За чертой

Настя положила по куску отбивной в каждую тарелку и поставила на стол бутылку водки. Анатолий налил себе и ей и обратился к Михаилу:

– Я правильно помню, ты ведь бросил? – Михаил утвердительно кивнул и отодвинул пустую рюмку в сторону.

Михаил бы, может, и рад иногда пропустить стопку-другую, но после посиделок с бабкой он даже запах водки с трудом переносит, а если выпьет, то, глядишь, и копыта отбросит, вот как старая невольно закодировала. Но Миша никому не говорил про бабку, сказал, что решил больше не пить, хотя сам навряд ли бы смог, снова бы сорвался. Первое время его жутко потряхивало по утрам и до боли хотелось выпить, особенно трудно было в те моменты, когда рядом кто-то пьянствовал, как сейчас, или когда работы никакой нет и сидишь без дела. Но он себя, получается, хоть и с чьей-то помощью, но победил и теперь почти мог пропагандировать здоровый образ жизни.

Анатолий тем временем уплетал второй кусок мяса и совсем не притрагивался к картофелю, а Миша, наоборот, совсем не хотел отбивных и даже свою порцию пытался переложить обратно в сковороду, но хозяин настоял, чтобы он попробовал кусочек, а то неуважение получается. Михаил отрезал немного от отбивной и, борясь с подступающей рвотой, не разжёвывая, с трудом, едва не подавившись, проглотил кусок и заел его парой еще дымящихся картофелин.

Немного посидев за столом, Михаил поблагодарил за ужин и, видя, как жмутся к друг другу Настя и Толик, торопливо покинул хозяйский дом. Его почему-то все сильнее стали мучать утренние мысли, но теперь он почти догадывался, чья это была кровь, и чем больше он думал, тем скорее хотел в этом убедиться. Он вышел из дома и торопливо направился к месту происшествия, но, дойдя, увидел, что земля там вскопана в форме овала в направлении места, куда давеча что-то волокли.

Михаил выдавил из себя смех. «Вот тебе и помог выкопать грядки, – проговорил он вслух. – Получается, про покойников либо хорошо, либо никак, но ведь и про Дениса сегодня даже никто не упомянул, будто его и не было вовсе», – подумал Михаил. Но подойти с этим вопросом к Анатолию он испугался и решил лечь спать, мол, утро вечера мудренее, а завтра он обязательно во всем разберется.

Уснул Михаил быстро и, проснувшись по будильнику, быстро оделся, взял лопату и отправился на то самое место, где следы обрывались, он уже четко знал: если Анатолий его спросит, что он делает, Михаил ответит, что решил сделать новую грядку там, где вскопал Анатолий. Долго мучить инструмент не пришлось, почти сразу штык лопаты уперся во что-то твердое. Михаил раскидал землю вокруг и обнаружил плотно прилегающий к земле люк, запертый на амбарный замок, закрывающий что-то типа подвала или погреба. Вскрыть он его не мог, вернее, мог, но не стал этого делать, подумав, что следует выждать и, закидав это место землей, как и было, вновь ушел в раздумья.

Глава 10

Солнце продолжало греть все сильнее. Анатолий лишь однажды спросил Михаила, есть ли у него желание заниматься с пчелами или он предпочитает другую работу, Миша, не раздумывая, ответил, что к пчелам его не тянет, на что услышал: «Настю тянет, тогда я обучу этому ее». Михаил был очень рад, он хотел как можно меньше времени проводить в компании Толика и все больше старался отдалиться от него, пуская в ход всяческие уловки, выдумывая различные отговорки, а Толику, казалось, до этого не было дела, он теперь увлекся Настей и отстал от Миши, даже практически перестал назначать ему работу. Так что Михаил почти каждый день ходил на рыбалку или просто гулял по лесу. Он даже пару раз за долгое время заходил к старушке, помогал ей по огороду и каждый раз интересовался, что она знает об Анатолии. Но бабушка знала о нем немного, и как речь заходила о его персоне, становилась немногословной, хотя на любые другие темы могла разговаривать часами. Она лишь сказала: «Держись от него подальше», – и Михаил держался, ему оставалось прожить здесь несколько месяцев, а в конце лета он хотел получить расчёт и уехать. Чтобы заработать немного деньжат, он брал на стороне любую работу. Старушка, кажется, чувствовала это и часто подкидывала Михаилу разную работенку, которую вполне могла выполнить и сама, а может, ей попросту было скучно, ведь жить одной в таком возрасте нелегко. И то, что молодому кажется сущими пустяками, для пожилого может быть невыполнимым.

Михаил обычно брал половину от ее оплаты, остальное протягивал назад. Он вставал ни свет ни заря, делал всю работу в доме Толика, а потом уходил по своим делам в деревню или на озеро.

В один из дней, когда Михаил собирался ложиться спать, Анатолий зашел в его хибару и сказал, что завтра на пару дней уедет в город, и велел помочь Насте с пчелами, и вообще, Михаил должен более тщательно присмотреть за хозяйством. А Толик поедет в город, дабы найти еще одного работника. Он так рассчитывал на Дениса, но тот сбежал, побоявшись труда. Конечно, Михаил разговор про Дениса развивать не стал, а лишь пообещал, что сделает все, что необходимо, в отсутствие Анатолия. Тот похлопал Мишу по плечу и ушел.

Все ночь Михаил крутился в кровати, то было жарко, откроешь окно – комары налетают и станет холодно, закроешь – снова становится душно, бывают такие ночи, когда все ни так и ни эдак, да мысли дурацкие в голову лезут, в общем, не спал он всю ночь и заснуть смог лишь с рассветом. Поднявшись с кровати, он потянулся и посмотрел в окно, потер заспанные глаза, потом потер еще раз.

На улице в десятке метров от его окна, развалившись на полотенце, лежала Настя, судя по ясной и знойной погоде, она загорала. Михаил присел на кровать, боясь: если оторвет взгляд, девушка пропадет как мираж. Она лежала на животе ногами к Михаилу в одних трусиках и лифчике, будто для того, чтобы Миша запечатлел в памяти ее формы, тяжело сглатывая слюну, он долго любовался ее пышными бедрами, а сейчас она решила перевернуться, чтобы загар лег равномерно, и, случайно уронив соскользнувший с пышных грудей лифчик, прикрыла наготу руками, на мгновенье задержавшись в таком положении, этого времени хватило, чтобы Михаил запомнил ее приятные очертания, успел подумать о них и представить в своих руках. Кровь начала бешено пульсировать, приливая к органам таза, Михаил поднялся с кровати в надежде увидеть больше. Бутылка, в которую Михаил наливал воду на ночь, соскользнула с прикроватного столика и с шумом упала на пол. Девушка услышала грохот и быстро улеглась на полотенце, прикрыв лифчиком столь желанное и недосягаемое для Михаила место, парень обреченно шлепнулся на кровать и, глядя, как из бутылки вытекает жидкость, начал думать о холодной воде в надежде прогнать этими мыслями возбуждение. Вскоре это помогло, и Михаил с приятными мыслями и легким жжением в низу живота вышел во двор и поздоровался с Анастасией, та в знак приветствия подняла вверх руку.

– Какой сегодня хороший день, присоединяйся, – чуть слышно проговорила она.

– Спасибо, но мне нужно выполнить кое-какую работу, – обреченно пробормотал Михаил, виня себя за нерешительность.

– Когда же отдыхать, если все время работать? – она немного приподняла голову и посмотрела на Михаила, он невольно остановился и взглянул в ее светлые глаза. Сейчас он всматривался в ее лицо, надеясь запомнить его черты. Кажется, Анастасия это поняла и, немного приподнявшись, вновь перевернулась на спину.

– Может, помажешь мне спину кремом? – проговорила девушка, но Михаила уже и след простыл, он бежал от нее как от огня, не понимая, почему упрямые ноги шагают все дальше, когда разум и руки хотят остаться и выполнить любую ее просьбу.

«Что будет дальше? Где эта девушка будет через неделю? Сбежит с ним или останется здесь и будет влачить жалкое существование с мерзким Анатолем, которому при появлении на свет сама природа наступила на физиономию, стараясь исправить ужасную ошибку.» Он на миг представил Анатолия, образ отчетливо вырвался из закромов памяти и мелькнул перед глазами, в нем отталкивало не внешнее уродство, он был вполне обычным человеком, даже более обычным, чем другие, с непримечательной внешностью. А то зло, копившееся в его жалкой душе годами, оно исходило от каждого сочувственного слова, от каждого косого взгляда, и сейчас казалось, что этот сосуд злобы переполнился и скоро лопнет, забрызгав всех своим ядом.

Михаил попытался прогнать образ Анатолия и вспомнить открывшуюся ему сегодня Анастасию, но ничего не получалось, как он ни старался, в мысли возвращалась жалкая физиономия Анатолия, от чего он его ненавидел все больше с каждой секундой и не мог объяснить причину этой злобы, просто ненавидел и все.

Михаил прогулялся по деревне и, немного поостыв, вернулся в дом, Анастасия уже не загорала, он прошел в сарай за инструментом и, собрав все необходимое, принялся за работу, от которой теперь его ничего не отвлекало.

Наступил вечер, Михаил сидел в своем домике и молча, подобно затухшему вулкану, в чреве которого все еще кипит лава, продолжал смотреть, как она, стащив майку, вновь лежит перед его окном в одном купальнике под лучами вечернего солнца. Он больше не смущался и не боялся быть замеченным, он просто смотрел на нее, стараясь запомнить каждый сантиметр ее тела, каждый изгиб, каждую морщинку. Она лежала к нему спиной, но он будто чувствовал тайную связь или хотел ее чувствовать.

– А что если стремление помочь было лишь обязывающим тебя ходом?

Михаил будто проснулся, он вышел на улицу и сел рядом, будто бы она ему приказала это сделать и он не мог не повиноваться.

– Прости, что ты сейчас сказала? – тихо проговорил он, но побоялся, что она не повторит сказанного, и хотел было подняться и уйти.

– Я спросила: что если он помог, чтобы обязать тебя?

– Ты об Анатолии? – чуть слышно проронил Михаил.

– Ну, конечно, ты ведь из-за этого боишься ко мне подойти, думая, что тем самым отплатишь злым за добрый поступок.

– Да, – проговорил Михаил, не раздумывая, хотя понимал, что следовало сказать нет.

Анастасия приподнялась, одной рукой обняла Михаила за шею и потянула к себе. Так они лежали, обнявшись, под лучами вечернего солнца и говорили обо всем, держась за руки. И не было у Михаила ближе и родней душой человека, чем Анастасия, и он впервые за все время своего существования ничего не боялся.

***

Наступило утро, они ночевали в разных кроватях и в разных домах, хотя Михаил не спал и чувствовал, что Анастасия тоже не спит, но все не решался это проверить, подумав, что может ошибаться. Анатолий уехал на двое суток, и как минимум еще половина дня была у Михаила в запасе, чтобы насладиться обществом Насти, и поэтому, как только открылась дверь хозяйского дома и на пороге появилась столь приятная и долгожданная фигура девушки, Михаил подбежал к ней и принялся о чем-то рассказывать, всю ночь в голове он строил план действий, и вот теперь был готов поделиться им с подругой.

Она ни на чем не настаивала и слепо следовала за Михаилом, крепко вцепившись в его руку. Вскоре он остановился у небольшого домика и, отворив калитку, потянул Настю за собой. У крутой лестницы, ведущей в дом, на лавочке сидела старушка и, увидев их, будто расцвела.

Бабушка подошла к Анастасии и, взяв девушку за обе руки, молча всмотрелась ей в глаза. После она повторила ту же процедуру с Михаилом и, подержав обоих молодых людей за руки, будто подтолкнула их в сторону дома. Первым проследовал Михаил, за ним нерешительно ступала Настя, а после следовала хозяйка, на мгновенье задержавшаяся на крыльце, затворив за собой дверь. После бабушка вновь выглянула на улицу, будто что-то забыла, но, махнув рукой куда-то вдаль, закрыла дверь на засов и прошла в комнату, указывая молодым людям, куда расположиться. Михаил начал говорить, но старушка оборвала его на полуслове:

– Вижу, намерения у вас добрые, – проговорила бабушка. – Помогу, чем смогу, жить мне осталось недолго, помяните старуху после смерти, чтобы душа моя обрела покой.

Михаил хотел было возразить и сказать что-то о долгих годах жизни, но тон хозяйки был властнее обычного, и парень лишь кивнул головой.

– Обещаю.

– Не подавайте вида, через два дня приходите – и от меня сразу долой, на первое время вам моей помощи хватит, а дальше уж сами, – проговорив это, старушка вышла на улицу. А когда молодые люди удалились, двуперстно вслед им перекрестила воздух и проговорила: «Упаси вас бог, за что на долю таких молодых выпадет столько недобрых мучений?».

Глава 11

Анатолий заночевал в гостинице, всю ночь он просыпался в холодном поту, будто в него втыкали иголки, а поутру несся на первой электричке обратно. Домой Толик не пошел, он, будто волк, улегся в ближайшем леске и наблюдал за ни о чем не подозревающей жертвой.

Наблюдал все утро и увидел, как две фигуры удаляются прочь.

Но он не был волком и не был хладнокровным, вся его бравада была лишь на словах. И прекрасно понимая это, он начал с малого. Изучая возможные пути отхода, он улегся у ветхого и изношенного деревянного забора в дальнем конце огорода и отломал несколько деревянных палок в надежде пролезть через эту дыру, но пролежал у лаза несколько часов и вскоре, так и не решившись ничего предпринять, отправился домой.

Анастасия лежала на полотенце в огороде и загорала. Анатолий лишь злобно зыркнул на нее и, не проронив ни слова, прошел в дом. Она увидела его, но так и не поднялась, ей не хотелось с ним разговаривать, сейчас она как никогда чувствовала себя меж двух огней и задалась вопросом, кто из мужчин ей более чужд.

Михаил находился на озере, куда он отправился на рыбалку, ему нужно было побыть наедине с мыслями и придумать план побега, благо вещей у них не было и уйти можно было налегке, не вызывая подозрений, денег было немного, но все же их должно было хватить. Как он уйдет, Михаил не переживал, нужно было решить, под каким предлогом уйдёт Настя. Так и не додумав эту мысль, он вернулся обратно со своим пусть небольшим, но все же уловом, сегодня удалось поймать щуку и разную мелочь. Но оставил он только щуку, размером она была с предплечье взрослого мужчины, так что пришлось изрядно повозиться и вымокнуть, вытаскивая трофей из воды, зато рыбные котлеты и уха сегодня были обеспечены.

Войдя во двор, Михаил увидел Настю в той же позе, в какой она предстала перед Анатолием. Девушка показала рукой на дверь, дескать, явился Толик.

Михаил прошел в дом и, поздоровавшись, принялся разделывать рыбу.

Анатолий явно был не в духе и, сидя за столом, молча что-то жевал, лишь изредка поглядывая на Михаила, держащего в руке окровавленный нож.

– Рано утром я снова уеду, – проговорил Анатолий, – а ты займись делом.

– Хорошо, – ответил Михаил, разделав рыбу, он вытер стол и удалился.

Глава 12

В огород уводили несколько неровных грядок, глядя на которые, сложно было сказать, являлись они давно заброшенными или все же засеивались, Анатолий с минуту всматривался в сторону крыльца, ведущего в дом, и медленно на корточках гусиным шагом начал продвигаться в его сторону, боясь оторвать взгляд от входной двери. Вскоре он уперся в высокое крыльцо с неровными, будто высохшими и истлевшими от времени, как и сама хозяйка, ступенями. Взметнувшись вверх, он мгновенно распахнул дверь и оказался в сенях. Вступив в темноту, он с трудом рассмотрел дверцу и, резво отворив ее, вошел на порог, дверь со стуком захлопнулась. Анатолий стоял, всматриваясь вглубь комнаты, отчаянно пытаясь различить силуэты, выхваченные из темноты не привыкшими к мраку глазами. Вскоре запылала свеча, Толик понял, что его здесь ждали, все это время бабка сидела на стуле в другом конце комнаты и смотрела на него.