Автостопом в Судан. На попутках из Москвы через Грузию, Турцию, Сирию, Иорданию, Египет в Судан и обратно в 1999 году

Крепость Калаат-Рахба в 1999 году

Проведя в изучении и фотографировании крепости часа полтора, мы спустились с горы. Забрали рюкзаки. Когда проходили мимо окраинных домов Маядина, возникло у нас плотское желание утолить голод при помощи традиционного сирийского гостеприимства. И счастье нас ожидало в первом же доме! Миша даже объелся. Подарив, по обыкновению, открытки с видами Москвы хозяевам дома, мы вернулись на трассу.

Сирийский офицер в форме и в машине типа «Нивы» вывёз нас на окраину Дейр-эз-Зора, вчера посещённого нами. На перекрёстке стоял большой памятник чайнику. Да-да, чайнику, высотой метра два, с носиком и ручкой.

На чайнике был налеплен предвыборный портрет Президента. Мы, конечно, сфотографировали этот необычный монумент, не зная, что через пару месяцев, в Судане, нам предстоит увидеть ещё более дивные статуи: памятник Бутылке, памятник Колесу, памятник Железнодорожному Фонарю…

У чайника поймали легковушку, идущую из Ирака в Дамаск. Англоговорящий водитель всю дорогу общался с нами, показывал нам свои фотографии, рассказывал о жизни в Ираке, слушал нашу, российскую, кассету, которую мы предложили поставить (бардовский сборник «Песни нашего века»). Мы, все четверо, расспрашивали водителя на предмет арабского языка и расширяли свой словарный запас.

Вода – мэ. Холодная вода – мэ борид. Горячая – мэ мэгли. Еда – киль. Спать – наам. Ходить – мши. Я путешественник – анна мусафер (или: рохаля). И т. д.

Водитель довёз нас до Тадмора – города, более известного как Пальмира, – где мы вышли, а он продолжил путь.

Итак, за сегодняшний день мы проехали 327 километров, осмотрели две крепости вблизи и одну издали (Дура Эропос с билетёром), – неплохо!

А что ждёт нас в Пальмире?

* * *

У самых старинных развалин, составляющих достопримечательность города, несмотря на поздность часа, работал маленький базарчик. Торговцы сразу выскочили из-под своих навесов и потащили нас в разные стороны.

Один продавал финики. Отборные, крупные, чистенькие плоды были у него заботливо упакованы в маленькие аккуратные коробочки. Казалось, ещё немного, и он упакует каждый финик отдельно в одноразовый пакетик, как у нас зимой бывают свежие огурцы. Продавец с сияющей улыбкой угостил нас финиками, выдав каждому из нас по одному. Финики и впрямь были неплохие.

– Пойдём, пойдём отсюда, а то сейчас будет впаривать, – предупредил я.

Но Гриша не внял сему и, похвалив финик, спросил, почём они. Оказалось, маленькая коробочка стоит 100 фунтов, а финики помельче – 50 фунтов. Я заметил, что на базаре килограмм иракских фиников стоит 10.

– Иракские финики плохие, а это хорошие! Только для вас – 40 фунтов! – забеспокоился продавец. Но мы уже покидали его.

Под соседним навесом, на нарочито красивых подушках, у металлического, под старину сделанного очага с углями возлежал другой предлагатель.

– Заходите на чай! – позвал он нас. Мы заглянули к нему под навес; из маленького чайничка нам наполнили по маленькой чашечке чая. Это была реклама.

– Sleep, 100 pound! (Спать, 100 фунтов!) – предложил нам он «восточную экзотику». Но мы не поддались этому соблазну и, попив чая, удалились прочь. Когда мы достаточно отошли от этого базара и деньгопросов, мы свернули с дороги и углубились в целый город развалин, колонн, храмов, арок и другого римского зодчества и устроились спать прямо на земле посреди огромных исторических мраморных обломков с древними барельефами.

19 февраля, пятница.

Утром наши тела, лежащие в спальниках посреди античных монументов, стали смущать редких интуристов, и мы поспешили свернуться. Встали и при свете дня оглядели окрестность, что трудно было сделать ночью.

В течение многих веков башни, храмы и колоннады древнего города были погребены под толстым слоем песка, почему и неплохо сохранились. Реставраторы двадцатого века выкопали настоящий огромный город, сооружения которого протянулись на несколько километров. Подобно лесу, из пустыни торчали сотни колонн, тут и там возвышались остатки храмов, башен, укреплений. По многим можно даже полазить.

Погребальная башня в Пальмире. Конец ХХ века (сейчас, вероятно, от неё ничего не осталось)

Пальмира. 1999

Пальмира. 1999

Мы пошли вчетвером по огромным булыжникам римской дороги, справа и слева от которой торчали рядами колонны и их остатки, и увидали, что навстречу нам движется какой-то тип на лошади. Уж не билетёр ли это? Всадник приблизился к нам и обнаружил свою сущность:

– Мистеры! Хотите покататься на лошади? Недорого!

Мы отказались.

– Пальмира такая большая, обойти пешком всё невозможно! Возьмите лошадь!

Поняв, что сбыть нам свою кобылу не удастся, предлагатель удалился, клацая копытами по старинной римской мостовой, ища других утренних посетителей.

Но к нам уже двигался другой персонаж. Уж не билетёр ли?

– Camel, my friends! From which country? Russia? Camel, верблюд! – произнёс он, гордый своими познаниями в русском языке и во всех остальных. – Верблюд!

Мы вежливо попрощались с верблюдом и его погонщиком, и они растворились среди античных развалин и колонн. Но тут, не успели мы дойти до конца колоннады, нам наперерез помчался велосипедист, подпрыгивая на исторических ухабах.

«Сейчас будет предлагать покататься на велосипеде», – угадали мы.

Но это было не так: мужик оказался продавцом бедуинских платков, которые мы называли «арафатовками». Достигнув нас, он остановился, развязал мешок на багажнике и стал демонстрировать товар. С трудом мы объяснили ему, что не испытываем нужды в сём.

Вскоре мы постигли, что общего билетёра на весь город нет, но во многих особо интересных местах стоят местные билетёры. Одним из таких платных мест оказался античный храм Бэла (Ваала). В двенадцатом веке этот храм был превращён в военное укрепление, а в двадцатом он был отреставрирован и ещё более укреплён, чтобы посетители не лазили через забор, а входили через центральный платный вход. Однако, как только мы обошли стену, окружавшую храм, с правой стороны, так увидели место, удобное для залезания, и проникли внутрь. Цивильные туристы, наполнявшие внутренний двор, удивились такому явлению. Среди оных были японцы, французы и другие.

Когда мы осмотрели храм Бэла, нам поступило предложение зайти на чай к одному из пальмовых садовников. Как известно, оазис Тадмор получил своё второе название – Пальмира – именно из-за пальмовых садов, которые и по сей день весьма велики и подходят к самым историческим развалинам.

Сады были огорожены глиняными заборами высотой с человеческий рост и давали урожай фиников. Однако, когда позвавший нас хозяин решил угостить нас, он достал коробку с иракскими финиками. Мы удивились. Он объяснил, что иракские финики обходятся гораздо дешевле, чем собственные!

После осмотра сада мы вернулись в развалины и пошли в район погребальных башен. Древние богатые люди здесь, как и во многих других странах, имели желание увековечить свою смерть. Каменные башни в несколько этажей, высотой метров до пятнадцати, служили для захоронения целых семей и родов. От захоронений почти ничего не осталось, можно лишь приглядеться и увидеть нишу для гроба или загулявшую косточку, валяющуюся среди мусора (может, вовсе и не древнюю). Мы занялись лазанием по погребальным башням и склепам и провели в этом занятии долгое время.

Пальмира состоит из нескольких районов, мы так и не успели осмотреть всё. День начал склоняться к вечеру. Мы пресытились развалинами и вышли на трассу, которая проходила прямо среди развалин, разделяя город на две половины. Тут нас зазвали на чай местные жители, проезжавшие мимо на трёхколёсном мотоцикле с маленьким кузовом. Вшестером на мотоцикле? Ну-ну…

Жители привезли нас в свой пальмовый сад, типа того, что мы посещали утром. Поставили на огонь маленький закопчёный чайник. Хозяева проявляли свойства англоговорения и восхваляли свою страну, упирая на то, что она самая дешёвая из всех стран Ближнего востока.

«Вон ботинки у тебя разрушаются,» – показывали они на мою отделяющуюся подошву у ботинка московской фабрики спортивной обуви, – «В Дамаске всего за сто фунтов починят! Это всего два доллара! Сирия самая дешёвая страна!»

«В Иране за один доллар можно новую обувку купить,» – подшучивал над ними Андрей, не бывший в Иране, – «Сирия дорогая страна, Иран самая дешёвая!»

Когда же чай был выпит и мы собрались на трассу, оказалось, что он был платным: пол-литра чая в «самой дешёвой» Сирии оценили в 100 сирийских фунтов. Вероятно, все разговоры о дешёвости Сирии, заведённые хозяевами, имели целью подготовить клиентов к расплате. Гриша достал из кармана припасённый билет МММ, и расплатился им.

Да, конечно, массовый туризм изменяет лицо городов и целых стран. Здесь, в Пальмире, местные жители привыкли собирать деньги с иностранцев за ночлег и за чай – а ведь всё это нам предлагали во всех других местах абсолютно бесплатно, да ещё и с удовольствием. То же самое мы наблюдали в Индии год назад: масса торговцев и предлагателей платных услуг и таксистов, и в то же время в соседнем Пакистане или в Иране, где туристов почти нет – восточное гостеприимство и бескорыстная доброта.

* * *

В кузове очередной машины мы поехали в следующий город – Хомс. Вечерело, трасса шла по возвышенности, было пыльно и холодно, мы с Андреем даже замёрзли по дороге. Вдоль трассы, справа и слева, тянулась бесконечная пустыня. Но она не была безжизненной: тут виднелись огороженные военные части, танки, локаторы; там – тусовки кочевников-скотоводов со стадами и палатками; в общем, пустыня была населена. Палатки скотоводов показались мне одинаковыми; интересно, если кто-то из них едет в город, то как потом обратно находит своё местожительство? километровых столбов-то нет! Перед Хомсом пошли промышленные заборы, и в вечерних сумерках, после Пальмиры, они смотрелись скучно.

Пропылённые и весьма замёрзшие, мы приехали в город Хомс, цивильный и довольно современный, третий по величине в Сирии (более миллиона жителей). Хотелось найти чайхану, напиться чая и отогреться. Вскоре едальня была обнаружена. В любом сирийском городе и даже посёлке легко найти уличную закусочную, но все они имеют свой ограниченный ассортимент. В этой самым главным блюдом были «сэндвичи», этакие рулеты, когда в блин хлеба заворачивают салат из солёностей, котлетностей и т.п.. Мы были единственными посетителями харчевни, и хозяин, обрадованный тем, что его посетили четверо прожорливых русских, спешно обслуживал нас своими сэндвичами и «мэ мэгли» (кипятком). В Хомсе было уже теплее, чем на трассе – около +10 – но всё-таки это был февраль, и хозяин грел своё заведение большим обогревателем.

Пока мы сидели и питались, в городе погас свет, и всё вокруг стало темно и загадочно. Минут через пять свет включили снова, и вечерний город вновь засветился тысячью огней. Мы объелись, согрелись, обпились, поблагодарили хозяина заведения, расплатились и продолжили гуляния по городу.

Когда же мы достигли центра вечернего Хомса, один из городских таксистов, обрадованный видением иностранцев, предложил нам заехать к нему в гости на чай. После Пальмиры мы заподозрили неладное (увезёт куда-нибудь, а потом окажется платная услуга), и предупредили его. Таксист возмутился:

– Как я с друзей могу брать деньги? Хотите, я вам лучше дам денег? Сколько вам нужно! 1000 фунтов? 2000? 5000? – мы успокоили водителя, сказав, что не нуждаемся в деньгах, и он, радостный, повёз нас к себе домой.