Оценить:
 Рейтинг: 0

Один день Ивана Денисова

Год написания книги
2022
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Важней натурщика ваятель,

Важней читателя – писатель.

Правильно написал Саша. Важнее. А он, Иван – не писатель, не автор. Эх… С некоторого времени Иван стал чувствовать себя примерно как Джен Эйр, – ведь та, найдя себе место гувернантки в имении Торнфильдхолл, поначалу была очень довольна, но постепенно ее всё более и более стеснял узкий круг ее обязанностей и знакомств, и она стала мечтать о чем-то большем[11 - «Пусть порицает меня кто хочет, если я добавлю…, что порой, когда я одна бродила по парку, или выходила за ворота и смотрела на дорогу, или, воспользовавшись тем, что Адель играет с няней, а миссис Фэйрфакс расставляет банки с вареньем в кладовой, взбиралась по лестнице на третий этаж, открывала дверь чердака и, выбравшись на крышу, окидывала взором далекие поля и холмы и всматривалась в туманный горизонт; что мне хотелось тогда обладать особой силой зрения, которая помогла бы мне проникнуть за эти пределы, достигнуть иного, деятельного мира, увидеть города и местности, полные жизни, о которых я слышала, но которых никогда не видела; что я мечтала о большем жизненном опыте, о более широком общении с людьми, о знакомстве с более разнообразными характерами, чем те, которые меня окружали до сих пор. Я очень ценила все хорошие качества миссис Фэйрфакс и Адели, но я верила, что существует другая, более деятельная доброта, – а то, во что я верила, я желала и увидеть». («Шарлотта Бронте. «Джен Эйр»)] – пока не наткнулась на мистера Рочестера, заполнившего ее жизнь до отказа. Вот и Иван, сбросив с себя иго работы и влившись в ГКП, долгое время был доволен своей ролью (к тому же он стал в сообществе заметной фигурой), но… но писатель важнее читателя, а он, Иван, никогда писателем не станет. Разве что будет периодически кропать стишки для само-забавы…

Имею две всего страстишки:

Пишу стишки, читаю книжки.

Так вот что тяготило его всё последнее время! Роль «всего лишь» читателя… Иван замер, прислушался к себе и сказал: «Нет, и не это». Так что же тогда? Тайна оставалась тайной, а он пока что, пройдя мимо школы, вышел из леса в город, с удовольствием отметив про себя тот факт, что и при выходе в город было не совсем понятно – так в городе он уже или всё еще в лесу? – многие здания буквально терялись в окружавшей их со всех сторон зелени. Поплутав немного по улицам-тропинкам, Иван подошел к кафе, где они, то есть он и svidrigailoff, должны были встретиться. Возле кафе пока что никого не было. Становилось жарковато. Иван посмотрел на часы. 12 часов – на 12 они и договорились. «Жду пять минут и иду домой», – решил Иван. «И пяти минут ждать не буду – иду домой, и всё», – перерешил он, но в следующее мгновение его руку уже энергично тряс невесть откуда появившийся незнакомый ему молодой человек.

– Вы ivan_denisovich?

– А вы, конечно, svidrigailoff?

– Да, то есть меня зовут Алексей на самом деле. Алексей Светликов. А вас?

– А я на самом деле существую в сети, поэтому на самом деле меня зовут именно ivan_denisovich. Ну а так, можно называть меня Иваном.

– Денисовичем?

– Нет, Денисовым.

– Рад познакомиться, Иван. Перейдем на «ты»?

– Перейдем.

Алексей оказался не просто молодым, но очень молодым человеком, почти мальчиком, – навскидку Иван дал бы ему от 18 до 23 лет. «Я определяю ваш возраст в двадцать лет», – мысленно произнес он, почувствовав себя Шерлоком Холмсом, мгновенно определившим возраст мельком увиденной им рукописи[12 - « – У меня в кармане лежит один манускрипт, – сказал доктор Джеймс Мортимер. – Я заметил это, как только вы вошли, – сказал Холмс. – Манускрипт очень древний. – Начало восемнадцатого века, если только не подделка. – Откуда вам это известно, сэр? – Разговаривая со мной, вы все время показываете мне краешек этого манускрипта дюйма в два шириной. Плох же тот эксперт, который не сможет установить дату документа с точностью до одного-двух десятилетий. Вам, может быть, приходилось читать мой небольшой труд по этому вопросу? Я датирую ваш манускрипт тысяча семьсот тридцатым годом. – Точная дата тысяча семьсот сорок второй. – Доктор Мортимер вынул рукопись из бокового кармана пиджака». (Артур Конан Дойль. «Собака Баскервилей»)]. Но разве 20 лет – это еще мальчишеский возраст? Д’Артаньян в 18 лет уже… а Дик Сэнд так и вовсе в пятнадцать! Но большинство современных молодых людей и в двадцать лет трудно представить себе в роли «восемнадцатилетних д’Артаньянов-пятнадцатилетних капитанов». Чрезвычайная продвинутость в пользовании всевозможными техническими игрушками обычно сочетается у них с еще более продвинутым общим инфантилизмом. Впрочем, сделав это обобщение, стоит прибавить: не будем обобщать.

Что еще можно было сказать о наружности Алексея? Мальчишеская молодость сочеталась в нем с детской же застенчивостью; взгляд у него был добрый, а лицо как бы даже немного глуповатое. Возможно, что глуповатость являлась следствием той восторженности, с которой он смотрел на Ивана. Ивану с самого начала не понравилась эта восторженность.

Алексей между тем всё время улыбался и смотрел на Ивана так, как будто чего-то от него ожидал. Ивана этот ожидающий взгляд немного смущал. Он не знал, чего от него можно ждать. Во всяком случае, пока что можно было списать свою неловкость на сам факт развиртуализации – всякое новое знакомство проходит через стадию притирки друг к другу. И все-таки Ивана сразу кольнуло предчувствие, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет, и, чем шире становилась улыбка Алексея, тем он становился внутренне мрачнее. Тем временем они прошли в кафе и заказали по кружке пива.

– Я здесь никогда не был. Здесь неплохо, – робко сказал Алексей.

– М-да, – выдавил из себя Иван.

«Ничего, выпью пива, разойдусь»[13 - «Официант убежал, и за столиком снова водворилось молчание. Первой заговорила Лиза: – Я здесь никогда не была. Здесь очень мило. – Да-а, – протянул Ипполит Матвеевич, высчитывая стоимость заказанного. „Ничего, – думал он, – выпью водки – разойдусь. А то, в самом деле, неловко как-то“. Но когда выпил водки и закусил огурцом, то не разошелся, а помрачнел еще больше. Лиза не пила. Натянутость не исчезла». (И. Ильф, Е. Петров. «Двенадцать стульев»).], – тут же припомнилось Ивану. И действительно, прохладное пиво, выпиваемое в жаркий день, способно поднять настроение кому угодно, и оно же способно сделать общительным даже самого законченного мизантропа, коим Иван всё же не был.

– Я, главное, вот что хотел сказать… – вдруг выпалил Алексей. – Я очень давно мечтал об этой встрече, уже больше года. Я даже ушам своим не поверил, когда узнал, что ivan_denisovich живет в Сосновом Бору. То есть, что ты живешь. «Вот так подарок судьбы!» – возликовал я. Но я, конечно, не мог так сразу напрашиваться на знакомство. Кто ты, а кто я? Сначала мне следовало должным образом подготовиться. Ну, я зарегистрировался на сайте, попал в число претендентов в сообщники ГКП, стал комментировать твои рецензии, а потом уже решился попросить и о личной встрече, не очень-то надеясь на благоприятный ответ. Но ты согласился – это был один из счастливейших дней в моей жизни. А сегодня – счастливейший день – ведь мы, наконец, встретились.

Нет, никакое пиво в мире неспособно было помочь Ивану спокойно отнестись к такого рода тираде. Счастливейший день в жизни – ну надо же! Больше всего на свете ему захотелось просто встать и уйти, но остатки вежливости всё еще осложняли его жизнь. Вместе с тем Алексей явно ждал ответа. Пришлось выдавить из себя:

– Ну уж, счастливейший день…

– Именно счастливейший. Знаешь, у нас очень красивый город, но все-таки… но все-таки все норовят уехать отсюда в Питер. Вся молодежь, как минимум. Оно и понятно: там – всё, там – все. Ну а если все-таки я хочу жить здесь, ну или просто так получилось, что я живу здесь, что же мне… А то прочитаешь книгу и родятся в голове всякие мысли, но поделиться ими решительно не с кем. Другое дело, если бы найти человека, с которым можно было бы следить за литературным, кинематографическим и вообще культурным процессом…[14 - « – Вы всегда в деревне проводите время? – сделал наконец, в свою очередь, вопрос Чичиков. – Больше в деревне, – отвечал Манилов. – впрочем, приезжаем в город для того только, чтобы увидеться с образованными людьми. Одичаешь, знаете, будешь все время жить взаперти. – Правда, правда, – сказал Чичиков. – Конечно, – продолжал Манилов, – другое дело, если бы соседство было хорошее, если бы, например, такой человек, с которым бы в некотором роде можно было поговорить о любезности, о хорошем обращении, следить какую-нибудь этакую науку, чтобы этак расшевелило душу, дало бы, так сказать, паренье этакое… – Здесь он еще что-то хотел выразить, но, заметивши, что несколько зарапортовался, ковырнул только рукою в воздухе и продолжал: – Тогда, конечно, деревня и уединение имели бы очень много приятностей. Но решительно нет никого…». (Н. В. Гоголь. «Мертвые души»)] И вот, я нашел такого человека… Разве это не счастье?

И Алексей в очередной раз выжидательно и чуть не просительно посмотрел на Ивана. Ивану становилось всё больше не по себе. Он почувствовал себя… Кем же? Прагматичным дядей восторженного Саши Адуева, Петром Иванычем, всё время пытающимся уклониться от неуместных Сашиных объятий?[15 - «Александр вбежал утром к дяде как сумасшедший. В его походке и движениях видна была радостная суетливость. – Здравствуйте, дядюшка; ах, как я рад, что вас вижу! – сказал он и хотел обнять его, но тот успел уйти за стол». (Иван Гончаров. «Обыкновенная история»)] Пожалуй, да, Петром Иванычем, но и еще кем-то; пока он еще не мог точно сформулировать – кем… Да и как тут сформулируешь, надо ведь думать о том, что отвечать на все эти излияния – думать о том, как поддержать разговор. Иван не смог найти лучшего вопроса, чем:

– А почему svidrigailoff?

Алексей немного как бы смутился.

– Не подходит, да? А мне показалось, что неплохой ник…

– Да почему сразу «не подходит». Я просто спросил.

– Да нет, я понимаю, что на Свидригайлова нисколько не похож. Просто Достоевский – мой любимый писатель, вот я и захотел назваться по имени какого-нибудь персонажа Достоевского. Сначала я хотел взять имя stavrogin, но оно оказалось занято – в ГКП уже есть один Ставрогин. Ну а раз Ставрогин оказался занят, то…

– То, значит, Свидригайлов, – невольно рассмеялся Иван.

– В общем, да, – с улыбкой ответил Алексей.

– А почему же не alesha_karamazoff, к примеру?

– Ну… – Алексей задумался. – Думаешь, мне лучше было бы взять ник alesha_karamazoff?

– Да почему опять – думаю. Так просто сказал. Захотел – выбрал, это же твое дело, не мое. Svidrigailoff – хороший ник.

– Мне тоже кажется, что хороший… Кстати, раз уж разговор у нас перешел на Свидригайлова и, главное, на Достоевского. Я перед встречей перечитал все твои рецензии на его романы. Ты, например, пишешь…

Тут Алеша достал из пакета распечатку – очевидно, с его, Ивана, рецензиями! Достал и начал читать:

«Достоевский (Свидригайлов) говорит, что хорошо было бы проследить все вредоносные влияния, который Петербург оказывает на живущего в нем человека[16 - «Да вот еще: я убежден, что в Петербурге много народу, ходя, говорят сами с собой. Это город полусумасшедших. Если б у нас были науки, то медики, юристы и философы могли бы сделать над Петербургом драгоценнейшие исследования, каждый по своей специальности. Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге. Чего стоят одни климатические влияния! Между тем это административный центр всей России, и характер его должен отражаться на всем». (Ф. М. Достоевский. «Преступление и наказание»)], но еще лучше было бы проследить все влияния, которые сам Достоевский оказывает на своих читателей. Можно предположить, что сам Достоевский сводит своих читателей с ума ничуть не менее эффективно, чем Петербург Достоевского – персонажей его романов. А ведь Россия – страна, где каждый ребенок читал Достоевского, а всякий образованный человек знает его чуть не наизусть – стоит ли удивляться тому, что…»

Здесь Алеша svidrigailoff оторвал взгляд от распечатки и спросил:

– Ты в самом деле думаешь, что Достоевский сводит своего читателя с ума?

– Ну, я тут не без юмора пишу, хотя… В последний раз я смог перечитать «Преступление и наказание» только с третьей попытки. Мне во время чтения не то что психически, а просто физически плохо становилось. Но я-то человек уже несколько, как бы сказать – искушённый и иску?шенный жизнью (ударение ставится по желанию), а в детстве-юношестве сил много – ты просто впитываешь всё в себя, как губка. Вот я и думаю – какое влияние может оказать такое вот основательное пропитывание достоевщиной?

– «Достоевщина» – не люблю это слово, честно говоря. Есть в нем какое-то пренебрежение… И мне кажется, что уж лучше «пропитываться» Достоевским, чем попсой какой-нибудь.

– Кто ж спорит…

– А ты мою рецензию на «Преступление и наказание» читал? Я там как раз отчасти с тобой полемизирую.

Иван внутренне вздохнул. Он опасался, что разговор может скатиться в эту плоскость. Правда состояла в том, что он вообще никаких рецензий Алексея не читал – пробовал читать, но они показались ему скучными. Да это и так должно было быть понятным – всё, что он находил интересным, он комментировал, а раз он не комментировал рецензии Алексея, значит, интересными их не находил. В этом и состояло (в том числе) преимущество общения в сети (on, а не off лайн): тебе интересно – общаешься, неинтересно – не общаешься. А теперь сиди «в реале» и ври, что ты, мол, конечно, читал – или лучше правду сказать? Но Иван не был правдорубом, разделяя где-то вычитанную им мысль, что любители говорить правду в лицо, как правило, не очень-то это лицо любят. К Алексею он, правда, никаких чувств не испытывал, но и быть грубым ему вовсе не хотелось. Не хочешь обижать людей? – тогда ври.

– А ты мою рецензию на «Преступление и наказание» читал? Я там как раз отчасти с тобой полемизирую.

– Читал.

– И?

– И?

– И что ты думаешь?
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5