заикайся о том, что понимаешь меня. Ты…

– Максим пытается тебя понять! Я – знаю, что это. Знаю, как тебе больно. Это нелегко пережить… Но это не конец света! Помнишь что ты мне сказал тогда? Он всегда с тобой. – Для меня эти слова были словно нашатырь. Я протрезвел. – И как думаешь, видя тебя таким, что Аня чувствует? Думаешь, она рада?

– Нет… нет, не рада. Ты права. – Я поднялся с пола. – Аня всегда была со мной, всегда меня поддерживала… Прости меня… Анют, прости меня идиота. Саша, Максим, мне… мне надо подумать. Не могли бы вы…

– Как хочешь, но завтра мы придём снова! Я пойду пока машину разогрею.

– Хорошо.

Максим покинул квартиру, хлопнув дверью. Только Саша собралась выходить… – Спасибо… спасибо вам… обоим… Анют, ты слышишь? Прости меня, если сможешь, прости!

– Конечно, я прощаю тебя, Андрюш…

Мне тогда показалось, что я и вправду слышал её голос. Если бы не друзья, то, я скорее всего, спился и где-нибудь бы сдох как последняя скотина. Они меня из могилы вытащили. Спасибо им, что мозги вправили. И вот спустя семь лет после аварии я снова взялся за Хранителя. – Андрей положил руку на деревянную рукоять, нежно и даже как-то грациозно обхватил её и вытащил из ножен клинок. – Вот он, красавец! После потери руки пришлось учиться, всё делать левой. Если бы не он, то я бы не справился!

– Вы говорите о мече как о чём-то живом?

– У любого война есть четыре силы: сердце, разум, душа и дух. Сердце и разум спорят о каждом поступке, душа приводит их к более правильному решению. А дух… Дух война – это его оружие. Им и горячим сердцем или холодным разумом он сражается, защищает то, что ему дорого. Понял?

– Кажется, да.

– Сомневаюсь, но ладно, слушай дальше. Уже скоро конец. Предлагали поставить протез, который будет как моя прежняя рука, даже лучше. Но через два месяца мне и одной руки было много. Шучу кончено. Я вполне освоился и прекрасно обхожусь без своей потери… я про руку. Решил вернуться на работу в суд. Через десять лет находиться там мне стало в тягость. Везде эти жалеющие взгляды, но последней каплей стало, когда во время прогулки мне подали милостыню. Я собрал вещи и уехал. Год жил во Франции, полтора в Швеции, год в Германии, пять лет в Японии и вот уже почти двенадцать лет живу здесь. Служу при храме, принимаю исповеди у прихожан, ухаживаю за садом и кладбищем. Уже могилку себе присмотрел. – Андрей убрал меч в ножны. – Всё, конец! Через неделю придёшь, расскажешь мне все, что смог понять.

– Х… хорошо.

– И не забудь вино! – Священник похлопал меня по плечу, улыбнулся и ушёл, закрыв за собой красную деревянную дверь.

Когда я вышел из церкви, то удивился: на дворе стояла глубокая ночь. Я поймал такси и быстро добрался до дома. И после всего это он улыбается? Как? Как он выбрался из всего этого? Вопросы не покидали меня ни на секунду. Утром я встал с сильной головной болью. Направился к холодильнику, открыл его, взял бутылку пива и вспомнил Андрея, его слова… И решил, что хватит с меня всего этого! Выбросил бутылку в ведро, достал последний не пропитый костюм, надел и пошёл на работу. Целый час выслушивал от начальника, какой я, мягко говоря, безответственный, ленивый и неумелый работник. После всей лекции он отправил меня на моё рабочее место и сказал через час представить ему отчёт за этот месяц. Было трудно, но я успел. Начальнику мой отчёт понравился, и он решил меня пока не увольнять. На следующий день после работы я записался в спортзал. В среду купил несколько комнатных растений. В четверг основательно прибрался в доме. В пятницу завёл рыбок. В субботу познакомился с девушкой.

Наступило долгожданное воскресение. Встал рано, заглянул в бар и купил бутылку «Монастырского шушукане». Пришёл к церкви Иоанна Богослова… Кого-то хоронят. Прошёл за стальное ограждение к кладбищу. Чем ближе я подхожу, тем отчётливее слышу молитвы за упокой. Я подошёл к могиле. Почти все священники разошлись. Спустя минуты три я уже стою один.

Пошёл дождь.

– Я понял… я всё понял. Спасибо тебе… Покойся с миром. – Я иду в сторону ворот. Навстречу мне двигается большая толпа людей, они кого-то ищут. Говорят, вроде, на русском. В основном пожилые люди. Меня остановил один из них.

– Привет. Мы… ищем… Андрея Маслова…

– Блин, Тёма, ты как всегда. Нам нужно найти могилу Андрея Маслова, не подскажите где её искать?