Второе рождение

– А Калинины кто?

– Это нормальные, свои люди, тоже московские. В ГИМе оба работают.

– Где?

– В гос-историческом музее, на самой Красной Площади, – пояснила Маленькая.

Дошли до своих палаток. Пётр и Алексей закинули свои банные принадлежности и ушли исполнять обязанности дежурных. Обе Лены и Юля пошли помогать готовить стол. Виктор тоже пошёл к столу. Он переживал сегодняшние события заново… Но сейчас эти переживания были не такими яркими, как два дня назад после взрыва. То ли он уже устал, то ли привык к таким ярким событиям. Он уже вполне пришёл в себя, оправился от страха, был способен думать о настоящем и будущем, а не только о прошлом. Вдруг понял, что главная причина успокоения – это полученные деньги. Ему настолько нужны деньги, что он убедил себя успокоиться, убедил себя, что всё было правильно, что в этих условиях только так и возможно. Почувствовал в себе какие-то животные вибрации. Как будто сморгнул пылинку, как-то по-новому увидел окружающий мир. Виктор начал ощущать окружающий лес частью своего нового мира. Кольнуло лёгкое сожаление, что днём он не смог никого ударить. Заново вспоминая драку, по-новому увидел поведение своих товарищей: они были рады возможности кого-то ударить, победить, показать своё превосходство. Это были две стаи диких животных, которые грызли друг другу глотки за территорию. Более сильная стая отстояла свой ареал и сожрала противников. А женское вольное поведение? Так и хочется сказать: «дикие развратные сучки». Но это поведение совершенно адекватно дикому поведению окружающих мужчин, совершенно органичная часть окружающих условий. За два прошедших дня он перестал оценивать поведение окружающих людей, поскольку понял, что от его оценок ничего не меняется. Всё такое, какое есть, независимо от оценок. Только он ещё не понял до конца, какое…

– Петров, птица моя, ну чего ты там застрял!.. Палатка сама не поставится! А вы чего сидите? Кто так гостей встречает? Помогайте же! Пока не скажешь, никто и не сообразит! – кудахтала Петрова где-то в стороне. Петров на полуслове прервал разговор и сутуло отправился на голос. Трое мальчиков лет семи-восьми начали беситься, с воплями бегать вокруг костра. Когда их остановили, двое притихли, а третий начал безобразно кричать. – Пусть бегают! – тут же нарисовалась Петрова.

Виктор наблюдал её всего несколько минут, но ему уже захотелось шарахнуть её черенком лопаты, как днём били уголовников его товарищи.

– Девочки, ну куда вы это ставите? Этого вообще не надо было готовить! Ну, кто это будет есть? – заполняла собой всё пространство Петрова, мешая работать в хозяйственной палатке.

– Эт-т-то что ещё такое? Немедленно прекратить этот разврат! Тут же дети! – заорала Петрова, увидев выходящую из бани общую группу. – Евгения Николаевна! Ты что себе позволяешь?! – обратилась она к Жене, которую обнимал Игорь.

– Ой, да заткнись ты уже, – спокойно ответила Женя и на ходу поцеловала Игоря. Подошла поближе к остолбеневшей Петровой. – Ты чего тут выёживаешься? Тебя сюда никто не звал. Мне открытый лист не нужен, я тебе и навалять могу. Приехала, ну и сиди молча. Сами разберёмся, как нам жить, что делать.

Сзади раздался издевательский смех Анатолия и его аплодисменты.

– Женя, будешь ей валять, зови, буду участвовать! – сквозь квакающий смех и хлопки добавил Анатолий. Из хоз.палатки раздались аплодисменты и смех.

– Же-е-еня!.. – вытаращила глаза Петрова. – Петров! Ты слышишь?! Ты будешь это позволять?! Петров!! Где тебе носит?!.

Возмущённая Петрова осталась в одиночестве. Потом ушла к своей палатке, оттуда послышался скандал, и, кажется, шлепки пощёчин бессловесному мужу.

– Жалко мужика, но сам виноват. Давно мог бы от неё уйти. Зачем терпит? Самый прикол, что сын не от него, все об этом знают, он сам знает. Она с ним принципиально не спит, брезгует его дрыщавым телом. Всем об этом говорит. Несколько лет назад устроила кастинг самцов-осеменителей, полгода налево чуть не каждый день ходила, половину Москвы через себя пропустила, пока не забеременела. При этом такую уж из себя святошу строила, мол, у будущего ребёнка будет отличная генетика накаченного биологического отца и все знания из мозгов её мужа. Лицемерная двуличная мразь. Вместо воспитания и образования ребёнку даёт только расхлябанную вседозвозволенность. По ходу, Петров в прошлом был Гитлером, что его такая карма постигла. Не знаю, сколько младенцев он замучил, какую мафию он ограбил, но слишком уж тяжёлое ему наказание выпало. Они регулярно в разные экспедиции как в отпуск приезжают в командировку, типа проверяют работы по листу. Первых пару дней она верещит по привычке, потом затыкается, когда её осадят. Сегодня её сразу осадили, посмотрим, как подействует, – проговорил рядом Пётр.

– А может быть и не плохо, что она тут. Давайте волкам её скормим? – предложил Анатолий.

– Потравишь зверюшек ещё! – возразил Пётр.

– Да, зверюшек жалко, – согласился Анатолий. – Поздновато они приехали… Можно было днём ею всех жуликов разогнать. Они бы точно пожалели, что сунулись.

– А сейчас они не жалеют? – приподнял бровь Пётр.

– Сейчас им плохо. Но если бы эту жучку-сучку на них натравили, они бы пожалели, – ответил Анатолий и начал напевать в голос песенку Алексина «Ну что ж ты страшная такая?..». Очень быстро его поддержал целый хор, сначала акапэлло, а потом присоединились гитары. За «страшной» хором на ходу спели ещё несколько неприличных песенок и подняли себе настроение после выходки Петровой.

– Товарищи, товарищи!.. Нам предстоит важное дело! Мы разбили большой раскоп, нам нужны из него находки. Пока что боги земли не жалуют нас милостью находок. Поэтому нам нужно установить вот этого красивого идола на видное место и начать приносить ему жертвы! Прошу всех принять участие, отнестись к этому важному делу со всей серьёзностью!

Александр Викторович держал в руках обтёсанное брёвнышко, на котором посредине, если включить фантазию, можно было рассмотреть что-то вроде глаз, носа, рта. Чтобы не включать фантазию, это «лицо» было прорисовано фломастерами. Бревно вкопали на полянке, где утром друг друга подвергали заботе посвящаемые. «Губы» бревну сразу намазали кетчупом. Многие на полном серьёзе стали укладывать рядом и навешивать на идола дырявые носки, какие-то тряпки, разорванные тапочки. Поднося эти «дары» с лёгким поклоном, каждый приговаривал, что отдаёт лучшее, с себя снятое, самое любимое, и всё это на радость и благо богам земли.

– Торжественный вечер объявляется открытым! – провозгласил Александр Викторович. – Прошу юных архиолухов подойти сюда, к нашему божеству, чтобы отсюда отойти уже археологами!

– Ура-а-а!.. – захлопали в ладоши и задвигались все обитатели лагеря.

* * *

Перед четверыми посвящаемыми стояли тазы с землёй.

– Археолог на ощупь должен определять находки! – провозгласила Наташа. – В тазах с землёй спрятаны по десять предметов! Керамика, жэпэ, кремни, простые природные камни! – ваша задача нащупать, найти, достать и определить находки! На выполнение задачи – три минуты! Начали!

Архиолухи по локоть начали копаться в тазах с землёй, доставая спрятанные предметы. За три минуты в наступающий сумерках нашли по 3–4 предмета.

– Моем руки! Следующий конкурс! За одну минуту разбиваем раскоп два на два метра со строго прямыми углами! Для этого даём вам колышки и мерную ленту! Начали!

Из четверых не растерялся только Виктор. Растянул ленту на 4 метра, вбил кол, от него отложил 3 метра, вбил кол, отмерил 5 метров к вершине треугольника, вбил кол, получил прямой угол. Отмерить ещё три раза по два метра не успел, но Игорь, Юля и Олеся и этого сделать не смогли.

– У нас наметился лидер! – отметила Ирина. – Теперь работа в команде. Давайте в утренние пары. Кто из пары умеет рисовать? Олеся? И Игорь не умеет? Это хорошо! Виктор? Юля? Какие чудесные у нас конкурсанты! Никто рисовать не умеет. Тогда сейчас завязываем глаза девочкам, парни смотрят сюда. – Ирина показала большую фотографию Владимира Путина. – Нужно нарисовать по описанию этого человека. Говорить кто это – нельзя! Можно только «линию сюда, линию туда». Водить рукой за художника нельзя! Мальчики командуют, девочки с завязанными глазами рисуют. Две минуты! Начали!

На фанерках были закреплены листы крафт-бумаги. По двое зрителей держали планшеты, Юля с карандашом определилась с габаритами, ждала указаний.

– Лицо человека, мужское, по кругу сначала рисуй. Овальнее! Не совпала, выше, правее, правее! Не левее! Не сюда!.. Ладно. Давай глаза и волосы. Выше руку, выше, правее… – командовал Виктор, как умел. Когда кончилось время, с Юли сняли повязку, сообщили, кого нужно было нарисовать, она громко рассмеялась.

Одели повязку на Виктора, поставили перед планшетом.

– Рисуем этого человека! Правила вы знаете, две минуты! Начали!

– Так, это!.. – запыхалась Юля. – Ну, как бы, это! Как сказать? Короче, в общем, ну, это!.. – не могла подобрать слов первокурсница. Сформулировать задачу она так и не смогла. Виктор самостоятельно нанёс овал лица, глаза, рот, нос, волосы. Всё равно это условная картинка, а Юля, похоже, умом и грамотностью не обезображена.

Когда сняли повязку, Виктор рассмеялся: овал был не полным, все части лица были в разных частях листа. А ведь он контролировал рисунок второй рукой. Нарисовать нужно было автопортрет. Девочкам было дано задание описать своих партнёров, но они этого сделать не смогли.

– Продолжаем!

В течение получаса прошли ещё несколько конкурсов на потеху зрителям. В завершении каждому дали чайную ложку смеси соли с перцем, дали запить четвертью стакана водки. Эту адскую смесь нужно было проглотить, сказать «Спасибо!», только после этого поднять правую руку, произнести «Клянусь!» и поцеловать лопату. У Виктора потемнело в глазах от ложки смеси, чуть не вырвало от водки, но он пересилил себя. С чувством поблагодарил, вызвав всеобщий смех, увидел перед собой лопату, поклялся, приложился губами к холодному металлу.

– Праздник настал! Всех с Днём Археолога! За тех, кто в поле! – провозгласил Евгений Борисович.

На праздничный ужин было наготовлено картофельное пюре с тушёнкой, свежий салат «оливье», рассольник с оливками, в стороне на картоне лежали нарезанные арбузы и дыни, из всех рюкзаков достали разносолы. Огурцы, помидоры, грибы. Очень много алкоголя всех видов. От лёгких изысканных вин и дорогих коньяков до медицинского спирта и мутного самогона.

– Товарищи, можно тост? – встала Оксана. – Многие из нас здесь птенцы гнезда Башенькина. Многие знали его просто так. Помянем Александра Николаевича… – все в середине этого тоста начали вставать. Виктор тоже встал со всеми. По окончании тоста негромко пронеслось «За Александра Николаевича…», пили стоя.

– Это кто такой? – тихонько спросил Виктор Юлю, когда все сели.

– Это был прекрасный человек, один из самых любимых преподавателей на истфаке. С ним для себя археологию открыли сотни, если не тысячи студентов. В июле тринадцатого года он умер… Мужики плакали, когда эта весть распространилась по полям… Хороший, светлый был человек… – так же тихо рассказала Юля.

– За находки! – провозгласил через несколько минут Сергей Обезьяныч. Так как стол был длинный, а чокнуться хотелось всем со всеми, прозвучала команда «заземлились!», все дружно шлёпнули кружками по столу и опрокинули в себя содержимое.

В какой-то момент наливание и выпивание напомнило Виктору сцену с пиратами в кабаке, из советского мультика «Остров сокровищ», там, где Джим в кисель отметелил здоровенного пирата.

В конце стола, отвернувшись от всех, сидела надутая Петрова. Она стакан за стаканом вливала в себя водку почти без закуски. Ещё до конца ужина Петров унёс мычащее тело в палатку, а вернувшись, пересел поближе к руководству, даже заулыбался в разговоре. За носившимся вокруг детьми никто не следил.

Через полчаса основную массу божественной стряпни доели, разошлись по разным сторонам. Кто к костру, кто в баню. А чтобы не тесниться – за баней развели ещё один костёр. Звенели гитары, туда-сюда от компании к компании сновали люди. Анекдоты, разговоры, смех, песни, свечи на столах, лучи фонариков. Виктора поздравил каждый, кто был в лагере. Со многими пришлось чокнуться и выпить. Юля была рядом. Когда Виктор почувствовал, что уже крепко пьян, она убедила его отойти к лесу, продышаться.

– Жалко будет выблевать такой роскошный ужин. Да и празднование пропускать нельзя! Ты, вроде как, именинник, тебе нужно присутствовать, – разъясняла Юля.

Мимо них с совершенно неподвижным взглядом прошёл Евгений Борисович. Остановился. Рассмотрел обоих. Пошёл дальше в лес.