Лютумвиль: Королевство огня и глины

Лютумвиль: Королевство огня и глины
Антон Мамон

Лютумвиль – сказочное королевство, в котором все сделано из глины. Его правительница – Регина Де Люта. Властная, холодная, обескураживающе красивая, она сидит на престоле вот уже тысячу лет. Ей одной подвластна сакральная магия превращения неживого в живое. Словно опытный алхимик, владычица пробуждает скульптуры, дарует имена и предопределяет судьбы. Она успешно строит империю, а еще – сдерживает Дебри Ужаса – проклятые леса, что взяли королевство в кольцо и неустанно рождают чудовищ. Жизнь Регины предсказуема и даже немного скучна. Ей кажется, что этот покой продлится вечность… Но что, если ее собственные творения сунут нос за ширму идеального порядка? В роскошном шкафу королевы найдется немало скелетов. Бывшим марионеткам откроется секрет бессмертия Де Люты, а также – ее истинное лицо. Но сколько стоит правда и чем придется жертвовать во имя свободы? Любопытные куклы найдут все ответы, а Регина не раз заставит их об этом пожалеть…

Антон Мамон

Лютумвиль: Королевство огня и глины

Глава 1

Изящные женские ладони приземлились на поверхность шкатулки. Звонкий щелчок: ларчик распахнулся, обнажив содержимое и позволив тонким, проворным пальцам нырнуть вглубь, туда, где пряталась серьга из белого золота. Украшенная граненным сапфиром и россыпью бриллиантов, она вспыхнула, отражая пламя свечей, догоравших в канделябре. Описав несколько кругов в воздухе, украшение вернулось на место, разочарованно звякнув и тут же затерявшись среди прочих изысков ювелирного искусства.

Глаза с лукавым прищуром лишь на секунду показались в зеркале, но тут же их внимание привлекли настенные часы. Из крошечных кованных воротец выпрыгнула кукушка, исполнив незатейливую песню, она возвестила о наступлении полуночи. Сонный циферблат, вынужденный уживаться с шумной соседкой, продолжил неспешно двигать секундную стрелку. Пространство над ним украшал замысловатый узор, в котором далеко не сразу, но, все же, угадывались три буквы: Р. Д. Л.

Регина Де Люта была одним из тех неземных созданий, чья красота не поддавалась описанию. Самые талантливые художники со временем оставили попытки запечатлеть королеву на холсте – слишком неуклюже выглядели рисованные копии на фоне безупречного оригинала. Порой случалось так, что новый рисовальщик, ослепленный юношеским тщеславием, заявлял о желании провернуть то, на что не хватило таланта предшественникам.

Сколько же таких являлось во дворец… И каждый носил самодовольную улыбку, предвкушая триумф! Но первые же минуты у холста возвращали мечтателей на грешную землю. Штрих за штрихом, лица художников становились все напряженнее. Будто дерзкие мальчишки не рисовали вовсе, а бились над решением невыполнимой математической задачи. Иногда высыхающие палитры разбавлялись слезами, но куда чаще ломались кисточки – деревянные палочки не выдерживали напряжение пальцев.

Картинные двойники правительницы не вызывали восторга у случайных свидетелей. Единственное, что рождалось при взгляде на них – сочувственная улыбка. Итог оставался неизменным: неоконченные полотна отправлялись в печь, горе-творцы домой, а Регина – в свои покои, где ее ждала горячая ванна с лавандовым маслом. Только вода помогала правительнице успокоить боль в спине – единственный результат длительного позирования.

К слову, королева вовсе не нуждалась в услугах художников, а очередную попытку зарвавшемуся юнцу дарила лишь от скуки, заранее предвидя результат. Регина была лучшим памятником собственной красоте, не знавшей увядания. Никто не мог с уверенностью сказать, сколько лет было де Люте. Посему, ее подданные верили в то, что она существовала всегда, как Луна и Солнце, как воздух и вода, как сама жизнь или ее ненасытная сестра, смерть…

Монархиня знала, в чем заключается ее сила и не давала повода усомниться в собственном превосходстве. Ни одной из помощниц не довелось застать ее в врасплох. Никто не видел королеву заспанной или со спутанной копной огненно-рыжих волос. Со стороны казалось, что Регина – не живое создание, наделенное изъянами и слабостями, а стерильный музейный экспонат, помещенный за стекло во всем своем великолепии. Именно это превращало де Люту в недостижимый идеал женщины, которому безуспешно подражали.

Недостатка в прелестницах королевство не знало, но все они меркли на фоне Регины. Считалось, что все дело в коже: мертвенно-бледная, наделенная холодным сиянием, она выдавала благородное происхождение и натуральную аристократичность де Люты. Королева напоминала точеную фигурку балерины, из музыкальной шкатулки. Та же стройность, тот же грациозный прогиб в спине, одинаковая легкость движений и, конечно же, фарфоровое лицо, от которого было сложно оторваться. Добавьте к этому великолепные, редко повторяющиеся наряды, тонкие, кружащие голову ароматы и получите образ, на который молился каждый житель Лютумвиля, королевства, рожденного от союза огня и глины.

К сотворению главного шедевра своей жизни Регина подошла с изощренной скрупулезностью: Лютумвиль не был похож ни на одно другое государство в мире. Все здесь казалось преисполненным вкуса и внимания к деталям. Аккуратные домики, разбросанные в шахматном порядке, сливались в одно большое черепичное море, плескавшееся у берегов центральной площади. Пестрые цветочные клумбы, оживленные рынки и шумные ярмарки удивительным образом сочетались с парками, в которых всегда можно было найти немного тишины и живительной тени.

Сотни дорог, больших и маленьких, сплетались в огромный клубок разноцветных ниток. Чужестранцу, окажись он тут, легко могло показаться, что город погружен в хаос… и только местные видели строгий порядок во всем, что их окружало! Каждый переулок, проспект и бульвар Лютумвиля брали свое начало у сердца королевства, угрюмого готического замка, чьи острые шпили пронзали небесное полотно. Именно в нем рождалось все, чему было суждено стать частью Лютумвиля. Отсюда, подобно паутине, тянулись артерии города, преисполненного двумя чувствами: любовью и страхом – ощущениями, что возникали при виде центральной фигуры королевства.

Несколько раз в год управительница судеб встречалась с подданными. Каждый официальный выход в свет становился большим, обсуждаемым событием. Толпа замирала в молчаливом восторге, когда белоснежная карета останавливалась у балкона, возвышавшегося над широкой, неизменно людной площадью. Являясь своему народу, Регина каждый раз блистала, ослепляя восторженные пары глаз сверканием драгоценных камней.             Зачарованные горожане не всегда понимали, о чем идет речь в ходе выступлений. Как и всех мещан, их куда больше манила блестящая этикетка, нежели содержание. Женская половина Лютумвиля рассматривала королеву, в мелочах запоминая то, чему она будет подражать следующие полгода. Мужская часть королевства просто наслаждалась, мечтательно улыбаясь правительнице.

В королевстве не было церквей, да и религии, как таковой. Впрочем, местных жителей едва ли можно было назвать атеистами. Любить, обожать и боготворить свою монархиню – вот к чему стремился каждый лютумвилец. Полноценный культ личности, в котором не существовало других героев и творцов! Холодная и недосягаемая Регина… ее имя произносили в полголоса, с должным почтением и благоговением, так, чтобы не осквернить в суе образ той, кому поклонялись сотни и тысячи.

О неземном происхождении де Люты не говорили вслух. Как бы там ни было, даже дети знали, что секрет Регины заключался не только в ее красоте. Все, что составляло королевство Лютумвиль, от массивных, неприступных стен, определявших границы города, до изгиба улыбки новорожденного младенца, было творением рук королевы! И нет, это вовсе не преувеличение. Тонкие пальцы властительницы, хотя бы раз, но касались любого предмета и человека в государстве.

Это было таинством, от которого у особо впечатлительных замирало сердце. Явление необъяснимое, но вполне реальное. Регина, единственная в целом мире, владела пугающим искусством создания предметов и людей из глины… И если с вещами неодушевленными тут справлялся каждый второй (гончаров в Лютумвиле водилось с излишком), то вдохнуть жизнь в кусок грязи, которому придали человеческую форму, могла лишь ОНА. Эта способность обожествляла монархиню в глазах собственных творений, рождая безграничную преданность, питавшуюся суеверным страхом.

Этой магии не было объяснения, впрочем, его и не искали. Лютумвильцы просто были счастливы, что когда-то очень давно их королева появилась на свет, а после —помогла родиться остальным. Наверное, поэтому, именины королевы считались главным праздником, объединявшим богатых и бедных, молодых и старых, умных и тех, кто попроще.

Королевский праздник отмечали с размахом, растягивая его на целых семь дней. За торжественную неделю горожане проживали сразу несколько по-настоящему счастливых жизней, каждая из которых имела свою кульминацию – момент, которого стоило ждать, смиренно проглатывая все невзгоды и печали повседневности.

Красочный карнавал, тему которого выбирала сама Регина, каждый раз изумлял помпезностью! Платформы, украшенные гирляндами из цветов, ползли сквозь город, подобно гигантским змеям, оповещавших зевак о начале торжества. Каждый мог присоединиться к шествию и даже стать одним из его героев! Кукольно-красивые танцоры, передвигавшиеся на повозках, выполняли сразу несколько задач: во-первых, развлекали горожан своим искусством, а во-вторых – внимательно следили за теми, кто бежит следом, радостно выкрикивая: «Да здравствует королева Регина!».

Самые яркие и веселые персонажи, а также те, кому удавалось скроить симпатичный костюм, удостаивались особого внимания. Таких с легкостью могли выхватить из толпы и водрузить на платформу, позволив катиться на ней до самых врат королевского дворца. Их поили хорошим вином, им же вручали памятные подарки! Отчаянно желая выделиться, люди прибегали к различным ухищрениям, чтобы выглядеть лучше соседа. И пускай чаще всего результатом становилась безвкусица, порой фортуна улыбалась смельчакам и это окупало все разочарования предыдущих лет.

Красная неделя дарила бесконечные развлечения: конкурсы песен, ярмарочные забавы, выступления цирковых артистов, танцы, море бесплатного пива и сюрпризы, что никогда не повторялись! Все это погружало Лютумвиль в длинный сладкий сон, от которого не хотелось проснуться. В то же время, каждый жил в предвкушении заветного седьмого дня. Да, приходилось мириться с тем, что веселью наступит конец, но вместе с тем, приход Огненного Воскресенья давал старт главному событию, турниру имени Регины Де Люты! Даже наблюдать за этим событием считалось великой честью, ведь именно тогда можно было узреть настоящее чудо…

Победителю грандиозной битвы даровалось невиданное благо: возможность обрести бессмертие, шанс разделить целую вечность под одним небом с Региной. Стремление дать отпор времени подогревалась тем, что век обычного лютумвильца был сравнительно короток. Несмотря на то, что «рождение» новых людей стояло на потоке, каждая смерть становилась трагедией, болью, что принято делить на всех.

Перспектива навсегда распрощаться с умиранием, пусть даже призрачная, или промелькнувшая в фантазиях, приводила в экстаз любого, вне зависимости от пола и возраста. Стать бессмертным значило возвыситься, войти в клуб избранных, приближенных к самой королеве. За такое и умереть не жалко! К слову о смерти… именно ее, а не Де Люту, предстояло встретить большинству участников турнира. Но пожалеет ли хоть кто-то об этом в свой прощальный миг? Черта с два! «Попытать счастье и сгинуть – все же радостнее, чем струсить и все равно умереть, просто чуть позже!» – так рассуждал каждый из потенциальных участников сражения. Да, пропуск в бесконечность стоил дорого, но в данном случае любая цена казалась оправданной, а желающих попытать счастье год от года не становилось меньше…

До очередного состязания оставалось чуть больше месяца, а потому, о нем пытались не говорить. Ведь обсуждать то действо, что отправит тебя на тот свет или, еще хуже, в котором даже не сумеешь принять участие, было мучительно. Прекрасно осознавая это, лютумвильцы предпочитали общаться на другие темы, а еще лучше – готовиться к торжественному карнавалу, что пройдет в первый же день праздничной недели. Известно, что те выскочки, которым удавалось выделиться, имели куда больше шансов оказаться в состязании. С каждым днем напряжение, сгущавшееся в воздухе, становилось все заметнее – вот-вот пробьет заветный час и нескольким десяткам подданных короны приветливо улыбнется госпожа удача! Оказаться в их числе, это ли не счастье?!

Глава 2

– Матушка, что находится по ту сторону Великой Стены? – с неподдельным интересом вопросил худощавый мальчишка шестнадцати лет. Его глаза, на первый взгляд совсем еще детские и доверчивые, пытались уловить первую реакцию королевы в надежде выведать грандиозную тайну или, хотя бы, небольшой секрет. – Да, я слышал, что земли за пределами Лютумвиля прокляты, помню твои рассказы про Дебри Ужаса и Трехглавого Пса… Но, все-таки, что именно встретит на своем пути тот, кто осмелится покинуть город?

Принц Тулип славился проницательностью. Хитрый и смекалистый, он убедительно выигрывал споры, красноречиво отстаивал собственную точку зрения, а еще – за версту чуял ложь! Не по годам смышленый юноша ловко дурачил окружающих, а потому – лучше многих видел чужие попытки ввести в заблуждение. Он любил повторять: «Одна фальшивая улыбка способна распустить любой, даже самый искусно сотканный узор неправды, нужно лишь вовремя ее заметить!».

Мнительные слуги двора, наблюдавшие взросление принца, до смерти его боялись. Им казалось, что он, не хуже матери, способен читать мысли, проникая в потаенные уголки сознания. Вот почему ему всегда говорили правду (по крайней мере, если обратного не просила сама владычица).

Как часто, уже понимая степень неискренности своего визави, принц продолжал имитировать неведение, вкрадчиво хлопая длинными ресницами в ответ на лукавство. Он не преследовал цели вывести лжеца на чистую воду, то был лишь один из способов развлечься, скоротать время. Играя с очередной гувернанткой, как кошка с мышкой, Тулип ликовал, испытывая справедливое злорадство. Порой одна ложь наслаивалась на другую и росла, подобно снежному кому, но наследник де Люты редко прерывал подобные забавы добровольно. Намного чаще за него это делали обстоятельства, в которые он загонял жертву. К счастью для королевской особы, слуги не отличались болтливостью, иначе – не избежал бы он хорошей порки за глумление над придворными.

Впрочем, все эти трюки работали исключительно с обладателями скромных умов, а в отношении королевы оставались бесполезными. Холодная, непроницаемая маска, которую Регина носила вместо лица, крайне редко пропускала эмоции. А, если уж это и случалось, то совершенно осознанно и подконтрольно. Как и в этот раз.

– Разве тебе плохо здесь, во дворце, мой драгоценный мальчик? – королева улыбнулась и вопросительно вскинула бровь. – Я думала, однажды придет день, когда ты станешь полноценной опорой и поддержкой, сможешь наравне со мной управлять тем, что я создавала столетиями… Не вынуждай поверить в собственную ошибку!

– Нет-нет, матушка! Лютумвиль – лучшее королевство на Земле! Я мечтаю о том счастливом миге, когда смогу занять место на троне рядом с вами! Поверьте, когда пробьет мой час, я присягну на верность своему народу, стану мудрым и справедливым монархом, сделаю все, чтобы не посрамить честь короны… – в какой-то момент Тулип замолчал и отдал поклон.

– Это очень мудрый ответ, мой мальчик. Не позволяй губительному авантюризму заполнять твою светлую голову. Разум истинного правителя прежде всего занят думами о судьбе государства, о том, что станет следующим ходом на грандиозной шахматной доске управления империей… В последнюю очередь его заботят чужие земли, особенно те, что населены злыми и враждебными силами. – спокойно произнесла Регина, стоя у высокого витражного окна, из которого открывался великолепный вид на Лютумвиль.

– Полностью разделяю ваше мнение, maman! Просто любопытно, с какими опасностями я могу столкнуться и от чего буду вынужден защищать народ, когда стану его законным правителем…

– Этого может не случиться, мальчик мой. Я не уйду на покой до тех пор, пока не буду уверена в тебе, как в приемнике. Сейчас я вижу любознательного ребёнка, которому до всего есть дело. Такой не годится на роль Великого Отца, а значит, рановато мне уступать трон, – Де Люта окинула принца строгим взглядом, от которого душа уходила в пятки. – Помни, ты – мое лучшее творение на сегодняшний день, но при всей любви к тебе, я по-прежнему несу ответственность за тех, кто находится там, за пределами замка… За тех, кто трудится во имя всеобщего блага и делает все, чтобы на твоем серебряном подносе каждое утро оказывались свежие молоко, яйца и хлеб. Подобная преданность не знает цены и, по моему твердому убеждению, она куда важнее традиций преемственности. Не заставляй меня сомневаться в собственных решениях, иначе нам обоим будет горько от последствий… – Регина провела ладонью по лицу Тулипа и неспешно покинула комнату.

Принц задумчиво прищурился и записал что-то в небольшой блокнот, из которого торчала закладка. Парень был непрост. Его живой ум позволял обводить вокруг пальца первых людей государства: министров и советников матери. И пускай мальчишке не по зубам тягаться с мудрой и суровой королевой, свое будущее он видел четко, уже сейчас понимал, что не желает становиться очередной послушной марионеткой в руках Регины. Его жизнь начнется там, далеко за пределами Лютумвиля, в месте, где о его великой и всемогущей родительнице слыхом не слыхивали! Вот уж, где все узнают, из какого он теста…

Все, что стояло на пути к свободе было выстроено руками монархини. Она знала наверняка, зачем королевству понадобилась высокая стена, которую не решались преодолевать даже птицы. Мысль о том, что когда-то он сумеет выйти за пределы Лютумвиля, будоражила Тулипа и пугала одновременно. Но запретный плод всегда сладок, а любопытство, в случаях, когда речь идет о юных принцах, зачастую оказывается сильнее страха. Однажды мальчишка узнает всю правду. По крайней мере, ему очень хотелось в это верить.

Глава 3

Вечернюю тишину прервал глухой металлический щелчок. Гончарный круг начал ускоряющийся бег, в то время как Регина, повязав рабочий фартук поверх платья, опустилась в кресло мастера. Неуклюжему куску глины, кружившему в бессмысленном танце, не терпелось обрести форму, он изнемогал от желания узнать свое предназначение.

Королева погрузила руки в таз с мутной водой и задумалась. Приступать к работе она не спешила. Тело ее оставалось неподвижным, но мысли закрутил вихрь. Де Люта искала образ. Среди тысяч воображаемых фигур она высматривала того, кто пригласил ее в мир фантазий. Кто же это? Мужчина или женщина? Пухлощекий юнец или сгорбленная старуха? Министр, что возьмется управлять казной, или по пояс мокрый бездельник, собирающий монеты со дна фонтана? У Регины не было ответов на эти вопросы. Она, как и любой порядочный художник, наблюдала за творческим процессом со стороны, позволяя истории рассказывать саму себя…

Порой момент неизвестности затягивался, но кто считает часы, когда в запасе целая вечность? Регина давно не следила за сменой лет, в то время как ее подданные жадно смаковали каждое мгновение. Они суетились, будто мыши. Простые смертные с опаской поглядывали на календарь, а еще – неизменно верили в чудо, надеялись, что когда придет их час, потребности умирать исчезнет вовсе. «Как же это все гнусно!» – кривилась монархиня, наблюдая хлопоты смертных. – «И как закономерно» – тут же добавляла она, вспоминая, с кем имеет дело.

Несчастные куклы не были виновны в собственной ничтожности. Они лишь проживали отведенный срок и умирали по воле случая. Над головой каждого из них висел «Дамоклов Меч» под названием «Смерть». И осознание собственной недолговечности порой толкало големов на опрометчивые поступки. Де Люта знала об этом как никто другой, а посему, не осуждала глупых марионеток за вечную спешку. В конце концов, какое ей было дело до тех, кто сгинет завтра? Регина и сегодня не помнила их имен…

Впрочем, монархиня то и дело ловила себя на странном любопытстве: «Каково это, быть смертным? Как смотришь на мир, понимая, что в любой момент все может кончиться? Что есть базовая эмоция в таком случае? Вероятно, отчаяние. Но чему же тогда радуются куклы? Отчего улыбаются без причины и поют веселые песни? Порой Регине казалось, что собственные творения скрывают от нее что-то, но в тут же доводилось вспомнить, как отчаянно они сражаются за бессмертие и все возвращалось на круги своя…

Глупцы жаждут одолеть умирание, продлить счастливые мгновения, забывая о том, что всякая радость конечна. Вечная жизнь кажется даром лишь до тех пор, пока не откроешь ее секрет. Только тогда понимаешь, что любой, даже самый хороший спектакль интересно смотреть впервые, а для тех, кто застрял в зрительном зале навсегда, он становится пыткой – каждое действие знакомо, реплики заучены, а сюжет предсказуем и не нов.

Именно так считала королева, раз за разом играя свою роль. В дни особенно печальные она желала стать одной из болванчиков: удивляться каждой мелочи и совершать открытия. Казалось, будь на то ее воля, владычица поменялась бы местами с тем, кто на нее молился… Но даже в самых дерзких мечтах это было невозможно.

Закусив нижнюю губу, Регина тяжело вздохнула. Ей совершенно не хотелось утруждать себя лепкой, но еще больше не хотелось признавать очевидное: Лютумвиль умирает… не от болезней или голода, не в ходе войны с неприятелем и не по причине стихийных бедствий. Его убивает сама королева, ее стойкое нежелание возглавлять давно наскучивший цирк.

Неимоверным усилием воли она привела руки в движение. Словно две крупные рыбины, они заметались по дну посудины и через мгновение на поверхности оказалась тяжелая от воды губка. Кусок черствеющей глины, исполнявший монотонный танец, был аккуратно смочен, после чего, умелые кисти вернули ему пластичность. Алых губ Регины коснулась улыбка. «Ну вот, стоило только начать…» – подумала она, ясно представив того, кто получится в итоге.