APROSITUS. Ненайденный

Основываясь на описаниях из латинского текста, европейские географы заключили, что остров Святого Брендана мог находиться и у берегов Ирландии, и в районе Азорских островов, и у острова Мадейра. Подтверждение тому – средневековые карты, на которых Сан Борондон присутствует среди вышеназванных островов. Противники этой гипотезы связывают ошибку учёных с недостаточностью тогдашних знаний о Канарах.

Согласно испанским и португальским источникам, первым человеком, заговорившим о Канарах во втором веке нашей эры стал александрийский математик, картограф и астроном Клавдий Птолемей. В своём труде «География» (Книга IV-6–34), он называет теперешние Канарские острова Insulas Fortunatas – Счастливыми или Благословенными Островами. Согласно Птолемею, канарских островов не семь, а восемь, причем один из них он называет Aprositus Nesos, что с греческого можно перевести как «остров, до которого невозможно добраться, и который всегда невидим».

Много позже Птолемея уже в 11–12 веках христианские авторы Гаунило («Потерянный Остров», 11 век), энциклопедист Гонориус Августусдуненсис, так же, как и арабские авторы того времени, например, Аль-Бекри и Эль Эдвизи (1154) абсолютно уверены в существовании одного или даже нескольких загадочных островов в районе Канарского архипелага. Сан Борондон появляется на картах рядом с Канарами – San Severo (11 век). Маркос Мартинес в своём Planiferio de Ebstorf (1234) говорит о «потерянном острове, впервые обнаруженном Святым Бренданом, который с тех пор никто больше не находил», а на карте мира Mapamundi de Hereford (1275) весь Канарский архипелаг описан как "Острова Благословенных и Остров Святого Брендана".

Начиная с 15 века, таинственный остров стали замечать испанские и португальские переселенцы на западных Канарских островах. Чаще всего, исчезающий остров видят с Эль Йерро и Ла Пальмы, а чуть позже и с кораблей, возвращающихся на Канары со стороны недавно открытой Америки. Авторитетность и социальное положение очевидцев, среди которых были и священники, и военачальники, и морские капитаны, и доктора, позволило историку Виера и Клавихо (1731–1813) заключить, что феномен Сан Борондона является «отнюдь не плодом воображения вульгарных простолюдинов».

Франциско Алкафорадо сообщает о знаменитой португальской экспедиции на Мадейру в 1420 году под командованием знаменитого Хуана Гонсалеса Сарку. Когда маленькая эскадра пришвартовалась в порту Пуэрто Санто, местные португальцы, проживавших на острове уже два года, рассказали морякам о том, что на горизонте в юго-западном направлении они часто видят облака, поднимавшиеся от моря почти до небес, которые были такими плотными, что сквозь них не было просвета, которые ко всему прочему сопровождались неожиданным шумом и громом, причина которого осталась неизвестной, и которые португальцы считали бездонной бездной или даже самыми что ни на есть вратами ада. Нужно сказать, что в те времена были очень популярны рассказы о загадочных плаваньях и островах, вроде знаменитого острова Сипанго, описанного венецианским путешественником Марко Поло, которые живо использовались церковью в своих интересах. Однако капитана Сарку было трудно чем-либо испугать, и он отдал приказ плыть в сторону этих загадочных облачностей, поскольку с его точки зрения, они указывали только на одно: на наличие в той стороне какой-то неизвестной до сих пор земли. Ужас обуял моряков эскадры, однако капитан сумел подойти настолько близко к острову, что все убедились: перед ними был остров, сплошь покрытый растительностью, испарения с которой и создавали столь густые облака в этом месте. К сожалению, приближавшееся новолуние заставило Сарку поддаться уговорам команды и вернуться в Порто Санто.

Христофор Колумб 9 августа 1492 года делает следующую запись в своём дневнике: «Множество достойных и уважаемых жителей острова Ферро (старое название Эль Йерро), которых я встречал на соседней Ла Гомере в гостях у доньи Инес Пераса – матери Гилйена Пераса, последнего Графа Гомерского – заверяют меня в том, что год от года в открытом море они видят землю к западу от их острова, то есть со стороны заката. В этом так же клянутся и жители самой Ла Гомеры». Адмирал также припомнил случай, когда в 1484 году ,будучи в Португалии, к королю Жоану Второму пожаловал житель острова Мадейра с просьбой предоставить ему каравеллу, дабы отправиться на поиски видимой с берегов Мадейры земле, которая, как он клялся, доступна их взорам каждый год и выглядит всегда одинаково."

Португалец Луиш Пердигон описывает большую заинтересованность короля Португалии в неизвестной земле, который узнаёт от великого Энрике Навигатора (1394–1460), что один из его морских капитанов обнаружил остров к западу от Канар, но не смог высадиться на нём вследствие неблагоприятных погодных условий. Генри приказывает капитану вернуться и продолжить поиски: тот повинуется, но обратно в португальские порты его корабль уже больше никогда не возвращается.

Упоминание об исчезающем острове есть и в государственных испанских и португальских документах. Согласно мирному договору в Эворе от 4 июня 1519 года, португальцы уступили Кастильским королям все без исключения острова канарского архипелага, включая и так называемую «La Isla Non-Trabada o Encubierta» – «Ненайденный или Сокрытый остров». К сожалению, все полные и подробные отчёты о португальских морских исследованиях были утеряны во время землетрясения в Лиссабоне в 1755, когда пожар уничтожил ценнейший Лиссабонский архив.

16 век ознаменовался самыми решительными попытками отыскать Сан Борондон. Вера в то, что остров действительно существует усиливается.

В 1519 Франциско Фернандес де Луго – правитель Ла Пальмы, а затем Тенерифе и племянник покорителя Тенерифе и первого губернатора архипелага Алонсо Фернандеса де Луго, находясь на материке, передаёт испанским королям заметки, созвучные с дневниками Христофора Колумба.

В 1526 году жители Гран Канарии Эрнандо де Троя и Франциско Альварес возвращаются из безрезультатного плавания.

В 1566 доктор Эрнан Перес де Градо, первый регент Канарского Королевского Суда приказал судьям Ла Пальмы, Эль Йерро и Ла Гомеры расследовать сей уникальный феномен. Экспедицию возглавил Фернандо де Вильялобос – военный губернатор Ла Пальмы. В состав исследователей также вошли Гаспар Перес де Акоста – морской капитан с 34-хлетним стажем и Фрай Лоренсо Пинедо, францисканский монах с отличным знанием мореплавания. Экспедиция остров не обнаружила.

В 1570 году сто жителей Эль Йерро видят далёкую землю к северо-западу от их острова и с подветренной стороны Ла Пальмы, что подтверждает и сам губернатор острова Алонсо Эспиноза.

Несмотря на безуспешные официальные экспедиции, появляется всё больше частных свидетельств о высадке на Сан Борондон.

Авторитетный и почётный испанский историк Нуньес да ла Пенья (1641–1721), пишет, что в 1570 году инквизитор Педро Ортис де Фюнес получил следующие свидетельства от дона Маркоса Верде, очень известной личности на Канарах. Верде клянётся на Библии, что, возвращаясь на архипелаг с «берберских берегов» с высокой мачты он увидел «на западе остров, в направлении, где никаких островов быть не должно» и направил корабль в ту сторону. Подойдя к незнакомому острову, он пришвартовался в бухте под отвесными скалами и поздним вечером спустился с несколькими членами команды на берег, дабы исследовать незнакомую территорию. Его люди разбились на группы и пошли в разных направлениях, однако вскоре все они в страхе вернулись назад, одновременно услышав с берега крики «объятых ужасом товарищей, зовущих на помощь». К их удивлению, берег был пуст, и кричать оттуда было некому. Как только все они собрались на корабле, разразился страшной силы ураган, что заставило их поднять якорь и выйти в открытые воды, после чего остров исчез.

Тот же историк описывает, как французское судно со спущенными парусами на вёслах приблизилось к незнакомому острову в поисках штиля. Выйдя на берег, матросы срубили дерево и принялись за починку пострадавшего от шторма корабля, потратив на это целый день. Однако ночью шторм достиг такой силы, что команда сочла более безопасным выйти в открытые воды, что и поспешила сделать, на следующий день, благополучно прибыв на Ла Пальму.

Подобных свидетельств множество. Многие капитаны, приближаясь к Канарам с запада, помечали в своих судовых журналах, что видят впереди остров Ла Пальма, однако на следующий день с удивлением обнаруживали на горизонте ещё одну Ла Пальму.

Тогда же, в 1570 году помощник капитана Педру Велью из португальского города Сетубаля рассказал следующую историю. Возвращаясь из плавания в Бразилию, в результате ухудшившихся погодных условий, их корабль причалил к неизвестному берегу. Им открылось удивительное зрелище: пасущиеся на лугах козы и овцы, ручьи и реки с пресной водой, скалы, высокие горы, красивые пляжи и густые леса, в которых росли невиданные ими ранее фрукты и растения. С двумя товарищами Велью спустился на берег, чтобы осмотреть побережье. На песке они обнаружили отпечатки огромных ступней, вдвое больше их собственных, а также деревянный крест и потухший очаг из трёх камней, выложенных в форме треугольника. С наступлением сумерек небо затянули тяжелые тучи, и поднялся ураган. Испугавшись за корабль, Велью поспешил вернуться на борт и отойти от опасного скалистого берега, оставив в прибрежной сельве двух человек из своей команды. Ураган был настолько сильным, что вскоре остров скрылся из вида. Все попытки подойти к острову вновь «в тщетной надежде найти оставленных на острове товарищей, ушедших исследовать джунгли» оказались безуспешными: остров так больше и не появился…»

Герман ошеломлённо воззрился на своего товарища. Челюсть его отвисла.

– Андрей, так ведь это же наш капитан Гонсальвес и его слуга, которых этот лоцман оставил на Сан Борондоне.

Глава 37

Ривейра жадно затянулся сигаретой. Он сидел в порту в своём «опеле», сжимая во вспотевших руках мобильный телефон и, наблюдая, как в порт въезжали одна за другой раздражавшие его в этот час машины. Ниевес – его жена – сидела рядом, боясь нарушить молчание, а сын уехал вслед за такси, в котором в сторону Лас Америкаса направились русские.

Когда Ривейра, связанный, позвонил жене с борта «бэйлайнера» и попросил привезти в порт деньги, он успел произнести кодовую фразу. Двойного смысла в ней не смог бы увидеть ни один человек.

Неразговорчивый Ривейра ценил слова. Фразы вроде «целую тебя» или «обнимаю тебя» он считал совершенно ненужным сотрясанием воздуха. Во время звонка жене, перед тем, как дать отбой, он сказал, что её целует, чего в обычных разговорах никогда не делал. По этой фразе Ниевес должна была сразу понять, что у мужа непредвиденные трудности и предпринять соответствующие шаги. Жена у Ривейры была женщиной далёкой от легкомыслия и наивности, и эта придумка была её собственным изобретением: в истории её муж попадал очень часто.

Ниевес привезла в порт деньги, как просил муж, но при этом взяла с собой младшего сына, который ехал вслед за ней на другой машине. Увидев на катере двух иностранцев, она не стала спрашивать, где её супруг, а именно так, как он её проинструктировал, отдала им деньги, вернулась в машину и уехала. Всё это время их сын наблюдал за катером с противоположной стороны. Иностранцы обследовали машины Танцора и Осборна, припаркованные почти у причала, затем вызвали такси и уехали. Сын Ривейры последовал за ними, а Ниевес вернулась в порт и припарковала машину у причала.

Сам Ривейра появился на палубе «бэйлайнера» чуть позже, щурясь от яркого солнца и растирая запястья. Как он потом объяснил жене, иностранцы перед уходом оставили ему нож, которым он в итоге перерезал стягивавший его скотч.

Телефон зазвонил. Определитель высветил имя его сына:

– Папа, это Хуан. Я проследил за ними до дома. Они остановились на одной вилле в Чайофе. Вилла из старых. Не охраняется. Сигнализации нет. От соседей почти не видна. Чёрный ход отсутствует. Там же они встречались с какой-то женщиной.

– Молодец, сын. Оставайся там и не спускай с них глаз. Я сейчас отъеду, но к утру буду, – он захлопнул крышку телефона. – Привези ему поесть, Кармен. Если кто будет меня спрашивать, скажи, что я ушёл к Ла Гомере на рыбалку и буду завтра вечером.

Ниевес только кивнула в ответ.

Ривейра спрыгнул на мостки пристани и через минуту оказался на «бэйлайнере». Подплыв к дебаркадеру заправиться, он отпёр бардачок рубки и разложил на панели приборов карту акватории. Изучив календарь, а затем по карте измерив что-то циркулем и линейкой, он поставил жирную точку к северо-западу от Ла Пальмы. После этого он повернулся к пульту навигационной системы и ввёл в компьютер круиз контроля координаты.

Ривейре не давала покоя единственная мысль.

«Это конец, – думал он. – Тот русский был прав. Операция провалилась из-за меня! Стоит мне добраться до Сан Борондона, Осборн зажарит меня на костре и скормит моё мясо аборигенам. Проклятье! Проклятый русский!»

Однако существовал только один способ всё исправить – вернуться за Осборном. А там – будь, что будет.

Ривейра вышел из порта и включил «полный вперёд». Катер заложил вираж, от которого сам Ривейра чуть не вылетел за борт, поднял трёхметровую волну пены и устремился к Сан Борондону.

Глава 38

– Точно! – Андрей даже присвистнул. – И о кресте говорится, который мы с тобой видели! Вот гад этот лоцман! Ещё и не постеснялся растрезвонить о своей подлости на весь мир. Сто процентов, что он оставил их там не случайно! Увёл в джунгли, то-сё, а потом их там благополучно «забыл».

– Ну, не факт, может быть, никакого злого умысла у него и не было, – возразил с сомнением Герман.

– Гера, ты всё-таки слишком хорошо о людях думаешь! – прищёлкнул языком Андрей. – Вот правильно Аня сказала, что ты наивный!

– Вообще-то я не Германа одного имела в виду, – вставила, улыбнувшись, Анна, но Андрей сделал вид, что её ремарку не услышал.

– У помощника капитана появляется шанс избавиться от капитана: «исчезающий» остров, которой никто никогда не видит и никто никогда не найдёт! Теперь он сам капитан! И корабль теперь тоже его! Даже не сомневайся, этот лоцман – самый настоящий бандит!

– Ну не знаю, – пожал плечами Герман. – Я привык людям верить. Сценарий, конечно, правдоподобный, и если всё произошло именно так, как ты говоришь, то надеюсь, что этот Велью хотя бы совестью мучался до конца своих дней.

– Ха! – хохотнул Андрей. – Ты как ребёнок…

– Ну да Бог с ним. А отпечаток ступни на песке почему им показался огромным, ты понял? – загорелся Герман.

– Нет, не думал.

– Потому что средний рост у португальцев и испанцев в те времена был полтора метра. По сравнению с ними, двухметровые гуанче были просто гигантами. И размер ноги у них соответственно был в два раза больше.

– Слушай, Гера, вот ты мозг! – просиял Андрей. – Ты видишь, Аня, какие у меня друзья!

– Да, друзья у тебя всегда были хорошие, – засмеялась она.

– Всё гениальное просто! Странно, что все эти умники об этом не догадались. Короче, Гера, однозначно надо тебя на Нобелевскую премию двигать! Аня, давай, что там дальше пишут?

Анна продолжала: