Сны наяву – это странной души трюки.
Нежной любви тонут в земле нитки,
Медленно к льдине стекла подношу руки,
А отражаются только витки улитки.
Чёрная тень моя шепчет: «Я скоро сгину,
Липкого прошлого скинуть пора бремя,
Красное утро улыбкой спалит тину,
Лишь по прозрачному лбу проползёт время…»
***
И волны белого огня
Летят на скалы мёртвых трав
Калящим зноем по рукам,
Ветров мозолью по глазам.
Пустыню мёрзлую обняв,
Как из дырявого ведра,
Струится солнечная власть.
Хрустит подножный лёд, пока
Питает белоснежный храм
Снегов зыбучая халва.
И вихри белого огня
Летят, как слово в пустоту.
Как слово без опор и стен,
Без эха и без адресата.
Пустыню времени обняв,
Как из дырявого батута,
Струится солнечная пена.
Всё чисто. Всё сияет всем.
И опалённый мыслесад
Уходит в белое степенно.
***
Где луною обозначенные лица
Раскрываются печальней и полней,
По дороге ковыляет кобылица,
Ржавый скрип шевелится за ней.
Словно тлен под ярко-красной краской
Поедает вещи изнутри,
Застревает звуков белый хрип
В старой тьме – замученной и вязкой.
И ключи от будущей зари
В никуда звенят бессильной связкой.
Храм
Чёрные дубы сумрачно вплелись крыльями ветвей
В хвойный хлорофильм, потаённых дум ледяной альков.
Вороны волкам грают на луну голубых кровей,
Спрятанную в высь, в млечную гуашь белых облаков.
Каменный триумф, оплетённый в хмель обретённый храм –
Капает вовнутрь каждого, кто здесь, сыростью и сном,
Силясь обострить злое слово «месть», боль уснувших ран,
Из покоя в бой скручивает нас красным колесом…
Обнажение