За чертой

Казалось, мужик услышал его и умолк, но глаза его все еще испуганно бегали по сторонам в поисках выхода, рот бородатого открылся в немом крике, мужик начал задыхаться, а из глаз полились слезы, не в силах произнести ни слова, он застонал.

– Тихо, тихо, дружище, приди в себя, – не унимался Михаил, ему почему-то не было жаль бородатого, он и себя перестал жалеть, поняв, что нет ничего более унизительного, чем быть предметом жалости, он видел в этом мужике себя. Еще пару дней назад Михаил вел себя похоже, хотя, наверное, разницы в их содержании было немного, Михаил не знал, как бы он скулил, закрой его в клетку.

Мужик тихо осведомился, давно ли Михаил тут пребывает.

– С неделю.

– Что это за хрен? – поинтересовался бородатый.

– Это Толик, – ответил Михаил.

– Я знаю, что Толик, на хрен он этим занимается? – не унимался мужик.

Михаил ничего не ответил, почему-то ему хотелось наорать на бородача, странно, а Михаил не задавался всеми этими вопросами, когда попал сюда, он даже не думал, как сбежать, лишь сидел и, ожидая своей участи, сетовал на судьбу, а этот, видишь ли, только пришел, а уже задал целую кучу вопросов, на которые Михаил и не знал ответа, да, помимо всего, еще думает, как сбежать.

– Тебя как звать? – проговорил Михаил и удивился своему голосу, который, как ему показалось, изменился, огрубел.

– Я Генка.

– Слушай, Генка, ты какие-то ненужные вопросы задаешь, если он нас здесь держит, то ничего хорошего с нами не случится, потому что людей не принято держать в клетках.

Гена несколько минут хранил молчание, а после вновь заговорил:

– Ну ты даешь, а как же зона?

– Согласен, но там должен быть суд или что-то вроде него, – ответил Михаил.

– Как выбираться будем, Миша?

– Черт его знает.

– Нет, брат, не отдавай это на волю черта, я из-за черта сюда и попал, – Михаил покосился на Геннадия.

– Хорошо, утром решим, – проговорил Михаил и уснул, изредка просыпаясь от всхлипов Гены, копающего руками землю под клеткой.

– Миша, – Михаил открыл глаза и бегло глянул на узкую полоску света, судя по всему, наступило утро, – смотри, что я нашел, – Гена продемонстрировал половину кирпича и бросил его Михаилу. – Спрячь, а еще лучше – закопай под себя, у тебя позиция удобная, если близко подойти, ты можешь долбануть им по голове.

Михаил послушно принялся закапывать осколок.

– Знаешь, мне всегда не везло в жизни, – начал Геннадий. – Был я нормальным среднестатистическим человеком, даже, наверное, был счастлив, да только велика ли цена такому счастью, все как у всех было: жена, квартира, раз в год отпуск, выпивал по выходным, один раз с друзьями на рыбалку поехал, машина сломалась недалеко от города, до вечера провозились, чинить пытались, промокли все, продрогли, кое-как нас на буксире обратно притащили, ну, выпили чуть для согрева у друга, да я домой пошел. Открыл дверь ключом, слышу – кровать скрипит, как сейчас это помню, ноги подкосились, подумал: вот как в анекдоте, муж приходит домой, а там любовник, думаю, со мной такого быть не может, даже выйти хотел и дверь закрыть за собой, но любопытство пересилило, забежал в комнату, думаю, может, показалось все, смотрю, а жена с соседом лежит голая на нашей кровати, я на кухню, нож схватил, вернулся, она путь мне преградила, я ей по морде кулаком, она упала, этот негодяй вскочил с кровати, я ему кишки на нож намотал, раза три пырнул, он захрипел, упал и пополз от меня, я на корточки присел, понял, что натворил, бабки из шкафа взял, что на черный день откладывал, и бежать, только бежать-то особо некуда было, бросился к тому же другу, с кем на рыбалку ездил. Там чуть выпили еще, а утром к нему менты пришли и меня повязали. Позже зона, четыре года отбыл, жена развелась со мной, вышла за соседа, живет с моей дочкой в моей квартире. Я, когда освободился, к другу пошел, он меня сторожем утроил на стоянку, а я забухал на свободе, мне один раз предупреждение сделали, второй, а после напился я до такой степени, что черта увидел, он говорит: «Давай еще чуть-чуть – и к нам попадёшь», – а потом женщина в платке явилась и говорит: «Сдохнешь к чертям или пить бросишь и к Богу подашься, выбирай». Конечно, я жить хочу, но дай, думаю, последний день выпью и потом брошу, резко ведь бросать вредно. А после, думаю, в церковь ходить начну, работу найду нормальную, только вот случилось все по-другому, заснул я пьяный с сигаретой, глаза открыл, а над лицом моим дым стоит, и будто рожа черта из дыма появилась в углу дальнем, улыбается мне и как бросится только, я с кресла упал, а подняться не могу, ноги не слушаются, будто чужие стали, отказали, видимо, дымом я все же хорошо надышался. Ну, кое-как я по полу пополз еле-еле, что было сил, а огонь уже из угла по всей комнате разошелся, так я и не помню, как спасся, но казалось мне, что все та же женщина в платке из дома горящего меня вытащила. Очнулся я уже в больнице, следователь ко мне пришел и говорит, что я дом спалил и складскую постройку, будто бы там товар лежал какой-то, хозяин на меня заявление написал, что я специально дом подпалил из-за того, что он со мной не рассчитался. Я смекнул, что мне грозит, и ночью из больницы сбежал без документов, да и денег тысяча была всего, и то у соседа по палате спер. Я знал, куда бежать хочу, читал как-то о Соловецком монастыре, за все плохое, что я в жизни сделал, хотел туда отправиться да Богу служить.

– А здесь ты что тогда делаешь? – Михаил перебил Геннадия.

– Ну как же, путь-то неблизкий, денег на дорогу надо было заработать, да мне Толик с документами помочь обещал.

Михаил тяжело вздохнул.

– Ну, считай, что помог.

Они надолго замолчали.

Вскоре открылась дверь и появился Анатолий. Он быстро прошел к клетке, отворил ее и рукой подозвал Геннадия, тот начал было выходить, выставив вперед голову, из-за спины Анатолия мелькнул нож и воткнулся в шею под подбородком Гены, он обмяк и рухнул на землю. Михаил завопил и понял, что обречен.

Анатолий лишь проговорил: «Ничего личного, просто запасы заканчиваются», – развернулся и, как будто ничего не бывало, вышел, а Михаил молча сидел и смотрел на бездыханное тело Геннадия, который так хотел жить и так нелепо умер.

– Надеюсь, твоя душа попадет на Соловки, – проговорил Михаил.

Глава 24

Сергей и Костя сидели на опорном пункте, Перов все пытался дозвониться до деревенского участкового, но номер то был недоступен, то никто не брал трубку, он уже отчаялся, что эти попытки принесут хоть какой-то результат, но на том конце ответили.

– Это вас беспокоит капитан Перов, у меня тут материал, хотел попросить вашей помощи, – на там конце что-то отвечали. – Не хотелось бы мне приезжать, у вас не получится? Ну, хотя бы показать, что и где находится, вы сможете? Хорошо, послезавтра в 9 отходит электричка, в 11 на месте, я вам завтра еще позвоню, – Перов повесил трубку и пристально посмотрел на Костю. – У меня есть просьба, – проговорил Сергей, – послезавтра нужно поехать в деревню, где жила эта бабушка. На опорном пункте ты найдешь участкового Кашина, – Сергей написал что-то на бумажке. – Вот адрес и его номер телефона. Он отвезет тебя в деревню, где была прописана бабка. Там вы опросите соседей, покажете им эти фотографии, – Сергей передал Константину ксерокопии паспортов. – Важно установить, есть ли в деревне приезжие работяги, если есть, кто и где проживает и в каком количестве, также не забудь установить, имеется ли там пасека, если имеется, то живет ли там Анатолий, который нанимает работяг. Вы должны ее проверить. По-хорошему, если пасека есть и есть этот Анатолий, то туда бы не соваться, а если уж и сунетесь, то его нужно просто сфотографировать и заполучить образцы отпечатков большого пальца. Никаких объяснений, никаких упоминаний бродяг или бабки при нем, скажешь просто, что в соседнем селе угнали трактор и теперь проводим подобную процедуру со всеми мужчинами в ближайших деревнях. Вот один из способов снять отпечатки, запоминай, – Сергей взял со стола чашку и протянул ее Косте. Тот принял ее. Сергей подошел и, вынув у Кости из рук чашку, положил ее в пакет. – Понял? – Костя посидел с минуту, задумавшись.

– Да, все понятно, я просто попрошу у него воды.

– Ну, если уж не получится, то просто снимите у него отпечатки пальцев, легенда под это подходит. Все запомнил?

– Да, кажется, все!

– И самое важное: не переживай и не нервничай, если что, Кашин – опытный сотрудник, поможет, на рожон не лезь и никакой самодеятельности, пришли, сделали, ушли!

Глава 25

Притворившись спящим, Михаил подглядывал, как Анатолий ковыряется в водяном насосе, ему не хватало храбрости приблизиться к Толику и размозжить его голову нащупанным рукой кирпичом. Вмиг Мишу начали посещать разные мысли, что, если ключа от кандалов у него с собой нет и, убив мерзавца, он не сможет выбраться и умрет здесь от голода и ужасной вони с каждым днем все больше разлагающегося в закрытом пространстве трупа, получится так, что даже после смерти этот негодяй своего добьется. Внезапно пробудившийся внутренний голос будто начал требовать, чтобы это животное скрылось из виду, оставив своего пленника наедине со всеми страхами. Михаил аккуратно зарыл приготовленный камень, намереваясь сохранить его до лучших времен, и начал прогонять возникающие в голове мысли, что он должен покончить с этим чудовищем сейчас, и пусть ему тоже придет конец, зато вид разлагающегося трупа принесет неимоверное наслаждение. Больше не нужно будет вздрагивать каждый раз, как открывается входная дверь, и готовиться к смерти от рук нелюдя. Лишь Михаил вновь нащупал камень, Анатолий поднялся и вышел. Миша выдохнул, стараясь проглотить слюну, вставшую, будто смола, поперек горла, и зашёлся глубоким кашлем.

Глава 26

Двери электрички распахнулись, Константин вышел из вагона и окунулся в знойный воздух, откуда-то пахнуло сеном и еще чем-то специфическим. Многим, кто проводил детство в деревнях, этот запах знаком, будто он и есть запах самой деревни. Сойдя с перрона, Костя прошелся по единственной уходящей вдаль тропке и вышел к магазину, где стоял милицейский уазик, в этом условленном месте его и должен был ждать участковый.

В машине никого не было, Костя встал рядом, и вскоре из магазина вышел здоровенный милиционер, почему-то именно таким его парень и представлял.

Здоровяк подошел к Косте и протянул ему мороженое.

– Ты от Перова? – проговорил он довольно мягким голосом.

Костя утвердительно кивнул. Здоровяк протянул руку.

– Кашин Влад.

– Козлов Константин.

– Ну что, Константин, прыгай, поедем сразу, что время терять, тут минут двадцать езды, по пути и расскажешь, что нужно сделать.

Уазик промчался по трассе и вскоре свернул на разбитую грунтовую дорогу.

– Бабушку я эту знал, – проговорил Влад. – Если надо соседей опросить, то это без проблем, для материала и все такое, только вот они толком ничего о ней не скажут, замкнулась она после смерти мужа, ни с кем не общалась толком, он агрономом был при жизни, работал в местном колхозе. А она травами людей лечила, ходили к ней раньше многие, а как муж помер, перестала она принимать, лишь некоторых пускала, наверное, с год еще люди ходили, но она отказывала, так и отвадила всех, затворнический образ жизни вести стала. Заедем сразу к соседям, спросишь, что нужно, и я тебя на пасеку отвезу, это нашего участкового бывшего дом, он моим наставником был, а сейчас на пенсии, хороший мужик, я бы вас познакомил, но он на юг уехал. А в доме у него работяга живет, Анатолием зовут. Странные вы, городские, все секретничаете, если бы мне Перов сразу сказал, что и зачем, я бы фотографию его сделал и почтой вам направил.

– Почтой долго, Влад, а у нас сроки поджимают, – проговорил Костя, как его и учил Сергей.