Ева. Грани миров

– Ник, Ник, здесь неудобно, пойдем в спальню, – где-то вдалеке послышался родной голос, – Ник.

– Что! – Ник дернулся, вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Перед ним стояла Элис, – Что, что происходит?

– Я проснулась, а тебя нет рядом. Прошла в гостиную, а ты тут …

– Что со мной произошло?

– Ты спал, спал глубоким сном. Не переживай, все в порядке.

Вспоминая недавние мучения, Ник посмотрел на пол, но в ночном свете он блестел чистотой, – Нет, ничего не в порядке. Все не в порядке.

– Дорогой, успокойся, расскажи, что случилось.

Ник посмотрел на Элис, быстро обвел глазами гостиную и бросился в уборную. Яркий свет ударил в мозг металлическим скрежетом. В зеркале показался молодой человек, со светлыми, растрепанными волосами, и бешеными глазами. Холодная вода успокоила лишь на мгновение, сменившись тревогой. Что было силы, он рванул к двери, лестница, пятьсот восемьдесят ступеней, улица. Ноги несли потерянного человека все дальше от дома. Наконец, он остановился и резко наклонился, окончательно освободив желудок от содержимого. Виски последний раз предательски кольнули, и боль отпустила, он присел на поребрик.

Пустая улица наполнилась красками и ароматными запахами, цветущие деревья и растения распускали сладкие шлейфы. Ник опустил голову на колени и зарыдал. Впервые в жизни он оказался один на один со своим внутренним миром. Эхом пронеслись слова Алекса: «Закрой на замок и спрячь в самый дальний чулан».

– Почему я ничего не забыл, почему она не стирает мои воспоминания! Ну, давай, вот он я. Хватит, наигрался! – прокричал Ник в ночную пустоту. Пустота ответила легким, почти настоящим дуновением ветра.

Дома Ника встретила встревоженная Элис. Блондинка проводила опасливым, стеклянным взглядом, но не произнесла ни слова. Обреченный Ник подошел к ней и опустился на колени, – Эл, у меня проблемы.

– Если считаешь правильным, можешь не рассказывать. Главное, чтобы у тебя все было под контролем.

– В том и дело, что ничего не под контролем. Они все твердят, что она гуманная, что она печется о нас, нашем состоянии, а я все помню, все Элис, до мельчайшей детали.

– О ком ты? Что ты помнишь?

– Механизм, алгоритм, наше все и ничего, – Ник подвинулся совсем близко и обхватил колени Элис, – Она как-то живет в нас, в каждом из нас, она призвана контролировать и направлять. Изобретение Бранта, его истинное изобретение. Она подчиняется алгоритмам и тем правилам, которые в нее заложил создатель. Один из ее алгоритмов гасит ненужные или опасные воспоминания. Но эта голова, – он прижал указательный палец к виску, – Почему-то помнит.

Элис внимательно слушала Ника, пытаясь отделить правду от вымысла. Ник выдавал связанные порции фраз, которые в совокупности походили на бред. Элис хорошо знала Ника и хорошо чувствовала. Его быстрый и острый ум, которым она восхищалась, не был способен к самообману.

– Значит, и я могу забыть?

– Если она захочет, ты забудешь и этот разговор, и меня, и, боюсь, себя. Я опасен со своим знанием, а теперь втянул и тебя.

Не успел Ник договорить, как из глубины коридора раздался треск. Блок наблюдения рябил множеством серо-черных линий, а проектор даже не шелохнулся. Издав еле слышный скрежет, цилиндр замка сделал половину оборота, магнитный замок лениво щелкнул, входная дверь медленно приоткрылась и повисла на металлической цепочке.

– Элис, тебе надо бежать. Черный ход. Беги к Алексу и Мари, – прохрипел Ник, его глаза покраснели, а руки задрожали.

– Что происходит? Мы должны бежать вместе.

– Это хранители, я разгадал их замысел. Все будет хорошо, беги.

Элис сорвалась с места, схватила пальто и побежала внутрь гостиной, за которой находилась дверь пожарного выхода. Ник прошел в коридор, ожидая, когда незваные гости справятся с цепью. В следующее мгновение дверь с грохотом распахнулась, разбросав в разные стороны деревянные щепки. В уютное жилище двух молодых людей ворвались черные вороны, которые, размахивая крыльями, сносили все на своем пути. Они сбили Ника с ног, лишив чувств, пролетели в гостиную, спальню и подсобные помещения. Выворачивая шкафы и полки, они кружили, и перешептывались. Ник держался до последнего, и только когда услышал: «Здесь больше никого нет», – окончательно вырубился.

15.

Расхожее выражение «в здравом уме и трезвой памяти» обрело новые краски. Когда Ник очнулся, он находился и в уме, и при памяти, но ни то, ни другое не вселяло надежды на положительный исход. Его руки и ноги были крепко привязаны к чему-то твердому. Тяжелая голова небрежно свисала, а тело ломило от пронзительной боли. Ник открыл глаза. Связанные за спиной руки, отекли и онемели, они уже не чувствовали холод металла, и казались совершенно инородными. Зрачки долго фокусировались, пытаясь понять, что произошло, и где он находился, но вокруг было абсолютно белое, яркое, лишенное любых предметов и звуков пространство, безграничный пустой горизонт. Неестественная тишина давила. В мире, наполненном, пусть и искусственными, но звуками абсолютная тишина настораживала и пугала.

– Кто бы вы ни были, вы нарушили закон, лишили меня пространства и времени. Я прошу прекратить нарушать мои права и отпустить меня, – прокричал Ник в бесконечную пустоту. Звук не ответил ни эхом, ни отражением, и не угасал, как это обычно бывает. Человеческое ухо – достаточно тонкий инструмент, способный четко распознавать препятствия и расстояния. Вопреки опыту, звуковая волна формировалась, но столкнувшись с чем-то поглощающим, резко заканчивалась. Ник покрутил головой, грязные волосы повторили движения, оставив на плечах густые капли.

– Отпустите меня, вы нарушаете …

– Как скажете, мистер Вэйс, – раздалось ниоткуда.

Ник замер, – Очень впечатляет! Поленились нарисовать что-то стоящее, каземат или камеру для допросов с привинченной к полу мебелью?

В следующее мгновение в метре от пленника произошло движение воздуха, как бывает на неровной поверхности в жаркий день. Воздух стал густым и плотным, пронизанным сотнями линий, которые переливались цветами, и образовали разноцветную сетку. Сквозь образовавшиеся квадраты, похожие на большие пиксели, прорисовалась фигура человека. Невидимая рука настроила яркость и контраст, и перед Ником возник тот самый высокий хранитель, который допрашивал его ранее. Хранитель неспешно сел на, непонятно откуда взявшийся стул и, облокотившись на спинку, протянул, – Бу-у-у-у!

– Ой, как страшно. Вы смешны до коликов в животе! Давай зови второго, доброго. Ты будешь орать, и размахивать руками, а второй предлагать чай, – Ник громко засмеялся, – А потом вы свалите по приказу, как его? Раста! Его же зовут Раст!

– Ты совсем идиот?! – прокричал высокий Нику в лицо, – Оглянись! В этом месте нет твоих прав. Поэтому спрошу только один раз. Где находится Ант?

– Ант? Какой Ант? Я не знаком с человеком по имени Ант!

– Хо-ро-шо, – с заметным удовольствие пропел высокий, и поднял левую руку вверх. От напряжения пальцы его кисти изогнулись, на них проступили сухожилья. Жест мог показаться излишне театральным, но сразу после взмаха текстура пошатнулась и сдвинулась с места. В паре метров от Ника вырисовывались новые квадраты, за которыми медленно проявлялась фигура человека. Высокий выпрямился, расправил плечи и изобразил широкую улыбку, а Ник любопытно потянулся вперед. Трансформация заняла больше времени, чем первое эффектное появление высокого. Собирая устойчивую картинку, пиксели беспорядочно мерцали, а когда изображение окончательно сформировалось, Ник взорвался, начал вырываться, и истерично кричать, – Он ничего не знает, отпустите его, он не знает!

Справа от Ника на стуле сидел Алекс. Из его разбитой губы сочилась красная, густая струя, а вокруг глаз образовались фиолетовые круги, затекавшие на опухшую переносицу. Волосы Алекса торчали в разные стороны, а одежда, руки и обувь были здорово запачканы грязью, словно его долгое время таскали по земле. Приходя в себя, Алекс слегка приоткрывал опухшие глаза, начинал стонать, хрипел, но скоро снова терял сознание.

– Он ничего не знает, – дрожащим голосом сквозь зубы выдавил Ник, – Он ничего не знает.

Насладившись вдоволь мучениями Алекса, высокий решительно подошел к Нику, замахнулся и со всей силы приложился кулаком к лицу. От удара голова молодого человека дернулась и повисла на шее, а длинные волосы вновь разбросали разноцветные капли.

– Только не отключайся, у нас еще куча дел, – высокий глубоко вдохнул, замахнулся и снова ударил Ника по голове. Следующий удар пришелся в плечо, следующий по шее, и снова по голове. После очередного удара Ник вместе со стулом наклонился и упал на яркое, безликое покрытие.

– Мне кажется, твой друг такой же, как и ты – заговорщик. Правила, правила, орешь тут о правилах. А знаешь, о чем правило номер пять? – высокий присел на корточки.

– Запрет сговора, – Ник попытался поднять голову, но она не поднималась.

– Какой умный, поглядите-ка. Вы заговорщики, а моя задача не допустить заговор. Только вот незадача, серый дом – храм закона, там я должен быть сдержан, должен стелиться перед такими, как вы, любезничать. Для решения, как бы сказать, деликатных задач и существуют подобные места. Здесь, как ты уже догадался своим светлым умом, закона нет!

– В одном месте закон торжествует, в другом попирается. Как это удобно, как это всегда было удобно. История, которую вы так боитесь, наполнена подобными удобствами, – язвительно заметил Ник, левая половина лица которого опухла и кровоточила. Глубоко и часто дыша, он опустил голову и прижал к полу, – Хм, как интересно, как интересно.

– Итак, где находится Ант …, – завел знакомую пластинку высокий, но Ник его уже не слушал. Он широко открыл глаза и, перебив, спросил, – А что на этот вопрос скажет Марк?

– Марк?! – опешил высокий.

– Марк! Марк! Давай, скажи ему, где Ант! – закричал Ник, вырываясь. Сковавшая пленника веревка ослабла, Ник освободил сначала одну руку, затем вторую и потянулся к ногам. Высокий отступил, пребывая в недоумении, он наблюдал происходящее и не верил своим глазам. Освободившийся пленник, вскочил на ноги и побежал в пустоту. Пробежав пять шагов, Ник остановился, протянул руку, схватил что-то невидимое и потянул на себя. Идеально белое, бесконечное пространство расступилось, а свет разрезала темная полоса. Это была дверь, та самая аналоговая дверь коморки Марка, которая, издав знакомый скрип, отворилась. Черное прямоугольное пятно дверного проема выглядело раной на белоснежном теле текстуры. За дверью стоял ошарашенный Марк.

– Марк, ну зачем, – обратился из последних сил Ник, и не успел договорить, как почувствовал сильный удар по затылку. От удара тело пронзил ток, оно пошатнулось и рухнуло без сознания.

Текстура потемнела, поплыла в незримую центральную точку и, образовав огромный белый шар, схлопнулась. Глаза, пришедшего в сознание Алекса, наполнились страхом. Вместо высокого хранителя в центре подвала Марка стоял крепкий парень в серых испачканных брюках и клетчатой рубахе, а лишенный чувств Ник, валялся у дери на полу. В дверном проеме стоял невысокий, упитанный парень с кучерявыми волосами, чьи стеклянные глаза не выражали ничего, кроме испуга.

– Марк, их завербовали, я точно знаю. Ева всех и всегда вербует! – кричал клетчатый и тыкал пальцем то в Ника, то в Алекса.

– Да заткнись ты, наконец, – прошептал Марк, – Как он это сделал? Сначала он позвал меня по имени, а потом безошибочно нашел дверь. Просто встал и нашел. Это невозможно.

– Это все ее фокусы, ее проделки. Марк, это ошибка, он нас погубит!