Второе рождение

– Непременно радостнее Нового Года. Не просто день, а День с большой буквы!

– Да, это очень значительное событие для всего копающего состава, – с вежливой интонацией продолжил Александр Викторович, на правах старшего взявшийся разъяснить всё как положено, без возможных шуток. – Пятнадцатое августа отмечается неофициальный праздник «День Археолога». Пятнадцатое января – камеральный праздник, а пятнадцатое августа – полевой. До этого ещё двенадцатое августа отмечают «день бересты», но не так широко. В основном, в окрестностях Новгорода Великого, и у нас тут, поскольку раньше мы входили в Новгородскую губернию.

Александр Викторович притих. Перешагивая через лесные коряги, обходя особенно глубокие лужи. В наступившем молчании слово опять взял Пётр.

– Обычно это такой «день дедовщины». Вечером устраивают посвящение в археологи, а весь день идут прикольные инициации новичков, типа поиска вопроса, ответ на который «девятнадцать». А вечером целование лопаты. И официальная отмена сухого закона, в пределах разумного.

– Ну, да, это необходимое, как показывает многолетняя практика, послабление. Потому что народ всё лето в лесу, в поле, постепенно звереет, – уточнил Александр Викторович. – А иногда приходится и до октября копать, поэтому нужна определённая разрядка. Шестнадцатого, обычно, даже дают выходной. Это, как правило, единственный выходной за весь период, кроме вынужденных простоев. Но в этот раз вряд ли получится. Затянули смежники в этот раз, поздно на этот участок дали открытый лист, придётся нам все дни поработать.

– Надо, значит, надо – сказал Анатолий. – Мне всегда шестнадцатого как-то отдыхать не нравилось. Вот честно! И так, обычно, погоды никакой, ещё с похмелья, сидишь целый день у костра, от безделья страдаешь. Уже, обычно, все разговоры переговорены, все книжки прочитаны, все песни перепеты, анекдоты пересказаны. И сидишь так, молчишь, в огонь пялишься. И все ждут утра, чтобы пойти поработать.

– Мы в один год купаться ходили. Проверяли, помогает ли с похмела – вспомнил Пётр. – Потом из воды до лагеря так и шли под дождём в плавках. Нормально…

– Кто у нас добрая фея? – спросил шедший впереди Александр Викторович, – загуби-ка эти осинки, а то мы не пройдём.

– Виктор! Вперёд! У тебя же топор – подогнал Анатолий.

– А почему добрая фея? При чём тут топор? – не понял Виктор.

– Ах, юноша, как же мало вы знаете о добрых феях – под дружный смех выдал Анатолий. – Анекдот такой.

Александр Викторович, не дожидаясь окончания беседы, забрал у Виктора топор и в несколько движений срубил молодые деревца и кинул на раскисший участок тропинки. Потом ещё несколько штук кинул поперечно.

– Можно идти.

С разговорами о всяких пустяках шли уже почти час. Комары роились в лиственных участках леса, висели густым облаком, и почти отсутствовали в хвойных. В разговоры как-то незаметно втянулся Виктор. Чувствуя дикую усталость, поинтересовался, далеко ли идти.

– Всего до самой дальней точки шесть километров. Начнём с дальних участков, чтобы потом далеко не ходить. Сейчас мы уже почти четыре километра прошли – сверяясь с топографическим планом и джи-пи-эс-навигатором, сказал Александр Викторович.

– Это что, мы двенадцать километров за день пройдём?! – ужаснулся цифрам Виктор.

– Ты слишком просто смотришь на вещи. Не просто двенадцать, а двенадцать километров по лесу, под нагрузкой, а между делом землю покопаем.

– Это каждый день за шесть километров ходить? – продолжал Виктор разматывать начинающуюся истерику нытика.

– Нет. Завтра на пять пойдём. Километр сегодня прошурфим.

– Предлагаю минутную остановку с целью посещения угла двора – беспардонно влез разговор Анатолий.

– Поддерживаю! – замедлил шаг Пётр.

– Да, уже можно, – согласился Александр Викторович. – Только отходим от тропы во-о-он туда, там кучки откладываем, здесь нам шурфить.

Виктор хотел продолжить душераздирающий разговор, сказать, что это слишком тяжело, добиться согласия, что это эксплуатация, но трое попутчиков резво поскидывали на возвышенности свою ношу и, невзирая на его растерянность, дружно вошли в гущу леса с целью удовлетворения естественных физических потребностей.

Потребовалась минута, чтобы осознать и это: посещение отхожих мест для них важнее разговора о его, Виктора, переживаниях. Но природа требовала своё, поэтому Виктор тоже пошёл в гущу леса по направлению, указанному «дядей Сашей». Отошёл недалеко, но достаточно, чтобы остаться в одиночестве. Нашёл подходящее место. Обмазался репеллентом под штанами, чтобы комары не помешали в ответственный момент, с удовольствием присел на корточки…

Обратную дорогу он не узнавал. Совершенно одинаковые деревья, спутанные корни и кроны. Так, надо вернуться к «углу двора». Там белеется бумажка, от неё ещё раз надо попробовать вернуться. Но это оказалась не бумажка, а огромный гриб. Бумажки нигде не было.

Да ладно! Не мог же он вот так тупо заблудиться. На несколько метров от тропы отошёл.

– … и-и-итя-а-а!.. Ау-у-у!.. – глухо издалека раздался голос Александра Викторовича. Надо бы ответить. Но тупо кричать «ау» в ответ он не станет. Он просто пойдёт на голос. А откуда был голос?

– … и-и-итя-а-а!.. – повторилось снова. – Дай голос!.. Ау-у-у!.. – кричал уже Анатолий!

– Ты где-е-е-е?! – прибавился голос Петра. Вслед за этим послышался звон топора о лопату. Двигаясь в направлении звука, Виктор оказался в просто непролазной чаще. Со всех сторон были ветки, поваленные деревья, ямы. Рванулся обратно – то же самое. Их не было, когда он шёл на звук!

– Ау-у-у-у!.. Дай голос!.. – кричал Анатолий откуда-то со спины. Как он мог кричать оттуда, если Виктор чётко слышал его спереди?..

– Я ту-у-ут!.. – неожиданно для себя не своим от испуга голосом крикнул Виктор. – Я ту-у-ут!..

– Ещё-о-о раз! Кричи до-о-ольше! – крикнул Александр Викторович откуда-то сбоку.

– Я ту-у-у-у-у-ут! – внезапно охрипшим голосом кричал Виктор.

Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь!.. Пётр стучал лопатой о лопату.

– Иди на звук! Иди и кричи, где ты! – послышался голос Анатолия.

– Иду-у-у!.. – Виктор двинулся, стараясь не бежать. Неожиданная, необъяснимая паника захлестнула его всего целиком. Страх был необъяснимый и всепоглащающий.

Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь!.. Звучало уже совсем рядом.

– Вижу, вижу, вижу тебя, уходимец, – послышался голос Анатолия.

Виктор вышел из леса на тропу с противоположной стороны от той, в которую уходил. Как он оказался там – он не понимал.

– Ещё один уходимец. Ты это, давай, один не уходи. А то лес вроде прозрачный, а тебе достаточно оказалось, – недовольно выговаривал Александр Викторович.

– Сашу тоже из лагеря одного отпускать нельзя. Два раза по дороге с двадцать третьего февраля сумел заблудиться, час вокруг лагеря плутал, первый раз нашли его, когда дежурные за водой пошли. Он мимо этой тропы, говорит, раз десять прошёл. А во второй раз он на помощь звать начал в десяти метрах от костра, – рассказал Пётр, пока надевали на плечи рюкзаки, брали рейки, лопаты…

У Виктора от пережитого испуга всё тряслось внутри. Так глупо потеряться…

В переживаниях, он не слышал разговоров и не заметил, как дошли до места. Только увидел, что «дядя Саша», «шеф», как обращались к Александру Викторовичу Анатолий и Пётр, сверился с бумагами и GPS и сказал: «вот здесь она должна быть». Анатолий и Пётр начали крутить головами.

– Вон лежит – указал Анатолий в просвет деревьев.

– Ага… – шеф пошёл по направлению Анатолия и остановился у жерди с налепленным на верхушку куском красного скотча, чтобы выглядело флажком. – Это она самая… ну что же, господа-товарищи, поздравляю вас, это место первого шурфа, мы его нашли! – шутливо сказал Александр Викторович. – Забивать будем сразу четыре, сразу по два на два.

Анатолий со звоном высыпал из плотного мешка куски крашеной арматуры, взял один, и как в игре в ножички, с силой метнул его в землю. Штырь воткнулся под небольшим углом.

– Ну, почти… – сказал Анатолий.

В это же время Пётр повторил действие Анатолия. Штырь Петра вошёл в землю под значительным наклоном.

– Виктор, твоя попытка!

– Зачем? – не понял Виктор.