Второе рождение

– Ну, как зачем? – удивился Лёша. – Ты меня усыновишь… Я буду тебе радоваться… А ты меня завтраком в кроватку будешь кормить. Начать можно прямо сегодня… Давай, а?..

– Заманчиво… Но всё равно не понимаю всей прелести твоего предложения, – отказалась Оксана.

– Ксю, а меня усыновишь? – прозвучал ещё один сонный мужской голос.

– В очередь, Петруня, в очередь, – прервала противоестественный ход событий рассудительная Оксана.

– Вставай – толкнул Игорь в плечо Виктора.

– Не могу, потом встану – тихонько, не размыкая глаз, ответил Виктор.

– Евгений Борисович для новеньких будет после завтрака рассказывать об этом месте. Говорили, всем быть надо – добросовестно будил Виктора Игорь.

– Я потом – из последних сил пытался остаться спать Виктор.

Вокруг уже слышались шаги, звучали голоса.

– Не вижу активности – прозвучал у самого входа голос Евгения Борисовича. Кто у нас тут?

– Игорь и Виктор – сообщил Игорь.

– А это кто говорит? – уточнил Евгений Борисович.

– Игорь – ответил Игорь, развязывая вход.

– А Виктор почему ещё с закрытыми глазами? – настойчиво спрашивал рыжебородый.

– Я позже выйду, сейчас не могу, долго не спал с вечера от холода – постарался вызвать жалость Виктор.

– Виктор, на меня посмотри, – потребовал Евгений Борисович.

С трудом разлепляя веки, Виктор повернулся к говорящему.

– Здесь правила для всех общие. Все встают в одно время. Все выполняют предусмотренную работу. Если ты с этим не согласен – собирай рюкзак и отправляйся обратно. Доступно излагаю? – от спокойной жёсткости сказанного Евгением Борисовичем у Виктора похолодело внутри. Он понял, что подчинение этим общим правилам обсуждаться не будет. Хотелось что-то возразить, что он совершенно разбит и не выспался, но тогда придётся ехать обратно. А ему тут пообещали хорошую зарплату. А в деньгах он нуждался больше всего.

– Я встал, сейчас выйду – выразил согласие с условиями пребывания Виктор и закрыл слипающиеся глаза.

– В глаза не бросается – протяжно произнёс по-прежнему сидящий на корточках около входа Евгений Борисович.

Рывком, так, что аж застучало в голове, Виктор сел и начал выбираться из спальника.

«Пусть мне будет хуже! Упаду среди лагеря – будут знать!» – зломечтательно подумал Виктор. Как и всякому человеку, ведущему бессмысленный образ жизни, ему были свойственны мысли о том, что вот он сейчас внезапно повредится здоровьем, и как все вокруг от этого всполошатся. Это иногда срабатывало, когда в кругу близких знакомых родителей он сидел с кислой физиономией, а на вопрос, что с ним, отвлечённо отвечал, что плохо себя чувствует и ещё больше скисал. Женщины пенсионного возраста начинали жалеть, да советовать, как поправиться. А то же такой молодой, а уже такой нездоровый. Вот она, современная жизнь. Не то, что в былое время, когда и работали не в пример больше, и праздники отмечали, и на здоровье никто не жаловался.

– Дежюрный! – звонким высоким мужским голосом с нажимом на «ю» крикнул кто-то, – где подогретая умывальная вода?! Давай быстрей!

Зазвякала крышка ведра, звякнула крышка умывальника.

– У-у-утро-о-о… седо-о-о-ое… у-у-утро… тумана-а-анное… – с цыганским надрывом запел Лёша, выползая из палатки.

– Ой, Лёша, иди ты уже в баню с такими завываниями!.. – гаркнула Лена.

– А ты мне спинку потрёшь? – нашёлся Лёша.

– А ты мне палатку просушишь? – парировала Лена.

– Сейчас всем двойку поставлю – закрыла дискуссию Оксана.

Виктор чувствовал себя смертельно больным стариком. Было всего 07.20. Он не привык так рано вставать. Это бесчеловечно. Виктор – нормальная «сова», привык поздно ложиться, поздно вставать, пик активности приходится обычно на полночь. Такая жизнь не для него. Эту командировку он вытерпит. Очень нужны деньги. Нужны настолько, что он готов терпеть и такие муки. Этих странных людей. Эти невыносимые условия. Эту тошноту и головную боль от недосыпа. Ладно. Он вытерпит. Но как можно себя вести так развязно? Как эти люди потом друг на друга будут смотреть? А ещё, говорили, что поедут школьные учителя, учёные-археологи, какие-то учёные геологи. Он согласился быть полевым рабочим потому, что ожидал нормального общества, а не всего вот этого.

Серая сырая хмарь. Дождь не шёл, но в воздухе висели капельки дождя. С отвращением надел ледяную, мокрую со вчерашнего дня одежду. Сунул ноги в сырые ледяные сапоги. С кислым унылым лицом прошёл к умывальнику, вокруг которого несколько человек сосредоточенно-сонными движениями чистили зубы. Отвратно пахло сырым табачным дымом. Рои комаров звенели так, что уши закладывало.

– Утро добрым не бывает! – неприлично бодрым голосом заявил Анатолий. Он стоял с огромной фаянсовой кружкой, в которой дымился растворимый кофе. Ещё несколько человек пили кофе из кружек поменьше. На его заявление двое отсалютовали своими кружками.

– По такой погоде на дальний пешком идти придётся, транспорт там и засядет… Шестьсот метров надо вскрыть? Там всё пашня, не глубоко должно быть… – говорили негромко пьющие кофе.

– Завтрак! – слабо сообщила девушка от костра, на котором кипели четыре ведра.

Овсяная каша, хлеб с маслом, много растворимого кофе, запить чаем. Горячий завтрак, со вкусом детского сада и кофе как-то отвлекли Виктора от мысли упасть без сил у всех на виду. Он всё равно не понимал, как можно пересмеиваться в такую рань, в такую ледяную хмарь. «Тут собрались одни идиоты и неудачники. Хихикают своим шуточкам», – подумал он – «Надо от них подальше держаться».

Настроение было отвратное.

– Товарищи, пока все здесь, прошу вашего абсолютного внимания, – не вставая, со своего места, спокойно провозгласил Евгений Борисович. – У нас стоит задача за три недели вскрыть площадь в шестьсот квадратных метров на четырёх участках, по которым пройдёт одна из ниток газопровода «Северный поток-2». Нас здесь всего двадцать четыре души. То есть расслабляться будет некогда. Обнадёживает то, что большую часть раскопов и шурфов будем делать на бывшей пашне, лесом поросшей, где ничего не должно быть. Но есть один участок, в отношении которого есть подозрение, что мы неожиданно найдём там памятник. Если мы его найдём, то придётся в установленные сроки его раскапывать. Консервировать нам ничего не дадут, весной сюда придут бульдозеры, а первого сентября мы уже должны перебраться под Великий Устюг. Поэтому сейчас старшие наберут себе команды. Девочек на помойку и в камералку отрядим по мере поступления материала, а пока все идут в поле. Старшими у нас назначаются Александр Викторович, на дальние шурфы, Максим, Григорий Сергеевич на углежогные ямы, Елена Анатольевна на основную трассу. Если есть предпочтения, кому с кем идти – обращаться напрямую. Кто не определится – того сам распределю. Пойдёте, куда родина пошлёт. Машина в распоряжении Максима. Вопросы есть? Не забываем сигареты, кто курит. Выход через десять минут.

Возникла небольшая сутолока, шумно и одновременно все начали вставать, собирать посуду.

– Виктор! Готов? Идёшь с нами на дальние, – однозначно сообщил Анатолий. – Иди за мной, загружу тебя инструментами, раз уж взялся я о тебе заботу проявлять.

Вслед за напористым Анатолием Виктор тяжёлыми ногами послушно подошёл к выцветшей хозяйственной палатке, где Катя выдала ему в каждую руку по неожиданно увесистому рюкзаку. Виктор аж ойкнул, когда Катя без видимого усилия передала ему поклажу, но тяжесть их показалась непомерной с утра.

– Силы у тебя ещё слабые. Воспрянь! Это вам еда и чистая вода на весь день, – сообщила Катя.

– Витя! Ну, ты где? – окрикнул Анатолий. – Держи лопаты!

– Да куда, у меня еда!.. – начал было возмущаться Виктор.

– На плечи рюкзаки! Держи! – лопаты со звяканьем рассыпались. – Топор возьми. Будешь доброй феей. Дядя Саша! Колов сколько надо будет? Двенадцать хватит? Или лучше шестнадцать? Понял, двадцать, так двадцать, – и Анатолий начал звякать кусками окрашенной в красный цвет арматуры по полметра длиной. – Совков четыре, ванночек не нужно… – приговаривал Анатолий.

Через четверть часа малопонятной сутолоки начали движение в лес вчетвером. Александр Викторович, чернобородый черноволосый высокий мужик с пронзительными голубыми глазами, Анатолий, крепко сбитый Пётр, сосед Лёши по палатке, поставленный Оксаной в очередь на усыновление, и Виктор, в хмуром состоянии духа и чувством тяжести в каждой мышце. Все оказались неожиданно тяжело нагружены, и при этом все, кроме Виктора, порадовались, что ушли налегке…

– Такое вот оно, суровое северное лето – шутливым, пониженным, как у деда мороза, голосом, сказал Александр Викторович. Он шёл первым в густом сыром тумане. Настолько густом, что следом за идущим оставался не закрытый проход – Два дня мочить будет…

– Я смотрел, на день опять дожди будут, как всегда. А на шестнадцатое тепло обещают, – сообщил Пётр.

Виктор уже не первый раз слышал про день, но не мог понять, почему день как-то отделяют от остального времени. Поэтому решился спросить.

– А день – это со скольки до скольки считается?

– День не считается – день отмечается… – начал Пётр, и его перебил-дополнил Анатолий: