Клеопатра. Форестер

Потом, видя то, что неокортекс с бороздами и извилинами существует и у млекопитающих, правда иногда лиссаценфальный (то есть гладкий, без борозд и извилин) стало поводом К. Фохта к поиску клеток гениальности, но вплоть до нашего времени не найдены ни клетки гениальности, ни тем более ген гениальности, только установлено на работах гениального нейрофизиолога И. Н. Филимонова, что у млекопитающих есть так называемые «перекрестья» борозд, извилин и полей, которые показывают их эволюционное родство. (И. Н. Филимонов «Нейроморфологические критерии эволюции морских млекопитающих»). А человек (homo sapiens sapiens) является в этом смысле уникальным отдельным видом со своей формой герификации полей и подполей.

С точки зрения философии гениальность Ф. Галля проявляется в его интуиции. Термин «интуиция» довольно спорный в научной и философской литературе. Но факт в том, что интуиция Галля здесь понятна, как предвосхищение, угадывание, ведь он не знает мозга изнутри. Хотя даже поздние исследование вскрытых мозгов ограничивались измерением длины борозд и извилин, что также не прибавило прогресса в этом деле.

Ф. Галль сделал и ряд ошибок, так характерных для гениев. Даже А. Шопенгауэр написал в своей работе «Paregra und paralipomena», что гениев отличают как великие открытия, так и великие заблуждения.

Ф. Галль считал, что мозг полностью повторяет форму черепа, хотя сейчас известно, что между мозгом и черепом есть спинномозговая жидкость (С. Савельев «Эволюция мозга человека»), он не объяснил чётко и может не понимал, что именно в полях мозга кроется интеллект, и он вместе со своим учеником Шпурцгеймом считает в своих размышлениях, что существует конкретное число способностей человека – познавательные (16 психических способов) и аффективные (21 аффективный способ).

В связи с размышлением о персоне Ф. Галля важно рассмотреть вопрос о характерности эпохи для восприятия гения. Начало XIX века – это время, в которое можно уже давно было дальше продвинуться в изучении гениальности и в то же время даже такие идеи Ф. Галля не популярны на длительном промежутке времени. Приходится констатировать, что большая часть людей на самом деле не является интеллектуальными людьми даже в образовательной сфере, научной и академической, иначе почему наука так медленно развивается, а гениев так редко признают при жизни. (С. Савельев «Нищета мозга»).

Таким образом, можно сделать следующие выводы относительно личности

* Ф. Галля в истории как гения:

* Ф. Галль – гений, который хочет обладать тайнами мозга.

* Ф. Галль возможно сам того не подозревая открыл перспективу изучения гениальности.

* Ф. Галль пример гения, который благодаря одному единственному открытию смог проявить свою гениальность.

Ф. Галль является интересным учёным с точки рения рассмотрения его для периода начала XXI века. Ф. Галль демонстрирует образ учёного, который идёт на радикальные непопулярные поступки. Он не боится ничего и демонстрирует свои открытия, даже при очевидной угрозе со стороны власти. Тем самым он закладывает основания бихевиоризма будущего в среде науки, потому что в будущем возникают такие науки, как «научная этика» и смелые решения создания Большого адронного коллайдера (BAC) и вообще нивелирование тех опасностей, которые может нести наука, как для конкретного учёного и его жизни, так и для населения земли вообще. «Медицинская этика» – дисциплина, которая уже в медицине показывает всю серьёзность открытий и последствий, которые они могут нести для людей.

Неправильно ассоциировать подобные проявления только с личностью Ф. Галля, но верно будет заметить, что он был одним из тех учёных, которые смело пропагандировали отказ от страхов в пользу науки.

Ф. Галль – выдающаяся личность. Он также пример специализации, так как не являлся универсальным учёным, и сосредотачивал усилия на исследовании мозга. Пример авантюризма, что свойственно также современному этапу развития науки. В 2016 году было подсчитано, что 2/3 всех публикаций по теории мозга и генетике в западных изданиях являются не оправдавшими себя, и даже ложными, это исследования, которые являются фикцией. Поэтому не стоит испытывать иллюзий и считать, что современная наука не ошибается и современная научная публикация обязательно является серьёзной и имеющей под собой основания работой.

В работе С. Савельева «Изменчивость и гениальность» есть точка зрения, что существует так называемая «полугениальность». Ф. Галль если не целиком гений, хотя его идея о локализации мышления в мозге гениальна и ставит его в ряд гениев, то полугений, так как проявил себя, пускай реально на своё время не повлиял.

Полугениальность – это также гениальность, но, как пишет С. Савельев, выражающаяся в немного менее эффективном и сильном действии личности на историю, это что-то неуловимое и в то же время действительно новое.

Таким образом, можно сказать, что личность Ф. Галля – это личность человека, который, как гений опередил тенденции развития подходов к науке в будущем. До сих пор является противоречивой и недооцененной фигурой, ему ещё предстоит стать известным для широкого круга людей и получить признание.

Ф. Галль – это учёный, который как бы из ничего создал себе авторитет гения, что также положительно характеризует его.

О Лейбнице Г. В.

Что можно сказать о Лейбнице? Этот немец в самую первую очередь, в самом главном смысле и сути дела (выражаясь языком В. Дильтея) является (а не являлся) для образованной части населения Земного шара человеком, который заключил в себе высшую натуру оптимизма. Если кто-то спросит вас: ну назови мне хотя бы одного человека, который действительно был счастливым на Земле в истории? То отвечайте: Лейбниц. И не только ссылаясь на его труды, на его идеи, но в основе – на его жизнь, которая, между прочем, совсем не была тем, что называется: «слава и шествие славы при жизни». Ошибочно полагать, даже при имеющихся описаниях, что он был известен и карьерно успешен (выражаясь на языке нынешней маркетинговой системы), нет, в то время было очень мало того, что сейчас в изобилии – повсеместного прозрачного видения и доступа информации. Но даже те, кто его знал, кто его почитал и уважал, кто с ним боролся и завидовал ему – были людьми, которые крайне поверхностно относились к его творчеству и мало читали из его книг и писем, а на письма отвечали (вы только почитайте, хотя бы у Дж. Чаилда), как он раздражал и вызывал реакцию нетерпения, потому что якобы открывал то, что уже известно. Судьба Лейбница – это судьба человека, которого не понимали. А всё его счастье заключалось в том, что он был прежде всего для себя и Софии Шарлоты, которую любил больше жизни, прежде всего чувством, своей внутренней тягой к ней.

Лейбниц, как о нём сообщают аргентинские исследователи, был к 30 годам знаковой фигурой в интеллектуальном мире. Но мы уже поняли в каком мире (без интернета и ТВ), и поняли среди каких интеллектуалов (завидующих), а знаковость – это обозначение им себя. Он смог обозначить себя, точнее – не могло быть иначе, он заявил о себе своими интеллектуальными претензиями.

История такая вещь, которая в своём классическом виде трактует прошлое подобно преломлению изображения палочки в стакане, трактует с преломлением, не в последней истине, и потому те, кто заслуживает, получают то, что должны были получить при жизни, а то, что было при жизни не осознаваемо, что это было хуже и трудней. Я встречал умных. Которым говорили – ты так умён, что будешь завтра же чуть ли не известен, приедешь на эту конференцию и тебя признают. Но умный приезжал и его не признавали, несмотря на великолепие речи, оригинальность мысли, стиль и даже новые идеи. Отчего? «Ушами своими слушают и не слышат, смотрят и не видят, окаменело сердце их», примерную трактовку из Писания можно отнести и здесь – человека, если даже он Готфрид Вильгельм Лейбниц не разглядят в нужное время (чаще всего), потому что люди сконцентрированы не на человеке, а на конференции, не на открытиях, а на докладах, не на его уме, а на своём уме, не на любви, а на том, как бы скорее уложить в срок время докладов, не на видении гения, а на вообще аннулировании мышления, просто глядении и слушании безо всяких высоких мыслей.

Лейбниц Г. В. был в такой же ситуации в плане смыслов (особенно когда начинал), но в плане географии, социальной атмосферы, обстановки – в иной, нежели в наш век.

Но если кто-то вспомнит это громкое – он писал законы для российского императора-государя Петра I, то возмутится, возможно, и скажет – ну это же вершина! Или он – глава Берлинской Академии Наук, и так далее. Но дело в том, что Берлинская Академия Наук того времени – это начало образования для Германии особого типа и тут всё в ракурсах начал, и это обычное дело. А Пётр, думаете он понимал кто такой Лейбниц? Для него это был просто немецкий учёный, который должен был его, Петра, волю исполнить и среди прочих немцев он такой же немец при Петре. Но мы говорим громко: «он писал законы для Петра!» Вот оно, искажение истории.

Но сказать громко о Лейбнице, это всё же и правильно, потому что он этого заслуживал и заслуживает, это действительно тот человек, о котором должен быть особый разговор в истории и всяком мышлении.

Кто есть Лейбниц? Это человек, который состоял из философской материи. Это философ, которого кровь философия, даже если в мире науки говорят, что кровь состоит не из философии, это всегда направленный вдаль его образ, и что самое незамеченное, пожалуй, это мыслитель-романтик, он был очень романтичен, нет в мире такого великого оптимиста, который не был бы романтиком, любой оптимизм – это романтизм и иногда ещё сентиментализм и что угодно другое. Лейбниц был таков.

В разговоре об этом человеке надо сказать, что человечность его – это не та фальшивая нелюбовь, которую в нём как плохом человеке увидел Бертран, кстати, подтверждение и в этом борьбы с великими и после смерти, но в том, что он никогда не высказывал абсолютного вердикта миру и себе, для него всё было подвижное, всё барокко.

Лейбниц крайне интересен и тем, что он является человеком всего времени и всей истории.

ВВЕДЕНИЕ В ТЕОРИЮ НАУЧНОГО КОММУНИЗМА

Для того, чтобы говорить о коммунизме не обязательно знать всего Маркса и даже прочитать весь «Капитал». Дело в том, что «Капитал» – это то, что есть форма исторической информации, являющаяся как «предание». Она передаётся из уст в уста. Коммунизм научен, потому что он диалектичен. Диалектика, то есть постоянный поиск нового через взаимообоснованные выводы и как итоге некая примерная последняя сущность в открытии и есть то, что присуще коммунизму, который заканчивает историю именно этой, коммунистической высшей стадией бытия, которая как современный водород или вода является предельно понятным феноменом.

Когда же речь о либерализме, то он не имеет диалектики и наука в нём как то, что может быть, и что может не быть, но как внутри систем государств, сам либерализм о своей научности даже не говорит и не подразумевает её. Экономика в нём выступает фактором успеха, но только в рамках капиталистической модели Т-Д-Т (товар-деньги-товар). Если рассмотрим нацизм или фашизм, то в них также нет никакого предела, они не диалектические доктрины. В этом смысле Маркс и марксизм уникальное явление, потому что это единственная по-настоящему разработанная идеология, которая имеет черты научности через диалектику.

Понятно, что квантовая механика научила нас тому, что явления имеют иерархию последовательнсотей, но и ротацию, которая зависит от внешних фаторов, и потому может быть переход в социализм из феодализма и переход от почти построенного коммунизма в капитализм, это квантовый генезис, ничего странного в этом нет. Маркс на основе трудов Фихте и своих исторических наблюдений сделал выводы, которые неоспроимы в своей сущностной значимости.

Революция же – это то, что в науке представлено как мутация, здесь уже помогут знания из генетики, которая на данный момент предполагает, что 80% «мусорного генома», который как бы не нужен для нас – это результат мутаций, то есть переходов, болезненных, но ради улучшения. Понятно, что данное теоретические истины, не практика порой, но надо отдавать себе отчёт в том, что теория может быть обильной и сильной, только если она сама по себе теория. Если мы будем все теории проверять через практику, на это уйдёт время, которое погубит хоть какое-то движение в теориях. И потому лучше многое теоретически обосновывать, а практике предоставить время истории. Тем более, очевидно, что человек – это угадывающий практику ум, если он теоретик высшего пошиба. Ведь Ленин как бы с нуля всё обосновал в своём «Материализм и эмпириокритицизм» и точно угадал и научную, и философскую составляющую этих учений.

Философия после Огюста Конта как явления Европы, Старого Света – это уже философия как наука, теперь наука – это философия.

Отвлечёмся и возьмём для рассмотрения феноменологию Гуссерля Э. Она указывает на то, что феномен в своей последней сущности через этапы ноэмы и ноэзиса должен быть понят. Вот диалектическое научное философское исследование, не даром одна из книг Гуссерля называлась «Философия как строгая наука», а сам он терпел от нацистов. Перенос аутентичной феноменологии личности на общество и процесс усмотрения сущности общества приведёт нас к тому, что феномен общества – это феномен диалектической непрерывности. Мы должны понимать и то, что когда общество достигает коммунизма, оно не останавливается, а начинает развивать и углублять, усиливать и делать более подробными и создавать даже новое, но коммунистическое в плане всех возможных структур, это Субстанция, большая Субстанция, которая генерирует себя. Потому Гуссерль – это коммунистический философ.

Что является последней задачей коммунизма? Как раз генерирование феноменов в себе, через людей. Бытие объективно, первично, и социальное бытие коммунизма максимально приближает его к бытию природному, потому что и природа диалектична и в каком-то смысле коммунизм – это научность и гуманитарная, и естественнонаучная. Научный коммунизм – естественнонаучная дисциплина, и это подтверждает тот факт, что гуманитарных наук по большому счёту не существует. Есть науки, которые естественнонаучные, но имеют научные приложения в виде описаний (это и есть гуманитарные науки, в которых часто важно исследовать человека).

Почему, например, важно изучать историю партии? КПСС? И вообще историю левого красного движения? Потому что в её истории заключена диалектика. И по большому счёту история партии началась с зарождением первого государства, когда было решено философами двигаться в сторону идеального государства, репрезентированных Мором и Кампанеллой как некие идиомы. Первое государство – это община. Энгельс в Анти-Дюринге и других работах, таких как «Происхождение частной собственности, семьи и государства» показал.

Но я не могу не сказать о своей эпохе. В моё время (на момент 2016 года) принято критиковать советское прошлое. Вся эта критика сводится в общем-то к тому, что люди не жили так хорошо, как сейчас. Первое – сейчас они тоже живут плохо, только по-другому плохо, есть роскошные товары, но нет своего жилья и гарантий. А второе – тогда жили лучше, потому что в плане формации социализма эта реализация социализма была и в общем-то марксизм был научно достигнут в формации социализма.

В то же время сейчас особенно не понимают одной вещи. Это то, что коммунизм не является догматическим учением. Это учение, которое есть как в квантовой запутанности то, что бывает в случае разумного и самого разумнейшего выбора. «Буржуазное» как лингвистический термин сейчас является архаизмом, это преодолённый термин царской империи, не коммунизм виноват, виновата история, если так можно сказать. Но кстати, об истории. Также, заканчивая отступление о современности, сейчас историю подвергают критике, как науку, которая не может обосновать точные факты и часто фальсифицирует их и выполняет услуги государственной политической системы. На это есть ответ как раз у марксизма, который говорит, что диалектика – это история формаций. История – это диалектика формаций. И потому факты важны только в этом аспекте. А в остальном они не важны.

Для либералов история важна чисто из любопытства, как Фукуяма не нашёл ничего большего и интересного, чем написать, что либералы пришли к власти в мире, кроме либералов больше ничего нет, конец истории налицо, что оказалось диалектически не грамотно, потому что социальное бытие и социальное время не могут остановиться.

Если современные консерваторы-традицоналисты призывают вернуться в архаику или как пишет Дугин – в арехомодерн, то это призыв вернуться в мир, в котором на уровне рабовладения (архео) и капитализма (модерн) будет реализована идея политического, но диалектика говорит о том, что так быть не может, потому что квант может быть сразу в двух местах, но не может быть два кванта одним квантом, единство линейного мира опровергается. Но если более глубоко, то диалектически могут меняться места, но структура одна, как тело одно, и не может быть кентавра. Любые социологические модели кентавра неправильны.

Научный коммунизм – это наука диалектика. Может ли быть другая наука, которая отражает мир? Конечно может быть, и это также будет частью диалектики, она всегда будет внутри этой диалектики, диалектика – это основание, фундамент всего. Не признавать её могут политические оппоненты или эстетически иначе ориентированные индивидуумы.

Диалектика. Антон Фукалов

Диалектика марксизма заключается в том, что коммунизм – это формула «от каждого по способностям и труду и каждому по потребностям», эта диалектика предполагает осуществить данное за счёт всеобщих благ и их перераспределения за счёт некоторого эталонного типа экономического благополучия так или иначе лишь за мелкими деталями отличающегося между людьми. То, что осуществил Ленин было явлением, которое стало возможным благодаря его философскому альтруизму и жертвенности ради людей, здесь не было ни корысти, ни желания обладать материальными благами. Но не была осуществлена главная идея, которая преследует любую диалектику, начиная от Гегелевской. Гегель пишет: «Дух опознаёт себя и реализуется сам в себе», это метафора которая на языке материализма означает, что наука приходит к изменению самого мира (его времени и пространства), и самого человека (его мышления и чувств), то есть находит себя через опознание себя же и изменение всего образа себя.

Современная критика коммунизма и СССР основана в массовом сознании на каких-то разорванных деталях, а диалектика учит целому и определяет человека как то, что изменится, будет генерировать другую жизнь, уже по форме умножения блага на разнообразие и победы над утомлением, работой в тонусах и режимах наслаждения и вне классического времени осуществления своих бесконечных многомерных интересов. В 90-е годы всё распалось, потому что наука не успела осуществить диалектику. Но изменение природы и человека выявит не ущерб человеку и природе, а полноту человека и природы, потому что по биологическим характеристикам человек даже сейчас всё ещё больше похож на то, что называется «неживая природа», ведь это она, а не млекопитающие и «живая природа» устраивают оползни, землетрясения, извержения вулканов, наводнения, цунами, торнадо, грозы, засухи и прочее, природа не идеальна и похожа на человека, который в свою очередь прямоугольный, вертикальный и в принципе не разнообразный, как и неживая природа. Но только условно неживая, потому что на самом деле всё, что движется и имеет функции есть живое.

Диалектика марксизма была отменена во время перестройки, политэкономия заменена economics, но она осталась действовать в мире, потому что по отношению к аристотелевской логике диалектический метод познания мира имеет отношение как ребёнок к отцу.

Что такое «революция» в логике марксизма (развитой логике формаций от Аристотеля до нас)? Это состояние перехода болезненного типа, которое совершается в силу безвыходности социального устройства уже сложившегося уклада, а в лице отдельных талантов (революционеров) – внутренний позыв через интеллектуальное усилие изменить мир.

И сразу это возможно сделать и из феодализма в коммунизм и из капитализма, Маркс до этого не дошёл, но дело обстоит именно так, потому его классическая критика России была по причине его же самого не понимания своего учения во всей полноте, а на самом деле в природе всё так мудро устроено, что общество может трансформироваться по очень невероятным сюжетам. Троцкий тоже впал в эту ошибку. Когда убеждал Ленина, что революция в России по научному марксизму не возможно, что было также заблуждением.

Ещё я хотел бы сразу сказать о религиях. Бытует мнение, что атеизм – это для интеллектуалов. Но это с одной стороны так, если это атеизм происшедший из следствий ума, а с другой стороны, если человек обеспечен и живёт хорошо, то атеизм для него – это некое игнорирование «лишних смыслов», то есть форма отрицания борьбы за себя в силу уже победы через социальное устройство. В этом плане атеизм будет уже второй категории, общественной. Когда же говорят, что советский человек был плох и не культурен, то говорят о человеке социализма, в котором я допускаю меру не культурности, но и то, в общем-то люди были хорошие и плохие, культурные и безкультурные во все эпохи. Ни одна страна мира ещё не жила при коммунизме, в котором человек не умирает и восстанавливается после смерти, если смерть всё же была. Природа даёт понимание возможности этого, того, что с ней можно работать, это великое благо. Потому религия не в счёт, да и уже только мало сведущему человеку не понятно, что это концерт, а не истина. Все чудеса объяснимы, а чудеса материалистического мира несравнимо больше и важнее.

Диалектика коммунизма (марксизма) – это философия, которая по отношению к западной традиции, которая выпестована часто из либерального мира и мира рантье есть философия, которая и есть история. Нет истории, кроме истории общественно-экономических формаций и экономики. Гуманитарное или философичное в пределе в данной философии – это какое угодно учение, коммунизм не догмат, он свободен, это всё лучшее из либерализма и всё лучшее из социализма, но философия партийна как каркас, как основание и в этом смысле надо отстаивать идеологию коммунизма и в перспективе комминтерна. Но комминтерн – это не цель сильного государства, а приглашение к хорошей жизни тех, кто хочет, и помощь, если просят, в это геополитическая доктрина коммунизма.

Философ и другие.