Черная курица. Сказки

Молодой король сразу ожил.

– Гулять! Гулять! В поля! В лес! На волю! – запело и заликовало все внутри его.

Он затянул было свою песенку, но тотчас вспомнил, что он теперь король и что королям не полагается петь веселые песенки, и замолк.

На пороге королевского кабинета появилась блестящая свита молодого короля.

– Ваше величество, желаете гулять? Лошади уже готовы и ждут у подъезда.

И ближайшие сановники, приняв под руки Нарцисса, осторожно и бережно, как больного, свели его с лестницы.

Нарцисс был неприятно поражен, увидев у крыльца карету.

Ему хотелось побегать по лесу и полю, а тут сиди в закрытом ящике и любуйся миром сквозь стеклянные окна.

«Ну по крайней мере хоть вдоволь смогу насладиться быстрой ездой!» – подумал король и… ошибся.

Карета едва двигалась вперед, так как народ, желая полюбоваться своим королем, наполнял улицы, теснился вокруг экипажа и не давал ходу карете. Притом люди неистово кричали «ура», так что звон стоял в ушах Нарцисса, и он был рад-радешенек, когда экипаж снова остановился у дворцового подъезда, и свита бережно проводила его в столовую, где уже было накрыто к обеду.

Стол ломился от роскошных яств, но королевский гофмейстер накладывал самые маленькие порции на тарелку короля. И Нарцисс, при всем желании наесться вкусных блюд до отвала, остался почти голодный.

Сердитый и недовольный поднялся он из-за стола.

– Я хочу в сад! – резко произнес он, ни к кому не обращаясь.

– О, ваше величество, к сожалению, желание ваше невыполнимо, – с самым изысканным поклоном произнес гофмейстер, – уже поздно, и вы едва успеете приготовиться к балу, который назначен в девять часов.

Нарцисс топнул ногой от гнева, но все-таки пошел одеваться.

Целый десяток слуг засуетились снова вокруг него. Его усадили перед зеркалом. Явился парикмахер и стал в пышные кольца завивать красивые волосы Нарцисса.

Потом его одели в узкий костюм, весь обшитый золотом и унизанный дорогими камнями. С непривычки носить подобные одежды Нарцисс жался, подергивался и гримасничал. К тому же он устал. Ему было тесно и душно в новом платье. Пот градом лился с его лица.

Одевание, продлившееся добрых два часа, наконец окончилось.

Под звуки музыки, окруженный блестящею свитой, король Нарцисс проследовал в залитую огнями залу.

Когда он проходил по залу – все низко ему кланялись, но никто не решался заговорить с ним, никто не осмеливался подойти к нему, так что Нарциссу, в конце концов, стало скучно, и он начал уже зевать.

Заметив это, придворные подвели к королю-мельнику высокую некрасивую девушку и сказали, что это дочь могущественного царя и что королю следовало бы открыть бал с нею.

Дама не понравилась Нарциссу. Она была чересчур высока ростом и угловата. Но он все-таки прошел с нею один раз по зале. Он хотел затем пригласить ее на тур вальса, но гофмейстер предупредительно шепнул ему на ухо, что королю не полагается плясать.

Едва гофмейстер удалился, как к Нарциссу подошел ближайший сановник и тихо сказал:

– Сегодняшний бал – самый подходящий для вашего величества, чтобы выбрать себе невесту. Дочери всех королей, герцогов и принцев собрались в вашем дворце. Остается, государь, выбрать из них ту, которую вы считаете достойной стать королевой.

Нарцисс улыбнулся. Он не прочь был жениться на молоденькой, хорошенькой девушке. Быстрыми глазами он обежал круг своих знатных гостей, королевен, княжен и герцогинь. Но, к своему глубочайшему огорчению, не нашел ни одной, которая покорила бы его своей красотой.

Все принцессы, герцогини и королевны были пышные, одеты в нарядные, туго зашнурованные платья. Их талии казались тонкими, как у ос, и они едва дышали в своих узких корсетах. Их лица были густо набелены и нарумянены. Огромные безобразные прически не шли им, отягощая головы и стягивая волосы у висков. Они неестественно двигались в своих тесных туфлях на высоких каблуках и казались Нарциссу заводными куклами на пружинах. И улыбались они все кукольной, деланой улыбкой, поджимая губки.

Вдруг взор Нарцисса привлекла одна девушка, стоявшая одиноко, в стороне от других. На ней не было ни роскошного наряда, ни пышной прически, ни тесных туфелек на высоких каблуках. Она была одета очень скромно. Но зато была красивее всех.

Прелестная фигурка, румяное личико, белые руки, радостная, веселая улыбка, сияющие глазки девушки, простое ситцевое платье, шелковый фартучек, изящная косынка – все это в один миг очаровало короля.

Нарцисс смотрел на девушку и не мог вдоволь насмотреться. Она заронила в его сердце горячую любовь.

– Вот моя невеста! – произнес он радостно и, миновав напудренных, затянутых красавиц, подошел к очаровательной простушке и взял ее за руку.

В тот же миг громкий, насмешливый хохот огласил залу.

Ближайший сановник со всех ног кинулся к Нарциссу.

– Что вы, государь! Это простая служанка. Она присутствует здесь единственно для того, чтобы следить, не порвался ли наряд у кого-либо из важных дам, королевен, герцогинь и княжен. Разве может простая служанка стать невестою короля!

И чуть ли не силой отвел короля от красавицы служанки.

Но Нарцисс уже не слышал его слов. Он ринулся из большой залы сначала в сад, оттуда на улицу, в поле, в лес, в самую чащу его.

Здесь он упал на мягкую, сырую от росы траву и, не помня себя от горя, закричал:

– Что за ужас, что за скука быть королем! Не только не смеешь распорядиться своим временем, но и любить не смеешь того, кого выбрало сердце! Все отдам я тому, кто превратит меня снова в прежнего скромного мельника Нарцисса!

Сказал и – уснул мгновенно, потому что находившаяся поблизости Урсула, услышав его обещание, решила снова вернуть ему прежнюю долю.

Наутро проснулся Нарцисс и видит: перед ним его милая мельница, гудят колеса, плещет вода звонкой, хрустально-синей струей. Радостный и счастливый вскочил он на ноги и запел, запел так, как никогда еще не пел мельник Нарцисс за всю свою жизнь!

Живая перчатка

I

Жил на свете рыцарь, свирепый и жестокий. До того свирепый, что все боялись его, все – и свои, и чужие. Когда он появлялся среди улицы или на городской площади, народ разбегался в разные стороны, улицы и площади пустели. И было чего бояться рыцаря народу! Стоило кому-либо в недобрый час попасться на его дороге, перейти ему нечаянно путь, и в одно мгновение ока свирепый рыцарь затаптывал несчастного насмерть копытами своего коня или пронзал его насквозь своим тяжелым острым мечом.

Высокий, худой, с очами, извергающими пламя, с угрюмо сдвинутыми бровями и лицом, искривленным от гнева, он наводил ужас на всех. В минуты гнева он не знал пощады, становился страшным и выдумывал самую лютую кару и для тех, кто являлся причиною его гнева, и для тех, кто случайно попадался ему в это время на глаза. Но жаловаться королю на свирепого рыцаря было бесполезно: король дорожил своим свирепым рыцарем за то, что тот был искусным полководцем, не раз во главе королевских войск одерживал победу над врагами и покорил много земель. Потому-то король высоко ценил свирепого рыцаря и спускал ему то, чего бы не спустил никому другому. А другие рыцари и воины хотя и не любили свирепого рыцаря, но ценили в нем храбрость, ум и преданность королю и стране.

II

Бой близился к концу.

Свирепый рыцарь, закованный в золотую броню, скакал верхом между рядами войск, воодушевляя своих усталых и измученных воинов.

На этот раз бой был очень тяжелый и трудный. Третьи сутки дрались воины под предводительством свирепого рыцаря, но победа не давалась им. У врагов, напавших на королевские земли, войско было больше. Еще минута-две, и враг, несомненно, одолел бы и ворвался бы прямо в королевский замок.

Напрасно свирепый рыцарь появлялся то тут, то там на поле брани и то угрозами, то мольбами старался заставить своих воинов собрать последние силы, чтобы прогнать врагов.

Вдруг конь рыцаря шарахнулся в сторону, заметив на земле железную перчатку, такую, какую носили в то время почти все рыцари. Свирепый рыцарь пришпорил коня, пытаясь заставить его перепрыгнуть через перчатку, но – лошадь ни с места. Тогда рыцарь велел юноше-оруженосцу поднять перчатку и подать ему. Но едва только рыцарь дотронулся до нее – перчатка, точно живая, выскочила из его руки и опять упала на землю.

Рыцарь велел опять ее подать себе – и опять повторилось то же самое. Мало того, упав на землю, железная перчатка зашевелилась, как живая рука; пальцы ее судорожно задвигались и снова разжались. Рыцарь приказал снова поднять ее с земли и, в этот раз крепко зажав ее в руке, помчался в передние ряды своих войск, потрясая в воздухе перчаткою. И каждый раз, когда он поднимал высоко перчатку, пальцы перчатки то сжимались, то снова разжимались, и в ту же минуту, точно по сигналу, войска кидались на врага с новою силою. И где ни появлялся рыцарь со своею перчаткою – усталые и измученные его воины точно оживали и с удвоенною силою бросались на врага. Прошло всего несколько минут – и враги бежали, а вестники свирепого рыцаря стали трубить победу…