Не верь зеркалам

Варвара поняла, что именно хочет скрыть подруга.

– У него жена, ты боишься, что она вас застукает и поцарапает тебе лицо. Или устроит женскую драку, дикую и беспощадную. Будет биться за такого мужа до последнего ногтя.

– Ну, что-то в этом роде, – нехотя призналась Ингрид. – Как ты угадала?

На такие вопросы Варвара не отвечала: она точно знала, как может повести себя подруга.

– Тебе надо познакомиться с ним якобы с деловой целью?

– Ага! Скажи, что я, например, психолог, который может решать проблемы…

– Ингрид, зачем он тебе сдался? Ты любого мужчину получишь…

– Честно?

– Врать бесполезно.

– Он такой душка и зая…

Варвара не верила своим ушам. Это вообще не укладывалось в психологику. Ингрид влюбилась в… Митеньку Крякина! Директор театра был кем угодно, только не душкой и не заей. В представлении Варвары. Неужто любовь зла настолько? Скрутила Ингрид! Ингрид, которая за месяц меняла от трех до пяти любовников. Получала любого мужчину, какого ей хотелось. И вдруг – такое. Просто чувства и чувствительность. Даже противно. А может, правда, что «в девяти случаях из десяти женщине лучше казаться влюбленной сильнее, чем это есть на самом деле»?

Ингрид легонько толкнула в плечо.

– Эй, але! Спишь, что ли?

– Прости, задумалась о твоем счастье.

– Ты поможешь? Познакомишь? Придумаешь какой-нибудь повод?

Что оставалось? Нельзя бросать подругу, у которой помутился рассудок. Варвара обещала что-нибудь придумать.

– Эх, – Ингрид печально вздохнула. – Одного жаль…

– Что не встретила лысого принца пораньше?

– У тебя нет эссенции Венеры, – Ингрид взглянула так печально, что Варвара окончательно убедилась: дело плохо. – Мне бы она пригодилась. Шмотки модные здесь куплю, но с лицом не знаю, что делать…

– Зачем тебе что-то делать с лицом?

– Я некрасивая, – ответила подруга и опустила голову.

А Варвара подумала: хорошо, что прапрадед этого не видит. Иначе он усомнился бы в силе психологики. В методе явно надо кое-что доработать и подкрутить. Но оставалось простое объяснение: Крякин – колдун. Приворожил Ингрид. Магия.

Нет, наверное, все от жары. Перегрелась Ингрид.

Придется спасать.

13

В лобби-баре не имелось телевизора. Зал был пустой. Медсен сидела за тем же столиком, помахала Варваре. Она снова переоделась. Теперь в светлый пиджак и просторное платье. Видимо соблюдала правило светской леди: менять наряды не меньше трех раз в день. Не считая ужина и коктейля. Варвара подумала, что на такую возню ей не хватит терпения. Даже если бы ее платяной шкаф уходил за горизонт. Сев за столик, она опять согласилась на кофе. Медсен, казалось, нервничает.

– Милая, мне немного трудно, прошу понять меня…

Варвара готова была понимать как надо.

– Все это так странно, вы можете подумать, что старуха сошла с ума, рассказывает первой встречной, – продолжила Медсен. – Но поверьте, если бы не столько совпадений между нами в один день… И мне так приятно с вами общаться… В общем, я решилась…

– Располагайте мною, Ольга, – сказала Варвара, прикидывая, насколько поздно сможет оказаться у Доброниной. Слово надо держать.

– Спасибо вам, милая, – Медсен поправила затемненные очки. – Вы наверное догадались, что нынешняя фамилия досталась мне от мужа. Моя девичья фамилия – Мрачевская. Ольга Мрачевская… Сорок лет назад примерно в это же время я поехала в туристическую поездку в Париж. Вам теперь трудно понять, что это такое было. Это как вырваться из запертой клетки на свободу. Студентке из Ленинграда в скромном платье оказаться в Париже. Сказка! Мечта! Я сразу влюбилась в этот город. И внезапно поняла, что не смогу его увидеть, быть может, никогда. Сорок лет назад поездка в капстрану разрешалась за большие заслуги. Не чаще одного раза в пять лет. Решение пришло как сумасшествие.

– Вы попросили политическое убежище, – сказала Варвара. По рассказам деда она представляла, как это бывало.

Медсен кивнула.

– Да, вы правы. Меня приняли с распростертыми объятиями. Еще бы! Студентка, отличница, дочь партийного работника, просит политическое убежище. Об этом написали все газеты Западной Европы. Я знала, что прощаюсь с родителями, что у отца будут большие неприятности, что для мамы это станет ударом… Но я была так молода и наивна. Я думала, что буду играть на всех сценах мира, Голливуд ляжет у моих ног… Как я ошибалась…

– Вы не стали актрисой, – вынесла приговор Варвара.

Дама помолчала.

– Я стала женой своего мужа… Домохозяйкой… Уехала в Америку. Довольно поздно родила дочь-красавицу… У меня все отлично…

Очки скрывали ее глаза. Варвара догадалась: новая подруга погрузилась в печаль. Надо было вытащить ее.

– Сорок лет назад вы учились в нашем институте, – сказала Варвара излишне бодро. – Значит, должны знать профессора Тульева.

Медсен просунула под очки уголок платочка и улыбнулась.

– Как не знать! Тогда он был молодой преподаватель, только окончивший аспирантуру. Красавец, умник, шутник. Все девочки были в него влюблены.

– И вы?

– И я, конечно! Он был мечтой студенток. А почему спрашиваете?

– Алексей Юрьевич – руководитель моего студенческого диплома, сейчас пишу под его руководством кандидатскую диссертацию, – сказала Варвара, не ощутив ни капельки ревности. Наоборот – гордость. Вон каким орлом был профессор.

Дама всплеснула руками.

– О боже! Как тесен мир…

– Могу устроить вам встречу с профессором Тульевым хоть завтра, – сказала Варвара и подмигнула по-приятельски.

Медсен еле заметно поежилась.

– Спасибо, милая, не стоит ворошить прошлое.

– Андрей Юрьевич, наверное, обрадуется встрече. Вам будет что вспомнить.