Второе рождение

… Через полтора часа броуновского движения Виктор немного вытрезвился и пил чай с куском медового торта у костра. Рядом сидел Евгений Борисович и созерцал свою правую босую ногу.

– Где мальчишки, не видели? – обеспокоенно спросила миловидная женщина, Галина Калинина, которую все звали Гуля.

– Видел, – значительно проговорил Евгений Борисович. – Они там, за баней шалаш устроили, не переживай.

– Пойду, проверю! – решила Гуля.

– Не надо, не ходи. Я сходил. И вот видишь как… – начальник картинно растопырил пальцы на босой ноге и пошевелил ими.

– А где твой сапог? – удивилась Гуля.

– Вот я смотрю и думаю, а где он у меня? – задумчиво проговорил начальник.

– Всё же проверю, им спать уже пора. – Гуля пошла с фонариком к бане. Через несколько минут оттуда раздался безобразный капризный крик младшего Петрова, который требовал оставить ему компанию. Гуля вернулась к костру с мужем, Володей, махнула рукой, мол, сейчас ладно, пусть сидят в шалаше, одеты тепло, но чтобы больше этот мелкий говнюк близко к её мальчишкам не приближался.

Не смотря на огромное количество выпитого алкоголя, сильно пьяных не было. Все умели пропустить, переложить чаем, чтобы соображать и наслаждаться праздником.

– Вот интересно, наш идол, это баба или мужик? А то я как посмотрел – если баба – то больно уж плоская, что для бревна характерно; а если мужик – то его пожалеть охота, ниже пояса вообще ничего нет… – рассуждал Олег.

– Это божество! Оно! У… оного лицо есть, а больше ничего не надо! – снял вопрос Максим.

– Давай на брудершафт? – подкатывал Саша-уходимец к Татьяне. Татьяна приехала в пятницу, 13-го, но держалась как-то в стороне, скромничала, ни во что не вмешивалась. Виктор понял, что она напугана так же, как он в первые дни.

– А ты, Таня, с Юлей, Женей, Леной-маленькой и Ириной приехала? – уточнил Виктор. Таня кивнула. Похоже, она была совершенно трезвая и пьяный разгул вокруг пугал её. – Ты же с Женей и Юлей работаешь?

– Да, я референт-переводчик у турков в Череповце, мы там все работаем, а с Маленькой в школе вместе учились – ответила Татьяна ёжась.

– Тебе, конечно, сказали, что тут будет классно, да? – начал смеяться трезвеющий Виктор. Вместе с ним начали смеяться другие сидящие у костра люди.

– Это ты погорячилась, матушка, сразу на День приезжать. В это время здесь хорошо только знающим, опытным, сильным, смелым… В общем, пьющим! Надо было сначала хотя бы на простые раскопы поездить, которые поближе к цивилизации – заметил Олег.

– Да нет, тут хорошо… – тактично старалась быть вежливой Татьяна. Все засмеялись в голос.

– Где у нас Аня? Она как раз таким грустняшкам всё правильно рассказать может, надо было сразу тебя к ней направить, – продолжил Олег. – Не грузись, мы безопасные, хоть и страшные! А тебе, чтобы не киснуть – надо квасить! Давай я тебе ещё чаю налью. Пунш сделать? Пунш – это у нас слабоалкогольный чай. В крепкий сладкий чай по вкусу доливается крепкое пойло. Будешь? Во-о-о! Наш человек! – Олег с готовностью смешал большую порцию пунша, вручил на закуску свой кусок медового торта, под общий смех спросил: – а со мной на брудершафт будешь? Нет? Ну, и правильно! Нечего пьяницам потакать!

С «8 марта» вернулись Юля и Женя.

– Ну, чего, порадуешь меня напоследок? – спросила Юля. – С нашей палаткой не понятно, две Лены и Катюха могут нагрянуть, пойдём в твою. У нас будет пара часов, потом надо пустить Женьку и Игоря на пару часов. А там и спать уже надо будет. Идём?..

* * *

Почти не разговаривали. Было немного грустно, завтра она уедет. Виктор сам не заметил, как за два дня привязался к этой хорошей доброй женщине без комплексов. Он не хотел думать, кто у неё был в прошлом, кто будет в будущем. Сейчас ему было просто немного грустно, что завтра она уедет… Она заботилась о нём в эти дни так, как ни одна из подруг никогда не заботилась. Ей от него ничего не было нужно, кроме него самого. Впервые он сам по себе был кому-то интересен, пусть и как исключительно сексуальный объект. Это было непривычно, но так приятно! Виктор понял, что ему этого будет не хватать… В порыве нежности он искренне крепко обнял и поцеловал Юлю.

– Я забыл тебе сказать, со мной вчера что-то произошло. Вчера вечером меня конкретно перезагрузило. Я стал совершенно новым, другим. Даже не знаю, кто я теперь…

– Тебе хорошо новому?

– Да! Очень хорошо! Я утром улыбнулся, когда проснулся! Ранним утром я улыбался! Всю эту дурость с посвящением с удовольствием провёл! А весь вечер я вообще как дома! Как заново родился…

– Добро пожаловать в этот прекрасный приветливый мир! – Юля с чувством его поцеловала, и продолжала целовать, пока они снова не слились в экстазе.

Опустошённый и удовлетворённый Виктор любовался Юлей в кромешной тьме палатки. Едва заметные контуры были прекрасны. Сказал ей об этом.

– Во тьме все кошки серы, а женщины красивы… Спасибо тебе! – с чувством произнесла Юля. – Презервативы закончились. Эк мы с тобой, пятнадцать штук за три дня заполнили! – засмеялась Юля. – Если что, придётся у Мелкой брать, они у неё бестолку валяются. Прибираемся и пускаем влюблённых? Женька говорит, Игорь вообще голову от неё потерял. Уже беспокоится, как он будет после её отъезда.

… Игоря и Женю нашли с тёмного края стола. Они сидели молча, обнявшись, слегка покачиваясь.

– Мне Игорь такие красивые стихи читает… – с тихой грустью почти шёпотом сообщила Женя. – На Мелкую посмотрите, она себе, кажется, нашла непритязательного кавалера.

С другой стороны длинного стола, где было довольно светло от догорающих свечей и костра, Лена Маленькая сидела верхом на Саше-уходимце, и так обнимала и целовала его, что рисковала сломать ему шею. Саша тоже обнимал Лену, елозил по тощей спине руками.

– Странных всегда к странным тянет… В этом году Саша ещё не терялся? В две тысячи восьмом он два раза за день сумел потеряться. Оба раза шёл по тропе «23 февраля», и оба раза не мог найти лагерь. Его сначала девочки нашли, когда шли посуду мыть после обеда, а потом его всем лагерем звали, искали.

Женя встала, Игорь за ней, потихоньку пошли к палатке.

– Смотрю на них, сама счастливой становлюсь, – проговорила Юля. – Эх, как хочется влюбиться, чтобы прямо голову потерять! Как было бы сладко! И будь, что будет!..

Часть обитателей лагеря уже ушли спать. В бане ещё вовсю шумела весёлая компания, с песнями и взрывами хохота, а у костра уже сидела тихая, с разговорами. У костра все казались совершенно трезвыми, пили чай. Юля и Виктор сели с кружками и пряниками в свободный уголок. Вечер постепенно стихал. Дети перестали шуметь, Калинины и Петров сидели тут же. Володя что-то тихо говорил Евгению Борисовичу, который опять был в двух сапогах. Петров беседовал с Сергеем Обезьянычем, Гуля с Михаилом, Аня молчала рядом с Таней; Марина, Оксана, смотрели на огонь; Александр Викторович и Анатолий строили какие-то предположения, что-то прикидывали…

… Незаметно людей у огня стало меньше. В бане веселье шло на убыль. Потихоньку подошли с кружками чая Женя и Игорь. Лена Маленькая уснула на коленях у Саши-уходимца, а он её тихонько покачивал. Подошли совершенно трезвые, тихие Катя и Лена Большая, постояли, перекинулись несколькими словами с Сашей, пожелали спокойной ночи, пошли к палатке, Саша понёс за ними Лену Маленькую. Ушли спать Анатолий, Шеф, Калинины, Петров, Евгений Борисович, Оксана, Марина… Аня и Михаил по очереди что-то рассказывали Тане, которая улыбалась и кивала. Сергей Обезьяныч мычал мотив мало узнаваемой песни. В костре малым огнём горели три толстых полена, свечи на краю стола догорели…

Игорь и Женя отправились в палатку, сообщили, идут спать. Виктор зевал и засыпал на ходу. Юля тоже с усилием открывала глаза, но хотела подольше ощутить праздник.

– А то закрою глаза, сразу настанет следующий день, надо будет уезжать…

– Ваши водители протрезвеют до утра? – вдруг дошло до Виктора.

– Вполне. Одна машина Танькина, вторая Женькина. Обе, вроде бы, уже трезвые.

– Ага… Так а-а-а… То есть бабы мужиков привезли? – удивился Виктор. Было само собой разумеющимся, что машины водят мужчины. А тут, получалось, что привезли мужиков женщины. – Вы все, значит, череповецкие?

– Не все. Саша, Коля, Даниил и Ленка-мелкая вологодские. Они на Сашиной машине приехали, и успели накатить, пока нас ждали. Хотели тремя машинами ехать, пришлось в двух тесниться, а Сашина тачила у Женьки во дворе осталась. В рюкзаки самый минимум брать пришлось, чтобы багажники не разорвало. Парни половину своих вещей в Сашиной машине оставили. Саша хорохорился, мол, ксива, если тормознут с выхлопом, но Женька у него ключи забрала, у себя дома оставила. Ладно. Нет больше сил бороться со сном, идём, сдадимся ему, сладкому.

– Хорошую новость знаете? Подъём на час позже, в восемь, – сообщила Аня.

– Отлично!.. Всем доброй ночи!.. – Юля и Виктор пошли к палаткам. У входов остановились, не сговариваясь обнялись и несколько минут просто так стояли.

– Доброй ночи тебе, – Юля поцеловала Виктора и присела ко входу.

– Спокойной ночи. Хороших тебе снов, – ответил Виктор. Присел к своему входу, аккуратно влез. Игорь во сне обнимал Женю двумя руками. Правую положил ей под голову, а левую на грудь. Женя в четверть оборота была повёрнута к Игорю, свои руки сложила на животе. Одетые в тёплые свитера они напоминали спящих навалом кошек. Виктор уснул раньше, чем успел положить голову на подушку…

* * *

Утреннее солнце разбудило всех троих задолго до подъёма. В палатке стоял тяжеловатый дух перегара. Игорь и Женя обменялись долгим утренним поцелуем, одарив друг друга нежностью и запахом изо рта. Виктор выбрался на свежий воздух, пошёл умываться. Более ранние проснувшиеся прибирали со стола следы вечернего празднования. На удивление, в лагере и на столе был порядок, только несколько вёдер не мытой посуды залитых водой, сгоревшие свечи, несколько кружек в траве, потерянные в темноте. Было около семи утра, но почти половина лагеря проснулась. Катя, Михаил и Олег готовили на завтрак кашу, формировали в небольшие ёмкости остатки праздничного ужина. Все были приветливые, с гладкими лицами.

– Изумительный был вчера ужин, Катюха! Я хочу на тебе жениться! А что? Тётка ты справная, шустрая, мне такие нравятся! Давай уже, пошли в сельсовет, там нас сразу распишут! – своеобразно предлагал Серёга «на руке сердце», размешивая кофе. Олег и Миша одобрительно загоготали.

– Морда, смотрю, у тебя бронированная, не трескается! Старшей женой меня в своём гареме сделаешь? – поддержала разговор Катя.