Универсариум

Если бы не играющая музыка, здесь сейчас была бы совсем печальная атмосфера.

– А я тоже хочу жить нормально, – болезненно ляпнула Мальвина. – А не прикидываться, что я им ровня, чтобы тусоваться вместе, надеясь, что и меня кто-нибудь подберет, такую кошку драную. Деньги последние трачу вот на это, – показала руками на свое лицо, – чтобы заметили, чтобы понравилась. Понимаешь? Я тоже хочу жить по-настоящему.

Я дал ей немного времени успокоиться. И снова спросил:

– А что такое настоящая жизнь?

Может, девочка с голубыми глазами, голубыми волосами и губами, но не голубой крови знает ответ на интересующий меня последние дни вопрос.

– Настоящая жизнь, – завыла она, – это когда тебе не надо искать, где ты будешь сегодня ночевать, потому что тебе больше негде жить и ты уже надоела всем своим знакомым с просьбой перекантоваться у них какое-то время, пока не найдешь что-нибудь. Это когда тебе не надо думать, что ты будешь есть завтра или уже сегодня. Это когда ты одеваешься и выглядишь как кинозвезда, потому что ты и есть кинозвезда, а не притворяющаяся ею официантка в засратом кафе…

Она всхлипнула. И ее таланта удерживать слезы в глазах снова не хватило. Они выпрыгнули и понеслись по ее щекам голубыми змейками.

Я подсел рядом, взял ее за руку и погладил кисть.

Мальвина немного поутихла.

– Хочешь знать, зачем я к тебе пришла? – проговорила она слабым голосом. – Хотела… сблизиться и потихоньку напроситься к тебе типа как… домработница, что ли. Убирала бы тут, в твоих хоромах, готовила бы тебе, стирала… в постели грела бы, само собой. Вот такие полцарства хотела. Думала, мало ли, вдруг понравлюсь, вдруг согласишься. Ты ведь один живешь, как я узнала. Да и сам такой…

– Какой?

– Хороший, – мяукнула Мальвина, сверкнув улыбающимися глазками.

Отличный у нее бизнес-план, не без огрехов, но в целом вполне понятный.

Я неспешно отпустил ее руку. И сказал:

– К сожалению, это не для меня.

Она, словно сонная, закивала головой, как бы говоря, что она это и так понимает. Но на самом деле мы оба знали, что она сделала предложение, а я его отверг.

– Прости меня, – прошептала Мальвина.

– Мне не за что тебя прощать.

Она быстро достала из сумки зеркальце и платочек, кончиком которого принялась аккуратно подтирать на лице следы своих эмоций.

– Я пойду. Щас такси вызову. Уже ночь глубокая. Даже вон светает уже, – указала подбородком в окно.

Она встала, схватила сумочку и неторопливо затопала в сторону выхода.

Да, пожалуй, так будет лучше. Так будет правильнее.

Я двинулся провожать.

Тем не менее ей удалось встрясти мою жалость, которая во мне и заговорила.

– Послушай.

Мальвина, не замедляя шаг, слегка повернула голову.

– Я сниму тебе квартиру на полгода… да и так дам тебе… чтобы было что тратить.

– Зачем? – проныла она и наконец остановилась.

– Это ведь правда, тебе ведь действительно негде жить… и не на что. За полгода, я уверен, ты сможешь решить свои вопросы.

– А тебе это зачем?

– Ну, ты же сама сказала, что я хороший. – Улыбнулся.

И она улыбнулась. Так жалостно и благодарственно, что мне захотелось сразу купить ей дом.

– Спасибо тебе, – обняла меня за плечи, прижавшись головой к моей груди.

– Не переживай. Завтра я всё устрою.

Мы отпустили друг друга, и я зашагал дальше.

А она – нет.

Я обернулся. Она стояла как вкопанная. Мы поиграли в гляделки несколько мгновений, после чего она наконец подошла ко мне и произнесла:

– Я хочу остаться сегодня.

Неужели ей уже сейчас негде ночевать? Или у меня тут слишком уютно? Или все-таки это потому, что я такой красивый?

– Это необязательно. Я же сказал, я всё устрою. Даже не сомневайся, не переживай.

– Я верю, верю. Но я всё равно хочу остаться с тобой. Сегодня, только сегодня, – пояснила она, конкретизируя короткие сроки, чтобы я не подумал чего лишнего и неприемлемого для меня.

Обретенное за двадцать три года чувство долга не позволяло ей уйти, не отплатив чем-то. Видимо, боялась, что завтра я откажусь от своих слов. Она привыкла, что ничего не бывает бесплатно. И могла дать взамен только то, чем она богата, – свое прекрасное тело.

Или все-таки это потому, что я такой красивый?

Не в моих правилах выпускать из дома неудовлетворенных женщин. Поэтому и не буду. Простите меня, ангелы, но я уж слишком хочу эту прелестную химеру.

Видимо, сегодня я приобрел еще одну персональную жрицу любви. А этого ли я искал? Пока не знаю.

– На что ты готова, чтобы остаться?

Мальвина бросила на меня смелый взгляд заплаканных глаз.

– Думаешь, испугаешь меня, если скажешь, как тогда Лизе, снимай трусы? – почти огрызнулась она.

Поставила на пол сумку, нырнула руками под юбку и стянула с себя трусики. Конечно, голубые.

– На, вот они.