За чертой

Она подняла ведро и полила водой ему на лицо, на этот раз в рот попало больше, и в голове проскользнула мысль: «Ну, хоть от жажды я сегодня не умру». Он продолжал всматриваться в ее глаза, видя в них сочувствие и отстраненность.

– Он обиделся, но разрешил напоить и перевязать тебя, – проговорила девушка.

Михаил лишь моргнул в ответ.

Она помогла ему пододвинуться к мокрой стене, у которой Михаил изначально и сидел, и что-то делала с его головой, он не понимал что, потому что резкая боль прогнала все мысли, и Михаил отключился.

Вскоре Михаил начал шевелиться, он не чувствовал нижнюю часть тела, в голове промелькнула спасительная мысль: нужно сползти на пол, но рука не поддавалась, будто ее кто-то держал. Попытки освободить конечность были более чем тщетными. Спустя какое-то время он понял, что прикован одной рукой кандалами к стене. Михаил начал поочередно шевелить пальцами ног в надежде, что это разгонит кровь по онемевшим конечностям и боль пройдет, и в какой-то момент вроде бы даже задуманное начало получаться, но в голову проникла новая мысль: зачем он это делает? Может, просто стоит подождать пару отмеренных дней – и все закончится, стоит просто отдаться на волю злому року, и палач сам доведет дело до конца? Он и так прожил достаточно, для чего так напрягаться и снова влачить жалкое существование в убогом обличии бомжа?

Дав волю отчаянью, Михаил затряс головой, будто стараясь вытряхнуть оттуда дурные мысли, и внезапно обнаружил, что второе ухо начало слышать.

Глава 16

На следующее утро капитан Перов вновь зашел в экспертный отдел и застал в дверях уходящего домой после суток криминалиста, который, увидев участкового, вернулся и, молча взяв со своего стола пакет, вручил его Перову.

Участковый принял образцы и, присев на стул, прочел заключение: «На обороте иконы божьей матери четко отпечатался кровавый след большого пальца правой руки, отпечаток был проверен по учетам базы данных автоматизированной дактилоскопической информационной системой «Папилон», совпадений нет». Перов сунул заключение в папку и отправился к начальнику участковых.

Подполковник молча выслушал починенного и ввел капитана в ступор своим ответом:

– Выброси это.

– То есть как? – не совсем понимая, что ему нужно сделать, проговорил Перов.

– Ну, вот выкинь в ведро, предварительно разорвав на части, – подполковник указал рукой на ведро для бумаг, одиноко стоящее в дальнем конце кабинета.

– А рапорт патрульных?

– Я вызову их, они перепишут за этим же номером, а потом спишем его, – спокойно проговорил начальник.

– Но…

– Никаких но, Сергей! У тебя что, мало задач? Ты занялся не своим делом, да и нет никакого дела! Заявлений не поступало, все люди живые, восстановят свои документы, а отпечаток – вообще чушь, и совпадений нет! К тому же ты забыл, что наша работа начинается с заявления о преступлении, ну, или, на худой конец, с трупа, тут же ничего подобного нет. Ну, не хочешь выкидывать – отнеси в стол находок на вокзале!

– Я все понял, Дмитрий Петрович, разрешите идти?

– Иди, хотя стой, забыл, завтра из академии МВД к тебе на практику на месяц пришлю одного курсанта, обучи его делопроизводству, и часть бумаг с себя скинешь.

– У нас не школа.

– Твоего мнения не спрашивают!

Перов вышел в коридор и, показав кулак закрытой двери, отправился к себе на опорный пункт.

Глава 17

На улице шел дождь, Михаил вслушивался в шум воды, чувствуя себя разваливающимся на части, сил не было даже о чем-то подумать, но слух, кажется, обострился, и он отчетливо слышал, как тяжелые капли дождя бьют по земле, представлял, как вода сочится сквозь почву, не находя там никакой преграды, ничто не может ее остановить, а если что и попытается, она раз за разом будет обрушать свою мощь на этого наглеца, пока он не сломается, не превратится в ничто, в прах, а вода подхватит его останки и разнесет на многие километры, чтобы было уроком для всех, так она поступит с каждым, кто попытается встать на ее пути. Михаил тяжело выдохнул. «Получить хоть бы часть этой силы», – подумалось ему. А позже погреб пробрала влага, Михаил старался впитывать горящим от боли телом ее мощь, но его лишь начал бить озноб. Он попытался уснуть, но понял, что животное существование не дает ему никаких преимуществ, он был слабым человеком, и как бы ни хотел впасть в глубокий сон зверя и очнуться выздоровевшим, с каждой попыткой он лишь ощущал полную беспомощность, обмяк и отчаялся. Вскоре слабость взяла свое, и Михаил забылся тревожным сном, ежеминутно открывая глаза, он что-то бормотал, вновь закрывал веки, боролся с кошмарами, стонал, бредил, и так продолжалось великое множество раз, пока он не ощутил, как на лицо капает вода.

Михаил открыл глаза, перед ним стоял Анатолий, он светил фонарем в лицо своему пленнику, отчего было трудно хоть что-то рассмотреть, но Миша чувствовал, что ничего человеческого перед собой не увидит, ему казалось, что черты лица Анатолия более походили на звериные, и как только он раньше этого не замечал?

Анатолий бросил к ногам Михаила бутылку воды и перестал светить в лицо, Михаил посмотрел вниз и увидел тарелку с едой, по желудку пробежала дрожь, он не принялся есть, он не мог есть под присмотром этого зверя.

Анатолий все так же молча смотрел на Михаила.

– Я тут тебе мяска принес, ты в прошлый раз даже не угостился, теперь у тебя есть возможность это исправить, но есть ты будешь здесь, один, как некультурный невежда, который не смог оценить все прелести людского гостеприимства и радушия, отплатил злым за доброе и подвергся за это каре, – с этими словами он развернулся и быстро вышел, оставив Михаила наедине с самим собой.

Миша взял грязной рукой с тарелки кусок мяса и заплакал. Он не мог объяснить происходящее с ним, но его затрясло, рука отказалась слушаться и выронила мясо на пол, к горлу мгновенно подступила рвота, он едва не захлебнулся собственной блевотиной, горло начало саднить, но зато чувство голода пропало. Он отшвырнул тарелку в дальний угол, но не услышал, как она разбилась. Он заорал, просто лег на пол, облокотившись на прикованную руку, и свернулся калачиком, а в голову назойливо лезла одна мысль: «Зачем я сопротивляюсь смерти, лучше лягу и умру, рано или поздно все умрем, там и отомщу».

Глава 18

– Здравия желаю, товарищ капитан, – раздался громкий голос с порога.

Перов бросил взгляд на дверь, на входе стоял молодой парень в милицейской форме лет двадцати на вид.

– Разрешите представиться, рядовой Козлов.

– Прекрати кричать, не на параде, заходи.

Рядовой подошёл к капитану.

– Как звать тебя? – спросил Перов.

– Костя.

– А я Сергей, – ответил капитан. – Ну что, Костя, у нас завал, – Перов мотнул головой в сторону лежащей на столе горы материалов. – Много интересного не обещаю, но бумаги писать научу, чтобы, как говорится, еще на учебе знал, чем предстоит заняться по окончании, так что знай: все, что показывают в кино, неправда, вот они – трудовые будни, – Перов улыбнулся. – Ну, ты сильно не раскисай, интересное тоже бывает, повезет – увидишь, о чем я говорил. А бумаги не сильно напрягают, всё же каждый материал по-своему оригинален, так что двух одинаковых не сыщешь, везде своя судьба и история. Сегодня устрою тебе боевое крещение, пойдем бомжей проведаем, а то я засиделся в кабинете, спина болит уже.

Милиционеры подошли к канализационному люку. Перов присел и прислушался, люк был приоткрыт, и внутри кто-то покашливал, капитан подозвал рукой Костю, они вместе оттащили крышку. Перов достал фонарик и посветил вниз на глубине нескольких метров показался земляной пол.

– Вылезайте все наверх, милиция, – прокричал Сергей.

Никто не ответил.

– Я первый, ты за мной, – проговорил Перов и начал спускаться по лестнице, Костя прыгнул следом, и спустя мгновенье оба милиционера стояли на земле, морщась от неприятного затхлого воздуха, перемешанного с вонью мочи и еще каких-то нечистот. Сергей посветил фонарем вдаль и, протянув Косте газовый баллончик, проговорил: – Только в экстренном случае, – тот кивнул в знак согласия.

– Иди сюда, сучара, за тобой лазить еще будем, – прокричал Перов, выхватив из темноты светом фонаря фигуру бомжа. – И руки держи, чтобы я видел, а то шмальну, – Перов направил на бомжа пистолет, тот поднял руки и побрел к выходу.

– Еще кто есть? – прокричал Перов, саданув бомжу кулаком в ухо.

– Нет, – прохрипел бедолага и полез по лестнице вверх.

Костя полез за ним. Перов осмотрел помещение и поднялся на свежий воздух.

Бомж закрыл за собой дверь в знак того, что хозяина нет дома, вернее, намертво задвинул крышку люка, и отправился на опорный пункт в сопровождении милиционеров, не совсем понимая, чем его скромная персона вызвала такой интерес.

Пока милиционеры возвращались на опорный пункт, Перов рассказал Косте, почему нужно всегда быть начеку в подобных местах.

Однажды, когда Перов еще проработал не больше года в должности участкового, их с напарником отправили проверить один заброшенный дом. К счастью или к несчастью, дом оказался не совсем заброшен.

Когда они вошли, то в одной из комнат на кровати лежали люди, вернее, на двух кроватях по обе стороны от окна, на одной старый, а на другой молодой с какой-то бабой, накрывшись одеялом. Оба они, Перов и его напарник, были по гражданке. На команду подняться бомжи не отреагировали, и Перов, будучи молодым и горячим парнем, подошел на близкое расстояние, намереваясь стащить наглого бомжару с кровати на пол, но то ли Бог отвел, а то ли просто что-то почувствовав, он остановился в нескольких шагах от кровати. Его напарник держал в руке пистолет и, направив оружие на лежащих на кроватях бомжей, скомандовал им показать руки. Они нехотя вынули руки из-под одеяла, и на пол с шумом грохнулся здоровенный тесак. А его обладатель, скинув одеяло, обнажил свои зоновские наколки. Вот так случай уберег его живот от удара ножом.