APROSITUS. Ненайденный

– Точно. Куда он смотрит, если обернуться назад? – Друзья одновременно развернулись, увидев холмистый пейзаж, испещрённый ущельями и сутулыми вершинами многочисленных холмов разной высоты и размера. – Куда-то на северную часть острова.

– И, соответственно, на Европу, – продолжил мысль Герман.

– Да, точно, Европа как раз там. Хм. Но ничего того, за что бы зацепился взгляд, в этой стороне тоже нет. Как мне кажется.

– Ты прав. «…не хочет смотреть и отворачивается…» Так погоди, а может нужно смотреть по ребру этого глаза? То есть не в ту сторону, в которую он направлен, а вдоль арки – справа и слева от «глаза», раз он «отворачивается»?

– Справа видна Ла Пальма.

– Её южная оконечность, если быть более точным.

– Но твой португалец говорит, что тайник находится на этом же острове, так что разглядывай Тенерифе. Отсюда в этой стороне я вижу только горы. А дальше – океан.

– А что слева?

– А то, что слева от нас, загораживает этот утёс.

Они понимающе переглянулись.

– Придется лезть, – подмигнул Герман.

– Похоже на то… – для вида вздохнул Андрей, но было видно, что ему самому не терпится узнать, что за картина открывается слева от «западного глаза». – Да, десятью килограммами дело не ограничится, – ворчал он, хватаясь за выступ в почти отвесной стене. – Похудею на все двадцать пять! Куда прусь, старый дурак? Прав был папа: «Мудрость не всегда приходит с возрастом. Бывает, что возраст приходит один!»

На их счастье, скала только казалась неприступной и они достаточно быстро друг за другом пробирались наверх.

– Герман, мне одна мысль всё покоя не даёт, – сказал запыхавшийся Андрей.

– Выкладывай, – отозвался Герман сверху.

– Я не могу понять, как этот Сан Борондон столько лет мог быть невидимым? Почему его до сих пор не нашли? Его должны видеть радары. Его должны фотографировать из космоса. Как может такое произойти, что об острове никто не знает?

– Я тоже думал об этом. Мне кажется, что дело в следующем, – Герман на минуту задержался и пожал плечами. – Большая часть поверхности Земли необитаема или, во всяком случае, не заселена людьми. Потому что большая часть нашей планеты – это океан. Говорить, что в нем больше уже нечего открывать – преждевременно. Огромные участки все еще не известны, причем, я имею в виду именно то, что происходит на поверхности океана, а не на глубине. Посуди сам: водный и воздушный транспорт придерживается установленных путей, времена бесконтрольных блужданий по морям давно позади. Должны существовать участки океана в тысячи километров, которые посещаются едва ли раз в десятилетие. Я даже искренне думаю, что существуют такие районы в океане, особенно в высоких широтах, которые, например, полтора столетия тому назад были известны лучше, чем сейчас. На этих пространствах может обнаружиться всё, что угодно, и неоткрытые острова в том числе.

– Хорошо, а радары? А спутники?

– Об этом я тоже думал. Ты когда-нибудь слышал о технологии «cтелс»?

– О самолётах-«невидимках»?

– Да. Я в своё время переводил одну научную дискуссию по аэрокосмическим технологиям. На ней выступал некий профессор, работающий на НАСА и консультирующий министерство обороны США. Речь тогда шла как раз о «невидимых» самолётах. Я этим вопросом очень заинтересовался. Технология потрясающая! Американцы вбухали в неё 6,5 миллиардов долларов! Причем, не сегодняшних долларов, а долларов восьмидесятых годов!

Самолёт-невидимку выпускает компания «локхид». В ВВС США самолёт официально обозначается как «Ф-117 Найтхок» – «ночной ястреб». Первый был построен ещё в 1982 году и целых восемь лет держался в строжайшей тайне. Даже на самих секретных американских авиабазах его маскировали под некие агрегаты высокой радиации и тому подобную чепуху. В общей сложности для ВВС было построено 59 машин.

Технология "cтелс" делает самолёты практически невидимыми для систем обнаружения. Основная доля невидимости достигается особенной рубленой формой самолета, которую называют фасеточной, когда большинство поверхностей Ф-117 наклонено под углом более 30° от вертикали. Помимо этого, все щели по контуру смотровых люков, сочленений фонаря кабины и фюзеляжа, створок отсеков шасси, двигателей и вооружения имеют накладки пилообразной формы. Все антенны и прочие устройства убирающиеся. Воздухозаборники прикрыты специальными решетками, размеры ячеек в которых близки к половине длины волны радаров. Во время сборки обшивку выравнивают с помощью лазеров.

Современные радары используют высокую частоту сигнала. Радар отслеживает объект, регистрируя отраженный от него радиосигнал, и облучение самолёта происходит под пологими углами. Однако в случае со "стэлсом" короткие волны отражаются вверх и вниз, а не в направлении облучающей станции. Отсутствие выступающих деталей также "рассеивает" и "гасит" сигналы станции слежения.

Меня ещё тогда поразило, что отражение от одного только шлема летчика, микрофона, очков ночного видения или от оборудования кабины может быть намного больше, чем от всего самолета. Поэтому фонарь кабины тоже фасеточной формы. Плюс на него нанесено многослойное электропроводящее покрытие с золотом, которое не просвечивается радарами.

Ну и в заключение. Ради невидимости создаются новые материалы с радиопоглощающими свойствами – ферромагнитные композиты, так называемые искусственные магнетики. Это панели из углеводородного волокна, которые служат для обшивки. Способ их нанесения не является одинаковым для всех частей самолета. Толщина покрытия и число его слоев меняются по сложному закону и определяются с помощью математического моделирования рассеивания электромагнитных волн на поверхности. Раньше эти материалы наносились по «обойной» технологии, то есть приклейкой лент и листов. С 1999 года технологию заменили на напыленные покрытия, наносимые с помощью роботизированных установок высокой точности.

Черный цвет ферромагнитной краски, во-первых, маскирует «стелс» в ночном небе, а во-вторых, способствует рассеиванию тепла. В итоге резонирование Ф-117 в сто – двести раз меньше, чем у обычного самолета и не отличимо от фонового шума.

– Хорошо подготовился, – одобрил подкованность Германа Андрей. – А ты знаешь, что и в России «невидимки» научились делать?

– Сейчас это почти все умеют. В Англии работает программа «Реплика», ставящая перед собой те же задачи. А в России Академия Наук совместно с КБ «Сухой» построили два самолёта и невидимую крылатую ракету.

– Звучит это всё внушительно и интересно, только, причем здесь Сан Борондон?

– Я думаю, вполне возможно, что радиолокационные лучи, во-первых, могут отражаться рубленым ландшафтом Сан Борондона, а во-вторых, какими-то естественными минералами и породами в его почве и скалах, точно так же, как в случае со «стэлсом».

– Ну, если всё это так, Гера, тогда ты ещё и по физике Нобелевскую премию получишь!

– Главное с моими теориями до математики не докатиться. – дружелюбно отозвался на шутку Герман.

– Это почему?

– Нобель не любил математиков, разве не помнишь? Премия присуждается по всем категориям, кроме математики.

– Впервые слышу! – удивился Андрей. – Что ж он так математиков не жалует?

– Какой-то математик в своё время отбил у него жену.

– Да брось! – не поверил Андрей.

– Ей Богу! Проверь сам, если хочешь. С тех пор Нобель на весь математический род обиделся.

– Ну, это он погорячился. Хотя, кто его знает, как бы я поступил. Вот что с мужиками любовь делает! – глубокомысленно резюмировал Андрей.

– Похоже, что доползли.

Скала кончилась, и они выбрались на куполообразную вершину «западного глаза». Здесь ветер был ещё сильнее, и вставать во весь рост было не безопасно. Вцепившись в торчащие из земли кустики хилых скалистых растений, робинзоны почти одновременно посмотрели вниз, проверив положение «западного глаза», и устремили взгляд на восток.

– Ничего проще и придумать нельзя, – Герман первым нарушил молчание. – Хотя по-другому, в общем, наверно, и быть не могло…

– Вот дела! – отозвался Андрей.

– «Лишь всевидящее око может птицу увидеть, но не хочет смотреть и отворачивается», – начал цитировать Герман. – «А птица продолжает сидеть в своём гнезде». Вот тебе и «гнездо».

Постой, а где же тогда «птица»?

«Никто не знает, есть ли эта птица вообще». Мне

кажется, что «птица» здесь придумана только для того, чтобы увязать тему «гнезда». Проверь-ка, Андрей, телефон у тебя здесь ловит?

Андрей извлёк из нагрудного кармана плоскую трубку. На разноцветном дисплее высвечивались два деления из трёх возможных:

– Вроде, приём есть.