Мигель и Марисол

– Никогда я не ябедничала!

– А папина гармошка?

Одинокий крик ночной птицы донесся издалека. Потом еще раз. Марисол повела плечами и поежилась.

– В кого я тут влюблюсь, Мари?

Она обернулась.

– А я? В кого?

– Я тебе дам! – опять вырвалось у него.

Марисол бросила на него взгляд и непроизвольно фыркнула, потом опустила глаза задумчиво.

– А куда ты денешься? А вот ее мы отфильтруем, ты не переживай. Ты главное вовремя докладывай.

– Белку?

– Ласточку.

Губы сложились гармошкой, и она зашагала к дому.

Зеленый луч с пальца блеснул Мигелю в газа. Марисол заходила в дом. Собака лежала сфинксом у входа. Из дома пахло свежей выпечкой. Пирогом.

Крик ночной птицы разорвал тишину.

Дорога вверх

Марисол не было, собаки не было, никого не было. Меч лежал под одеялом. Из кухни пахло заманчиво. Пакет с булками и яблоками лежал на столе. Солнце било в пол, кошка смотрела сверху, с печки. Она лежала. Ее голова была на уровне, и Мигель ткнулся в нее носом.

– Ну как же это все может быть, прекрасный шерстяной зверь? – Ему хотелось тереться о нее носом, но она подняла левую лапку и положила ее ему на нос.

Он развернулся и пошел к колодцу. Ни собаки, ни девочки на улице не было. Волнение пробежало по телу. Уверенное «ква» донеслось из пруда. Но там тоже никого не было. Мигель был раздет, с ведром в руках, еще пустым. И вдруг побежал к пруду, на мостик для стирки, и сиганул в прохладную воду.

– Боже, как хорошо! – думал он, отплывая. Вскоре он оказался в камышах противоположного берега, поэтому поплыл по кругу. Меч лежал у мостика. Он думал о нем, он думал об отсутствии девочки. Чуть-чуть начало сосать под ложечкой. Он нырнул, и вода мгновенно обожгла холодом. Пруд был довольно глубоким. Не с первого раза удалось достичь дна. Оно было илистым и тоже холодным.

Пес и девочка несли огромную корзину синих и красных шариков. То есть брусники с черникой, да голубикой. Точнее нес пес, а девочка держала ручку и подскакивала через раз на третий и желтые волосы взметались и потом стекали вниз. «О! Вкуснятина какая!» – подумал Мигель и поплыл к мостику.

Булки с лотков были очень вкусны, но уже не хрустели и не пахли так головокружительно. Но если взять мед, намазать его тонким слоем и сверху насыпать гору ягод, то можно было лопнуть. Поэтому в какой-то момент рука девочки отодвинула от него ягоды и пакет.

– Даааа! – протянул Мигель. Желтые волосы растекались, и едва пахло мамиными духами. «Мне кажется?» – подумал мальчик – «Не может быть».

«Шкатулка!» – вдруг пронеслось у Мигеля, и он побежал в комнату. Картина теперь стояла перед шкатулкой, и он с минуту смотрел на образ двух молодых людей. Не детей, конечно. Но кольцо и меч были именно те. Или их копии. «Вряд ли копия будет так сверкать» – подумал он и отложил рисунок. Шкатулка была закрыта. В ней что-то довольно весомое, но не металлическое, двигалось и стучало по стенкам. «Ключ? Где?»» В голову не приходило ничего. Мальчик взял лук и побежал на полянку. Натянул его перед дубом, услышал плеск рыбешки, прислушался к ивам едва шуршащим, посмотрел на невидимое дупло, не увидел его и рванул в сарай. Из него он вытащил огромную старую корзину и пошел к лесу. Там он набил корзину плотно-плотно мхом, но засел за ягоды.

И все же корзина была привязана дном наружу к огромному кряжистому стволу. Стрелы ложились не кучно, но неплохо для начала. Их всего было семь.

«Все. Последняя серия» – подумал он и взял седьмую стрелу. Именно она была в дупле и в небе. Она отличалась цветом оперения. Она была с красными перьями. И она ушла в полет. Мимо корзины, мимо ствола, мимо всего. Унылый взгляд скользил по краю леса. Потом он поднял с земли палку и воткнул ее на место, откуда стрелял.

«Ни тропиночки убогой» – напевал ум. Стена леса приблизилась. Мигель обернулся и встал на линии дуб-палка. Выровнялся точно по ней и повернулся к стене непролазного леса. Перед ним был не просто проход. Там была отчетливая дорожка. И он пошел. Стрела лежала в 10 метрах посреди тропы.

Тропа петляла не сильно, но обходила бугры и камни, складки оврагов и болотца. Она была видна и впереди, и сзади. Этот момент он проверял часто. Но он шел и шел. А дорога незнакомая, ох, длинной кажется!

Мигель шел быстро. Тропа была удобной, среди мха и стволов вековых она не позволяла видеть дальше десяти метров вперед и пяти вбок. Свет сильно затенялся кронами. Почти не пробиваясь лучами, он был матовый, с яркими пятнами лучиков на стволах или земле. Можно сказать, что в разгар дня Мальчик шел по тенистому, словно вечернему, лесу. Неизвестность быстро накапливает усталость. Он сел передохнуть и собрать ягод. Странный гром долетел до него издалека. Легкий озноб пробежал по коже. Это не было приятным добрым звуком. Что-то намекало, что этот звук имеет отношение к нему с девочкой. Но он встал, подумал, и все же пошел дальше. Вскоре лес впереди осветился лучами. Похоже он подходил к опушке.

Он был осторожен. Встав за огромную лиственницу, он оглядывал картину, отозвавшуюся в нем очень сильным биением сердца. На полянке стоял дом. Без сараев и бань. Без дровниц и загонов. Просто дом. Раза в два или три больше дома кошки с собакой. На его крыше не росла трава. Она была толстой, черной, соломенной. Добротной. Свет горел в окне. Дверь была без крыльца. Просто ступенька и навес сверху. Но во дворе стояло два стога. Больших, аккуратных. Только лошадей не было. И следов копыт тоже. «Странно. Трава у тропы на полянке не примята» – заметил Мигель. Собственно тропа шла только по лесу за его спиной. Лук висел сзади. Колчан тоже. Он стоял, высунувшись из-за дерева, и всматривался в увиденное. Птица прокричала два раза. «Ворон» – Мальчик посмотрел на небо. Солнце начало клониться к закату. Пора – «Подумал он».

Двойственное желание подойти к дому и побежать обратно боролось в нем довольно долго. Он прислушивался к себе, но был очень взволнован. Да и потерять тропу, которая открылась лишь при поиске стрелы, было страшно.

Он оттолкнулся от ствола руками и уже готов был рвануть назад, но дверь открылась, и невысокая фигура, едва различимая в наступающих сумерках появилась на пороге. «Как быстро стемнело» – подумал он. Человек достал небольшой предмет и что-то делал с ним в руках. Потом приблизил к лицу, и небольшой огонек появился на пару секунд. «Трубка! Как быстро темнеет тут!» – Мигель уже почти побежал вниз, но холодок, пробежавший по спине, заставил его замереть. Человек улыбался и смотрел прямо на него. «Нет, не может быть! Отсюда его-то почти не видно! А уж меня точно!»

Марисол сидела за столом. Они же с псом нарвали кучу ягоды, и ее можно было есть до бесконечности. И почти ничего они не делали. Только вот бегали по лугу вокруг дома, и боролись у камня, и наряжались в платье с поясом и диадемой, и ходили в нем перед крыльцом, и разбросали все повсюду, и ползали под ивами по песку, и все извазюкались, конечно. И потом купались в пруду, и плавали на перегонки, и ездили верхом. Но главное, что на дубу висела огромная стара корзина. И тогда девочка вспомнила про свой лук. А чей же еще? Легкий и такой упругий. Красивый лук. И стрелы были красивыми. И наконечники. И так хотелось снова надеть платье! Но все же замызгать такую вещь ползая за стрелами…

Она тоже ходила к дяде Сергею на лук. Ее осанка была достойна книжки про амазонок. Хотя кто их знает, какие они были по правде, эти амазонки. У нее тоже было семь стрел. И все семь легли почти в центр. Она повторяла тур за туром, увлекшись и разговаривая сама с собой. Ругая и поправляя себя. А собака сидела сбоку и смотрела. Смотрела, и Мигель бы сказал, если б видел – «Так собаки не смотрят!» Но собаки, как только не смотрят!

Чай с травами, с чабрецом и смородиновым листом, дымился на столе. Мигеля не было. Было почти темно. Ночная птица повторила свой зов. «Где же ты?»

Мигель упал на корточки перед собакой, сидевшей перед крыльцом, сдавил ее шею в объятиях так, что пес напряг шею и подтянул губы, зарылся в его щеку, или что там у псов сбоку, и вошел на кухню.

Он казался выше обычного. Он что-то знал. Его глаза излучали тепло и образы. Лук висел у него на спине, рубашка была мокрая от пота насквозь. Мышцы груди и шеи играли разгоряченные. Он медленно стянул колчан, не переставая смотреть на Марисол. «Потерял мысль, похоже» – подумала она.

В контуре желтых волос ее лицо было так спокойно и светло, что он залюбовался на нее.

– Ты что-то хотел сказать, Миг!

– Мари! Я нашел дом!

Верхний дом

Ночная птица кричала всю ночь. Марисол повесила рисунок в большой комнате, и Мигель смотрел на него при свете лампадки.

Дети волновались с утра. Марисол пересыпала в маленькую корзинку ягод и завязала тряпочкой.

– Мы нарвем по дороге, если захотим.

– Мы идем в гости – сказала девочка, подняв взгляд на брата. – И там не собаки.

– Давай я один пойду!

– Пойдем вместе! Там посмотрим.

Мигель взял лук, меч, колчан, Марисол одела ботинки из шкафа. Пса нигде не было. Кошка смотрела с печки, лежа на лапках, кончики которых свешивались.

Мигель вышел из дома и внимательно осмотрел поляну. Собаки не было. Дуб пошевеливал огромной кроной. Ивы шептались во всю. Ветер приносил свой голос из-за леса. Лес стоял стеной.

Мигель встал перед дубом и достал стрелу с красными перьями. Он метнул ее в стену леса.

Марисол смотрела на брата. Тот стоял без напряжения, с повисшим на кисти луком, потом медленно оттянул тетиву, пока она не коснулась скул. Стрела свистнула между ней и дубом. Марисол развернулась к лесу и пошла к началу тропы. Стрела лежала на ней неподалеку.