Ева. Грани миров

Со следующего слайда улыбался Ант. Его лицо, в отличие от предыдущих, выражало спокойствие и полное отсутствие напряжения. На нем был жилет корпорации Севас с характерной символикой на груди. Ник прищурился, но в следующее мгновение испугался, что будет раскрыт. На шее Анта отсутствовали следы татуировки.

– Вам знаком этот человек? – грубым низким тоном обратился высокий.

– Нет, не знаком, – спокойно ответил Ник.

– Ложь, это ложь! – не сдерживаясь, закричал высокий, – Ты знаешь, что бывает за ложь!

– Мне не знакомы эти люди.

Хранитель подошел к Нику и наклонился, его лицо оказалось так близко, что Ник почувствовал неприятный запах изо рта, – В прежние времена я бы тебе с удовольствием навалял, и отправил в тюрьму до конца дней!

– Поэтому сейчас не те времена, – увереннее ответил Ник, – Будьте добры отойти от меня и вернуть мне пространство!

Высокий отошел назад, а в игру включился плотный.

– Ник, мы тратим время друг друга. Эти люди, – он указал на проекцию, – Опасны. Давайте мы угостим вас вкусным чаем и вместе еще раз посмотрим фотографии.

– Спасибо, откажусь. Если на этом все, будьте добры вернуть мне мои права.

Высокий, находившийся в паре шагов, закипал. Его лицо покраснело, глаза наполнились яростью, он прыгнул к Нику и замахнулся. От неожиданности Ник вскочил со стула и машинально закрыл лицо руками.

В следующее мгновение кто-то мягко скомандовал: «Отставить, вы трое свободны!». В кабинет вошел хозяин. Он уверенно прошел к столу с документами, выключил проекцию, пробрался к кожаному дивану и уселся в центр, в самое мятое место. Он был моложе остальных, среднего роста, плотный с широкими плечами. Короткие, зачесанные вбок, русые волосы и бледное лицо оттеняла ярко-синяя сорочка, а на тонком носу поблескивали узкие, еле заметные очки. Рукава сорочки были даже не закатаны, а неаккуратно скручены до самых локтей, словно хозяин спешил, а до результата и внешнего вида ему не было никакого дела. Только мятая сорочка являлась прикрытием, ведь в остальном он был максимально опрятен. Начищенная до блеска обувь, идеально отутюженные брюки и ухоженные ногти рук не оставили сомнений. Он часто щурился и любопытно наклонял голову, будто хотел понять собеседника, но дело было в другом. Напротив него часто оказывались люди скрытные, они виляли и, заметая следы, старались завести хранителя в тупик. Только хозяина кабинета со странным исчезающим окном слова интересовали мало. Куда больше о человеке говорили его жесты.

– Меня зовут Раст. Поршу прощения за поведение моих коллег. Начитаются книг про ковбойцев, ужас. Думаю, мистер Вэйс, вы понимаете, почему вы здесь. Тихо, – протянул Раст, поднял ладонь, указывая на необходимость молчать, – Итак, вы все понимаете, но играете с нами. И это неплохо. Вы считаете меня и моих коллег идиотами, но я попытаюсь реабилитироваться, – Раст замолчал, в кабинете повисла тишина. Он посмотрел в ту сторону, где совсем недавно было окно, перевел взгляд на Ника и, поиграв желваками, продолжил, – Однажды я был в прекрасном месте, очень странном, но невероятно красивом. Вы видели когда-нибудь водопад? Нет, не на картинке, а вживую? Так вот, в том месте был водопад, каскад водопадов. Струи переплетались, сливались воедино, а потом разбегались в разные стороны, и ударяясь о поверхность, создавали невероятной красоты туман.

Ник обреченно посмотрел на Раста, – Что с вами, мистер Вэйс, попейте воды, она на столе, – Ник схватил, стоявший на столе, стакан и сделал несколько жадных глотков, – Так вот, Ник, тогда я подошел к воде так близко, насколько мог, протянул руку и, это незабываемо. Знаете, что я почувствовал? Воду, ее силу, и энергию? Нет, я почувствовал зависть, сжигающую изнутри, зависть. Тогда я понял, Ант умеет делать то, что мне не под силу. Я почувствовал опасность, меня трясло. Густая, ползучая лава впитала огромный спектр эмоций от преданности и любви, до пронзительной боли. Чужая надстройка, пусть самая малая, способна изменить мир, искривить все то, чего мы добились. Конструкция будет стоять, только если все сторонние вмешательства исчезнут, все. Ант и его фокусы убедительны, но опасны, – Раст снова замолчал, – Я не буду спрашивать, что связывает вас с Антом. Последнее время вас видели в местах, объединенных общими признаками. Нет, нет, каждый житель Нейма свободен в выборе мест для проведения досуга и прогулок. Я о совпадениях.

– Это совпадения, – прохрипел Ник.

– Мистер Вэйс, давайте на чистоту. Мой друг Ант, любитель дешевых фокусов. Только одни взрослеют, а другие так и остаются глупыми детьми. Мне бы найти этого ребенка, пока он еще чего не натворил. Я в курсе, вы не знаете, где он, но был бы признателен любой информации, в любое время дня и ночи, – Раст подошел к Нику и положил в его нагрудный карман бумажную визитку.

– Непременно сообщу, – сквозь зубы выдавил Ник.

Уходя, уже в дверях Раст обернулся и, кивнув в сторону стены, спросил, – Вы стояли там и как-то странно рассматривали доску, вы щурились. Я наблюдал за вами, – он поднял глаза вверх, откуда наблюдал глаз камеры видео наблюдения.

– Вряд ли вы имели право наблюдать за мной без предупреждения, даже в своем кабинете.

– Верно, мистер Вэйс, верно, – ухмыльнулся Раст, – Думаю, мы еще увидимся.

Непоколебимое спокойствие Раста и глубокий, прожигающий взгляд заставили тело трястись и заволокли все вокруг пеленой. Пытаясь вернуться в зону комфорта, и самообладания, Ник сидел неподвижно. Потом он приподнялся, сделал пару шагов, часто задышал и без сознания обрушился на пол. Тело молодого человека лежало в неестественной позе на мягком ковровом покрытии серого, угрюмого кабинета в лучах солнца, проникавших сквозь большое окно.

13.

– Рози, дорогая, ты опять притащила сына на совет! – вскочив с места, воскликнул низкий пузатый мужчина. Ловким движением он подтянул штаны, одернул засаленную жилетку, обратившись взглядом к окружающим. Члены совета сидели молча, потупив взгляд.

– Георг, ты же знаешь, мне не с кем его оставить, – тихо ответила не высокая, средних лет женщина, пробираясь к своему месту. Одета она была просто. Старый, местами штопаный халат, выцветшая, клетчатая накидка на плечах и платок, из-под которого выглядывала густая копна пшеничных волос. Угасшие зеленые глаза, нерешительно смотрели в пол.

– Рози, ему двенадцать. Пусть валит к другим детям, ему здесь не место, – не унимался Георг.

Рози проигнорировала выпад председателя, схватила сына за руку и, протискиваясь сквозь людей, потянула в дальний угол. Худой, сутулый ребенок с серым лицом имел болезненный вид, отчего его сторонились и взрослые, и дети. Овальное лицо не выражало эмоций, а впалые карие глаза с огромными серыми кругами, пугали. Макс был нелюдим, он не здоровался с прохожими, не заводил пространные разговоры в лавке, не дружил со сверстниками. Новым увлечением Бранта стала резьба по дереву. Завидев подходящую ветку или кору дерева, отслоившуюся от ствола, Макс останавливался, снимал с пояса маленький складной нож и принимался за работу. В это время его не отвлекали ни погода, поливавшая дождем и обдувавшая ветром, ни крики, и ругань, проходивших мимо людей. Закончив работу, Макс бросал поделку, вешал нож на пояс и исчезал.

Добравшись до места, Роза обняла сына и присела на стул. Макс встал рядом.

В душном, темном зале собралось два десятка человек. Свет редко проникал в это помещение, еще реже оно проветривалось, отчего пропиталось кислым ароматом пота и спертым запахом многолетней пыли. Совет Нейма составляли пятеро, еще пять человек входили в совет обязательных наблюдателей, остальные являлись наблюдателями добровольными. Совет собирался два раза в неделю, все больше, чтобы поорать друг на друга и, не придя к общему мнению, разойтись.

Первым слово предоставили высокому, худому усачу с огромным подбородком. Член совета по имени Зак, вскочил с места и монотонно затараторил, – Запросов и предложений много, мы разбили их на группы. Вот тут, – на краю стола лежала увесистая папка, – Неурожай, время работы, болезни и остальные. Пишут и жалуются все: взрослые, а теперь и дети, – Зак сетовал на решение, допустившее к обсуждению важных вопросов, жителей Нейма, достигших шестнадцати лет, – Если так продолжим, то никто не будет работать. Будут целыми днями кляузы строчить.

Зал одобрительно загудел. Оценив поддержку Зак продолжил, – Например, Гера Т. просит вынести на рассмотрение вопрос о сокращении рабочих часов для беременных. Я все понимаю, но Грета Т. беременна четвертым. Сейчас пик рождаемости, кто работать-то будет? Гард С. хочет увеличить норму земельного надела, а Макс Б. и вовсе предлагает разогнать совет, – широко раскрыв рот, из которого выглядывали сгнившие, кривые зубы, усач захохотал. Публика подхватила смех, и лишь Рози опустила глаза.

– Макс Брант! – разорвал смех высокий голос из толпы.

– Что Макс Брант? – выплевывая густые слюни, выдавил Зак.

– Меня зовут не Макс Б. Мое имя Макс Брант, так написано на листе, с которого вы читаете, – собравшиеся притихли. Смех Зака медленно угасал, а взгляд становился вопросительным.

– И что? Что ты хочешь этим сказать?

Юноша посмотрел исподлобья, колодцы глаз вспыхнули огнем, а лицо сделалось строгим, – Житель Нейма Макс Брант предлагает разогнать это бесполезное собрание. Два месяца вы обсуждаете одно и то же, вы не эффективны. Куда разумнее выполнить просьбы Греты Т. и Гарда С., и отправить всех вас работать на увеличенный земельный надел.

– Жителю Нейма Максу Б., – подключился Георг, – Нет положенных шестнадцати лет. Рано еще вносить предложения!

– Правила, которые не исполняются, не стоят ничего! Каждый из вас – бледная копия друг друга. У вас, мистер Зак, достаточный надел, а жене не надо работать по пятнадцать часов, будь она трижды беременна. Вы, мистер Георг, одновременно любите жену и детей, и осуждаете аморальное поведение, а в это время заглядываете в гости к мисс Рози, – Макс никогда не называл мать по имени. В зале воцарилась гробовая тишина, – Ваши правила сложны, и не однозначны. Необязательность исполнения, в совокупности с отвратимостью ответственности рано или поздно приведут к хаосу. Общество держится не на ваших правилах, а на коллективном договоре, который однажды превратится в пыль, – Роза смущенно подняла глаза на сына. Металл в голосе Макса усиливался, – Правила должны стать основой, а принимать их должна не кучка недоумков, – зал загудел, Макс сделал шаг вперед, – Соблюдать правила должен каждый, и нести ответственность каждый. Тогда и Макс Б. признается, что он юн и подождет пару лет.

– Рози, что он себе позволяет? – послышались выкрики из толпы. Мама вновь подняла нерешительный взгляд на сына, но промолчала.

– Вопросы голода, преступности, болезней. Высокое собрание, призванное обществом решать проблемы, за десять минут трижды оскорбило это самое общество. И что сделало общество в ответ? Посмеялось. Посмеялось над собой, – на лице юноши появилось презрение, – У каждого в этой папке, – Макс протянут костлявую руку, – Просьба, стон и крик о помощи. Помощи, которой они не дождутся, по тому, что за людей решают другие люди.

– Хорошо, умник, и что же ты предлагаешь? – ехидно прошипел Георг.

– Макс Брант предлагает распустить совет, и отныне все решения принимать общим голосованием. Правила нужно упростить и кодифицировать, а их нарушение должно жестоко караться.

– Рози, угомони его, прошу тебя! – огромный подбородок Зака нелепо запрыгал. Члены совета одобрительно закивали, следом закивали и обязательные наблюдатели. Остальные собравшиеся стояли молча. Одни смущенно потупили глаза в пол, другие с непониманием смотрели в сторону совета.

– Молодой Брант дело говорит, – внезапно разлетелось в тишине. Стоящий рядом высокий юноша подхватил, – Все правильно!

– Правильно, – поддержали другие голоса.

Весть о выступлении Макса на совете быстро разлетелась по Нейму. Жители давно утратили веру в совет и уже не ждали разрешения важных вопросов. Нескладный и чудной Брант подарил надежду, вытащил жителей из их коконов, позволив самим решать свою судьбу. После выступления Макса Бранта никто не видел, он словно растворился. Шли годы, а Брант все не появлялся. Прохожие наблюдали плотно закрытую дверь и окна, в которых, как им казалось, прогуливался худой силуэт. На прямые вопросы Рози отрезала коротким: «Все в порядке», – опускала глаза и быстрым шагом покидала любопытствующих. За спиной немолодой женщины висел огромный, набитый книгами, рюкзак, а в руке скудная авоська с продуктами.

Спустя год собрание ликвидировали. Нейм встретил решение ликованием, а персона Макса Бранта приобрела особое значение. Эффект отсутствия добавил топливо в костер любопытства, породив множество самых нелепых версий. К спору о гении и сумасшествии прибавилась версия, что Бранта никогда не существовало, а истории о странном юноше – не более чем вымысел.

Спустя еще год Нейм жил уже по новым законам. Доподлинно не известно, кто сформулировал правила, но большинство жителей были уверено в том, что Макс Брант приложил новому времени свою тощую руку. Появились и хранители. Не надзиратели за обществом, как было прежде, а хранители закона, равные из равных. Правило номер четыре: «Запрет любых единоличных или коллективных органов управления, или влияния». Тогда же появился и серый дом со старцем.

14.

Щелчок, еще один, снова щелчок. Каждый следующий все ближе и ближе, сознание возвращалось в изнеможённое тело, которое сдавалось, и проваливаясь обратно в глубины сна. Темнота вспыхнула яркими лучами вечернего солнца, сквозь которые пробивался он. Он очень молод. За нелепой оправой очков, грустные глаза, они смотрят в пустоту. Кажется, стоит протянуть руку и до него можно дотронуться, но рука бессмысленно летает в воздухе. Внезапно юноша встает и медленно растворяется. Он не высокий и очень худой. Сознание делает попытку догнать, остановить, но ноги не слушаются, они отказываются идти. Протянутая в его сторону рука трясется и растворяется.

Щелчок, снова щелчок. Настенные часы отбивают знакомый ритм. Ник открыл глаза, испугано посмотрел по сторонам. Он дома. Его мокрое, липкое, кисло пахнущее тело, развалилось на диване. Он встал, слегка пошатнулся и остановился. Резкое изменение положения тело восприняло стойко, но боль, сдавившая виски, заставила присесть и взяться за голову. К горлу подкатил ком, сдерживая позывы, Ник оперся руками о пол. В следующее мгновение он лежал в луже мерзкой жижи и часто дышал. Ищущее пощады тело свернулось в комок. Стараясь не закричать, он сильно прижал ноги к груди, но нечеловеческие звуки все же вырвались из захлебывающегося горла. Сознание снова ушло.