Фиалок в Ницце больше нет

Тот ответил:

– Только не говори, что тебе не хочется! Или мне прекратить? Только скажи, и я перестану.

И при этом двигал телом все быстрее и быстрее.

Саша сама не знала, чего ей хотелось. Она провела незабываемый день с Федором, ее дедушку убили, его квартиру ограбили, ее допрашивала милиция, она не знала, что делать, она и Федя занимались любовью.

Или просто столь желанным, резким сексом?

– Ты ведь меня любишь? Скажи, Саша, ты ведь любишь меня?

Обвив его шею и прижав к себе, девушка прошептала:

– Да, люблю, я очень сильно люблю тебя! Мы ведь будем теперь вместе?

Федор понимал, что, если уж на то пошло, он фактически изнасиловал внучку академика: правда, весьма и весьма нежно.

Она, кажется, сама об этом еще не догадывалась, но она вообще по жизни многого не понимала.

Секс был не самый плохой, но и далеко не лучший: внучка академика реально оказалась девственницей. Их Федор не любил, возиться приходилось слишком обстоятельно, он предпочитал опытных цып из разряда тех, которых всегда было полно около бати.

Однако он не мог расстаться с внучкой академика, так и не трахнув ее. Ну да, забрал ее картины – и ее девственность тоже.

Попутно и дедушку кокнул, но к этому он отношения не имел. Его бы воля, дедушка остался бы жив, хотя старче наверняка бы поднял хай на весь мир после ограбления, а вот его внучка явно не будет скандалить.

Так что и неплохо, что его на тот свет отправили.

После секса, перекусив на скорую руку (благо, в холодильнике внучки академика кое-что вкусное нашлось, в отличие от квартиры ее покойного дедушки), Федор завалился рядом с Сашей спать.

Он был таким красивым – одухотворенным и милым. Проснувшись, Саша долго рассматривала лицо спящего Феди.

А потом, выскользнув из кровати, отправилась в душ. Подставив свое тело потокам теплой воды, она думала, что вот оно и свершилось.

Она в первый раз занялась сексом и сделала это с человеком, которого полюбила: чего же можно было еще себе пожелать?

И все равно на душе кошки скребли: дедушку убили, его коллекцию картин похитили, а она…

Она прыгнула в койку с…

С человеком, которого любит.

Скрипнула дверь, душевая занавеска отъехала в сторону, и Саша увидела Федора: полностью обнаженного и такого соблазнительного.

– Я тоже хочу принять душ, ты ведь не возражаешь?

И он перешагнул через край ванны.

После утомительного, но уже гораздо более страстного секса в ванной они завтракали: Федор поджарил яичницу, которую внучка академика, раскрасневшись и смеясь, уплетала за обе щеки и хвалила, называя самой вкусной едой в своей жизни.

Ну, с учетом, что у нее только что был с ним самый лучший секс в ее жизни, это было неудивительно.

Секс в самом деле во второй раз был намного лучше, чем в первый, но все равно до цып бати внучке академика было далеко. Но на то она и внучка академика, чтобы не обладать эротическими замашками невских путан.

Потом, словно опомнившись, внучка академика помрачнела и сказала:

– Дедушку ведь убили, а я…

И снова заревела.

Пришлось утешать, целовать, миловать и в итоге взять на руки, оттащить в постель и снова знатно оттрахать. Если придется так часто ее носить туда-сюда, он точно заработает межпозвоночную грыжу.

Потом она снова соизволила заснуть, а Федор решил исследовать квартиру ее родителей, тех самых, которых присыпало снежком на Памире.

Ну да, книжечки, в том числе зарубежные детективы, причем на языках оригинала, и всякая специализированная мура, чехословацкий мебельный гарнитур, итальянская люстра, даже какая-то мудреная картина на стене.

Федор долго ее исследовал, колупая ногтем, и только потом понял: нет, никакой не подлинник, как в квартире старика-академика, а всего лишь фотопринт.

Поживиться тут было явно нечем – если не считать внучки академика, которую он за последние несколько часов трахнул уже трижды.

Он тоже не порноактер, чтобы с ней постоянно в койке прыгать.

Обнаружилось немного наличных и шкатулка с украшениями, вероятно покойной матери, той самой, с испанскими корнями.

Каталонскими.

И даже не золото с брюликами, а серебро с бирюзой: м-да, тут много не возьмешь.

Девчонку Федору было даже отчасти жаль. Ну да, изъяли у нее картины дедушки, но они ей к чему? Если не они, так кто-то другой у дурочки их увел бы после неизбежной скорой кончины старичка, которого бы наверняка и так инфаркт или инсульт скоро жахнул.

А так его жахнули молотком по затылку.

Это даже его успокоило: много не много, но кое-что девчонке осталось, с голоду не помрет, в переходе на «Адмиралтейской» милостыню просить не станет. Тем более владелица двух квартир в Питере, за такое те, кто работает с батей в сфере криминала, теперь могли запросто на тот свет отправить.

Прямиком к дедушке-академику.

– Это мамины, – раздался позади него голос, и Федор, вздрогнув, обернулся, заметив стоящую в дверном проеме обнаженную Сашу.

Саша была поражена, обнаружив, что Федор просто так открыл шкатулку с украшениями мамы: неужели, пока она спала, он лазил по ящикам?

Молодой человек, подойдя к ней, приложил к груди Саши серебряное колье с бирюзой.

– Извини, понимаю, что выглядит не лучшим образом, как будто я тут обыск провожу, но это не так. Просто я хотел узнать, кто ты такая…

Сказал он это так уверенно и убедительно, что Саша поверила: так оно и есть.

– И кто же? – спросила она тихо.

Федор, закрепив у нее на шее колье, поднял вверх светлые волосы Саши и произнес: