Миражи на стене

Мутный болотно-зеленый свет заполняет все пространство вокруг. Я нигде не вижу источников этого странного свечения. Кажется, что светятся сами стены, все предметы интерьера и даже воздух. Смотрю по сторонам и понимаю, что в мире уже давно нет никакого солнца, ему просто нечего освещать и обогревать. Нет ощущения температуры, нет растений, что не могут жить без фотосинтеза. Нет никаких живых существ, которым хотелось бы почувствовать кожей ласковые лучи светила. Вся вселенная теперь, это просто мир зеленых сумерек.

Я же нахожусь в каком-то помещении. Отчетливо вижу потолок и стены, но никак не могу разглядеть пол. Когда смотрю вниз, то фокус зрения внезапно теряется, а вместо ровной поверхности вижу зеленый туман, будто там лишь тусклая бесконечность. Из этого марева внизу проступают очертания каких-то предметов, что расставлены вдоль стен. Это какие-то неправильные параллелепипеды. Словно некий мастер, делая эти предметы, аккуратно вывел стороны в плоскость, а вот верхнюю грань сделал кое-как. В отличие от боковых граней, верхняя сторона вся покрыта буграми.

Все эти объекты похожи друг на друга размерами: примерно метр в ширину и около двух метров в длину. Но различные очертания неровностей на верхней стороне придают им всем свою собственную индивидуальность. Я смотрю себе под ноги и вижу такой же параллелепипед. Вот только его верхняя грань такая же прямая, как и боковые. Внутри меня расползается страх от догадки, что собой представляют эти «бугры».

Опираюсь на стену и чувствую, как рука проваливается сквозь какую-то рыхлую субстанцию. Пытаюсь отдернуть руку, но стена не отпускает меня. Более того, я продолжаю в неё погружаться. Странно, что от этого я как раз не испытываю страха, будто проваливаться в стену это нормально. Я откуда-то знаю, что любые попытки освободиться, обречены на провал. Поэтому решаю не затягивать процесс и делаю шаг внутрь стены.

Мгновенно оказываюсь по другую сторону, в точно таком же помещении. Вот только теперь подо мной чужой параллелепипед и он занят. Но я не стою на ком-то, кто лежит внизу, а парю в полуметре над ним.

Так я могу летать?

Усилием воли двигаю себя к дальней стене и без какого-либо сопротивления прохожу сквозь неё. Снова попадаю в помещение, копию двух предыдущих. Это здание не может быть бесконечным, нужно пролететь сквозь все стены и вылететь наружу.

Лечу вперед. Четвертое помещение, пятое, восьмое. Они кончатся когда-нибудь?

По мере продвижения, чувствую всевозрастающее сопротивление. Нет, сама среда мне не противится, просто мне приходится прилагать больше усилий, чтобы двигаться вперед.

Мне кажется, что где-то на спине, между лопатками ко мне прикреплен толстый резиновый жгут, и чем дальше я лечу, тем сильнее он натягивается и мешает движению.

Влетев в очередную комнату, я смог продвинуться лишь до середины помещения и понял, что достиг предела натяжения. В тот же миг, «жгут» резко сжался, а меня понесло назад.

Комнаты, сквозь которые я уже пролетел, теперь неслись от меня с бешеной скоростью. Эта скорость настолько невыносима, что ощущай я желудок, меня, скорее всего, стошнило.

В этом полете вперед спиной я теряю точку равновесия, и меня начинает вращать вокруг невидимой оси «жгута» против часовой стрелки. Теперь комнаты не просто уносятся от меня, они еще и кружатся. Все быстрее и быстрее.

На фоне стремительной карусели стен, прямо передо мной всплывает лицо Милагрос. В отличие от всего окружающего, оно не вращается.

Широко раскрытые глаза Милы наполнены страхом. Кажется, она что-то кричит мне. Я могу разобрать лишь гласные: «У-ЕО- О!» Она повторяет и повторяет эту фразу и с каждым разом, я слышу, как твердые звуки, жужжа, пытаются проломить стену моей глухоты: «У-Н-ЕО-ОЖ!»

Мой полет назад резко прерывается ударом чего-то упругого по спине.

«У него нож!» Она кричала мне это.

Я лежу на какой-то поверхности и никак не могу открыть глаза. Кажется, что каждое мое веко весит не меньше килограмма. Не оставляю попыток начать видеть и с каждым усилием щелочка, сквозь которую проникает свет из внешнего мира, становится шире.

Наконец мне удается полностью поднять веки и яркий свет режет мои глаза. Сильно зажмуриваюсь, и резко выступившие слёзы вызывают жжение. Долго моргаю, прогоняя лишнюю воду из глаз, и видение окружающего мира постепенно обретает четкость.

Белые стены, белый потолок, лампа дневного света льет белые лучи. Надо мной склоняется человек в белой маске.

– Очнулся наконец-то? Как самочувствие?

– Не знаю. Не ощущаю себя. Вот только бред какой-то мне привиделся.

– Просто глюки после наркоза, – я не вижу лица говорящего, но по изгибу маски видно, что он улыбается, – Это нормально.

– После наркоза? А что случилось?

– Ножиком тебя потыкали. Слава богу, никаких жизненно важных органов не задели. Повезло. Но крови ты потерял прилично.

– Ясно. Давно я здесь?

– Угу. Привезли тебя в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. Провели операцию и еще целые сутки ты от наркоза отходил. Никак не хотел просыпаться.

– То есть сегодня уже двадцать седьмое?

– Да, воскресенье, – врач склонился надо мной и пощелкал пальцами перед глазами, – Рефлексы в норме. Ощущения появились?

– Да, но как-то тянет в левом боку.

– Тянет, это хорошо. Тянет, значит заживает.

– А долго мне в больнице лежать?

– Посмотрим. Минимум дней десять, может пару недель.

– Значит, новый год в этом году мне не светит.

– Новый год для тебя наступил, только что. Цени это, – доктор поднял какую-то тетрадь, – Значит так, еще сутки полежишь в реанимации, понаблюдаем тебя. Завтра переведем в палату.

– А как мне связаться с кем-нибудь?

– А, кстати, сюда конечно нельзя, но я пущу к тебе посетителей на одну минуту. С утра тут ошиваются. Скажешь им все что нужно.

Доктор пропал из моего поля зрения, я хотел приподняться и посмотреть куда он делся, но в левом боку ощутимо кольнуло и я откинулся назад, чтобы не провоцировать боль.

Едва утихли резкие болевые толчки, там, где я раньше видел доктора, появились два новых лица. Лёха и Милагрос, единственные, кому оказалось интересно мое состояние.

– Привет!

– Привет!

– Ну, ты как?

Они наперебой начали говорить приветы и задавать вопросы.

– Нормально, завтра переведут в палату.

– Это хорошо, можно будет тебя навещать в обычном режиме.

– Да, фруктов тебе привезем, соков всяких.

– Может, что-нибудь еще?

– Да, – я скосил глаза на Панова, – Лёха, притащи мне планшет. Лежать мне тут не меньше десяти дней. Боюсь подохнуть со скуки.

– Десять дней? – Лёха даже присвистнул. – Новогодние праздники мимо.

– Да и пофиг.