И.О. Злой Королевы

Агнесс успокоилась и все благодарила меня и Клару за сострадание. А мне бы и в голову не пришло оставить коллегу в беде. Как-нибудь, в тесноте да не в обиде, переночуем.

Ночью разыгрался настоящий ураган. Зато утром в окрестностях царила полная тишина. К сожалению, выехать сразу мы не смогли. На расчистку одного только двора постоялого двора у слуг ушло полдня. А что уж говорить о тракте. Оставалось только ждать очередного обоза, сопровождаемого магами. Как я выяснила, здесь это было обычной практикой в снежные месяцы.

После заката я снова вскарабкалась на «сцену». На этот раз я решила пересказать «Слугу двух господ». С удивлением увидела, что сегодня в трапезную спускаются даже те гости, кто раньше предпочитал проводить вечера в своих комнатах.

Сюжет я немного упростила, но зрители радостно внимали приключениям Труффальдино. В качестве музыкального сопровождения использовала мелодию собственного сочинения. Ведь когда-то я писала музыку… тоже до Миши.

Но справедливости ради это не его старания привели к тому, что я сделалась вышколенной домохозяйкой. Я всегда любила готовить и в целом вести дом. Но стихи и музыку я тоже любила. Поэтому сейчас получала истинное наслаждение.

Непритязательные гости таверны слушали меня раскрыв рты. Они не замечали моих огрехов в исполнении на непривычном мне инструменте и рифмовании историй.

В самом финале истории двери таверны распахнулись. На пороге появились вооруженные люди. С ужасом я узнала в одном из них горбатого гнома Белоснежки, кинувшего в меня кошелек.

– Добрые люди, – обратился к притихшим гостям командир отряда, мрачного вида господин с коротким мечом, – не по прихоти, но ради безопасности королевства мы обыщем ваши комнаты. Ищем беглецов и убийц, погубивших людей будущей королевы Камиллы. Клянемся, что невиновные не пострадают.

Приказники затопали сапогами по лестнице, а гном обошел трапезную. По мне он лишь скользнул взглядом. Я пыталась сохранить спокойствие, наигрывая незамысловатое попурри из знакомых мелодий. Пусть меня не узнали. Но они вот-вот обнаружат в нашей комнате Агнесс, допросят Клару – и начнется!

Когда приказники спустились, несолоно хлебавшие и разочарованные, я тихонько выдохнула. Отряд даже послушал мою песню о драконе и принцессе, полный экспромт, но никто не закричал: «Взять ее!». Приказники мирно отужинали и отправились спать.

Я тоже тихонько прошмыгнула наверх. Клара и Агнесс были в комнате, встревоженные, но невредимые.

Я крепко обняла Клару и со всхлипом сказала:

– Прости. Я в тебе усомнилась, вдруг подумала, что ты меня выдашь.

– Я понимаю, о чем ты, девочка, – тихо ответила пожилая женщина. – Думаю, выдав тебя, я получила бы и свой дом, и деньги, и твое имущество. Но нет. Повидав много зла, я поняла, что нельзя множить скорби. Боги воздадут по заслугам всем. Ты не заслужила предательства.

– А ты… ты замечательная, – снова хлюпнула носом я.

Даже у Агнесс подозрительно заблестели глаза. Творцы вообще народ чувствительный.

После отъезда приказников (мы все выдохнули с облегчением, даже кот, которого Клара как главную улику вообще скрыла при помощи магии) работники постоялого двора сняли доску с моим изображением. Теперь ничего не напоминало, что таверну назвали в честь королевы Моргаты.

Малевать нынешнюю королеву художники от слова «худо» не спешили. Конечно, добрая Белоснежка может и наподдать, это при Злой Королеве можно было изгаляться, как хочешь.

Мы выехали вслед за первым обозом, рискнувшим отправиться в путь по северному тракту. Через полчаса нас догнал всадник. Всадница. Мы с Кларой разинули рты, узнав в ней Агнесс.

– Я с вами, – заявила она.

– Куда? – опешила я.

– На север. Скоро начнутся земли барона Холенца, оставите меня в его владениях.

Я вспомнила о простуде девушки и свирепо на нее набросилась:

– Ты с ума сошла? Ты болеешь! Не знаю, что тебе понадобилось у этого твоего… Холензима, но мне не хочется сгружать ему твой труп! Еще и виноватыми с Кларой останемся!

– Я прекрасно себя чувствую, – возразила Агнесс бодрым голосом без признаков хрипоты. – Вся простуда окончательно испарилась, когда я приняла решение. И нахлебницей не буду. Вот! – эта… неблагоразумная редиска, иначе и не скажешь, продемонстрировала нам битком набитую торбу. – Купила у повара в таверне вяленого мяса, сыра и хлеба. И одета я тепло, в такую же непогоду из дома уезжала.

Я, наконец, обратила внимание на одежду Агнесс. Странно, но ее плащ был не намного хуже того, что выделили Моргате. Сапоги на меху из крепкой кожи, теплая юбка из хороший плотной шерсти… Разве что украшений не было, только дешевенькие бусы и браслеты, в которых певица выступала в таверне, и незамысловатая медная фибула на плаще.

Если учесть грамотную речь, умение музицировать и сочинять стихи в таком юном возрасте, то напрашивался вывод, что с образованием у Агнесс все в порядке. И вся она какая-то… интеллигентная.

Клара одобрительно кивнула:

– К вечеру доберемся до Вороньей Пади, там переночуем и пополним запасы. Втроем намного легче.

Котеныш, словно услышав старушку, высунул нос из-под ее шали и возмущенно пискнул.

– Он говорит, что вчетвером, – со всей серьезностью «перевела» Клара.

Мы с Агнесс рассмеялись:

– Хорошо хоть лошади молчат, – хихикнула я. – Но они тоже наши друзья.

– Ага, мою зовут Овсянкой, как птичку. А твой кот похож на горного барса, – заметила Агнесс.

– Разве бывают черные барсы? – усомнилась я. – Я думала, они только бело-серые.

– Бывают, – подтвердила Клара. – Горные жители зовут их «унци». Они водятся на черных горных склонах по соседству с драконами. Те часто опаляют камни своим огненным дыханием, и унци поменяли окрас.

– Значит, будешь Унциком, – сообщила я котенышу. – Барсик – это как-то банально.

С одной стороны, никаких затруднений в выражении мыслей у меня здесь ни разу не возникло, лишь некоторые понятия были незнакомы. С другой, я чувствовала, что говорю на ином языке и многие слова в нем загоняют меня в когнитивный диссонанс. Например, с «барсом» уменьшительно-ласкательное как-то не складывалось, а вот с «унци» почему-то зазвучало прекрасно.

Мы с Агнесс по очереди грелись в санях под шкурами. А я вспомнила свои навыки верховой езды и взгромоздилась на Овсянку.

Одно время Миша пытался сдружиться с одним высокопоставленным чиновником и начал подсовывать меня в подружки его жене. Мы были одного возраста, но очень отличались по мировоззрению.

Мадам Качалова была помешана на лошадях и скачках. Вот и пришлось мне осваивать седло.

Лошади мне понравились, а вот жена чиновника, самодовольная, избалованная особа, которая считала простых людей прахом под своими ногами, – нет. Тогда я впервые возразила мужу и не поддалась на его уговоры продолжить «дружбу».

Наверное, именно после этого наши отношения и начали ухудшаться, медленно, но верно. Миша не простил непокорства, по его мнению, я должна была стать его верной, послушной соратницей.

Лошадка Агнесс покорно меня приняла, и я в какой-то степени получала удовольствие от поездки. Замерзала, отдавала Овсянку Агнесс и снова лезла в сани. Клара с Унциком подремывали, а мы с певицей болтали.

– Почему Клэй тебе не помог, когда ты заболела? – спросила я. – Окрысился. Ополчился на тебя как будто.

– Так и есть, – кивнула бардесса. – Посватался, а я ему отказала. Мне многие проходу не давали, а Клэй вроде как первое время меня защищал. Я была рада нашей дружбе. Видимо, я подала ему ложную надежду.

– Не мужик, а… неважно, – буркнула я. – Из тех, кто считает, что кто первой девушке помог, тому она и предназначена. А ты ведь не из простого сословия, верно?

Агнесс кивнула и замолчала, а я не стала расспрашивать ее дальше. Мало ли у кого какие тайны.

Вечером мы добрались до Вороньей Пади, села, с которого начинались земли барона Холенца. Местечко скорее напоминало небольшой городок, а не поселок. В нем как раз проходила зимняя ярмарка.

Мы с трудом нашли местечко на постоялом дворе, и до таверны «У королевы» ему было далеко. Засыпая в общем зале на полу, я переживала за свои волосы. Клопы тут точно водились – храпящий народ чесался, как бешеный. Шкуры-то мы проветрим на морозе, а вот прочие паразиты…