Черная курица. Сказки

– Я не солгала тебе. Живая перчатка – воистину перчатка победы. В каждом правом деле она даст тебе победу всюду и везде. И в последней неудачной битве дала бы она тебе победу, если бы ты не шел на соседнего короля с корыстными целями овладеть его богатством, а защищал своего короля, свою родину, свою честь. И тогда бы ты не потерпел поражения, сознавая себя правым в честном деле. Знай же, что живая перчатка будет служить тебе только во всех добрых и честных делах! Ведь удержала она тебя в те минуты, когда ты хотел пролить кровь невинных людей! Дала тебе победу над самим собою! Дала победу и тогда, когда на твою страну напали злые враги!.. Так будет и впредь!

И сказав это, исчезла Мааб, как тень, растаяв в воздухе.

Предсказание Мааб сбылось.

Живая перчатка помогала рыцарю во всех его правых делах, давая ему победу, и удерживая его всякий раз, когда он начинал какую-либо скверную, несправедливую затею…

И весь народ прославил его имя, и вместо свирепого рыцаря люди прозвали его рыцарем правым и благородным.

Сказка о красоте

На высокой горе, среди снежных облаков, среди синего неба, стоит заповедный чертог. Амброй и розами благоухает он еще издалека. В золотых курильницах тихо мерцает голубое пламя, распространяя нежный аромат. Синим дымком уходит он в золотой купол. А кругом – на полу, на стенах, на потолке – розы, розы, розы… Целое море роз.

В розовом чертоге живет Красота – прекраснее роз, прекраснее заповедного чертога, прекраснее целого мира. Пять сестриц, златокудрых невольниц, охраняют каждый шаг своей царицы. Глядят, не отрываясь, ей в очи, глядят и поют.

Красота слушает целыми днями пение невольниц, любуется, как вьют они венки из душистых роз, гуляет по мраморным плитам своего чертога и – скучает.

Скучает Красота…

Наскучили Красоте и амбра, и розы, и пение златокудрых подруг. Хочется ей проникнуть за заповедные стены, узнать, что делается за ее чертогом, внизу, в долине. Ведь поют же златокудрые невольницы о том, что есть люди на свете, есть птицы и звери, а кто и какие они и как выглядят, не знает Красота.

Хоть на мгновение выпорхнуть бы из заповедного чертога и без докучной свиты взглянуть на мир! А златокудрые невольницы, как нарочно, поют о ярком солнце, о дивном мире, о людских праздниках и о веселых людях, которые день и ночь мечтают увидеть ее, Красоту.

«Если мечтают, почему бы ей не показать себя бедным людям?» – подумала как-то Красота и высказала свою мысль подругам.

Те заохали, застонали, чуть ли не разлились в потоках слез.

– Что ты, что ты, царица, опомнись! Разве можно показываться людям! Да ведь они воспевают и славят тебя оттого только, что видят тебя в своем воображении красивее и могущественнее, нежели ты есть на самом деле. А раз ты покажешься им, предстанешь пред их глазами, они перестанут боготворить тебя, начнут искать в тебе разные недостатки, не будут уже признавать такой прелестной, очаровательной, перестанут восторгаться тобой. Таковы уж люди! Они любят все далекое, неизведанное, а раз это далекое, неизведанное приближается к ним, они, неблагодарные, и знать его не хотят!

Засмеялась Красота.

Как можно не восторгаться ею? Как можно пренебречь ею – красавицей вселенной? Как можно не любоваться ею – первой и единственной в мире обладательницей всех прелестей?

Взглянула в зеркало царица, и зеркало отразило ее лицо – белое, как снег, отразило алые щечки – два лепестка розы, синие глазки – две лучистые звезды, золотые кудри – сноп солнечных лучей, пурпурный ротик – цветок мака. Так воспевали невольницы красоту царицы, и такой увидела она себя в отражении зеркала.

У прекрасной царицы возникло желание пойти к людям и сказать им:

– Смотрите на меня. Я краше всего мира. Я – Красота. Любуйтесь мною и поклоняйтесь мне. И сознайтесь, что вблизи я еще лучше, нежели издали. Я – Красота и недаром ношу это имя.

В тот вечер царица была печальна и задумчива, какой никогда еще не видели ее златокудрые рабыни. Перед сном на своем ложе, вся увитая розами и окуренная амброй, Красота долго в руках вертела драгоценный перстень. У этого перстня была чудодейственная сила. Его волшебница Истина дала Красоте при рождении. Стоило только приложить к губам драгоценный перстень, и все преграды должны были рушиться на пути Красоты, но не ранее как на семнадцатом году жизни прекрасной царицы. Сегодня как раз был канун рождения царицы, и перстень Истины мог получить волшебную силу в ее руках.

Об этом и вспомнила, ложась спать, Красота.

Сегодня ночью перстень Истины должен сослужить ей службу.

И притворилась спящей Красота, чтобы обмануть своих златокудрых невольниц.

– Уснула Красота! – прошептали те, увидав закрытые глаза своей царицы, и разбрелись по своим ложам.

А Красоте только того и надо.

Вскочила, огляделась и приложила перстень Истины к губам.

В тот же миг раздвинулась тяжелая стена заповедного чертога, образуя узкий проход, ведущий прямо в лес. Идет по лесу Красота и видит: висит какой-то странный фонарь между двух сосен, а чем прикреплен – не видно. Льется на дорогу молочный свет, и дрожит, и мерцает. Свет есть, а толку от него мало. Почти ничего не видно на пути.

– Вот гадкий фонарь! – рассердилась Красота и даже ножкой топнула от гнева. – Плохо же ты светишь Красоте!

– Ха-ха-ха! – рассмеялся фонарь. – Я не фонарь, а месяц. Плоха же ты, Красота, если не можешь светить сама себе. Видно, лучи твои померкли и ты потемнела. Ведь Красота должна бы светить не хуже меня и моего старшего братца – солнца.

Обиделась Красота.

– Невежа! – крикнула она и поспешила скрыться от насмешек месяца в самую чащу леса.

Идет дальше Красота.

Идет и видит: огромный бурый медведь сидит у берлоги и ревет во все горло.

Так как Красота не имела понятия о животных, то и приняла медведя за человека.

– О чем ты горюешь, бедный человек? – проговорила она и, приблизившись к медведю, положила ему на голову свою прелестную ручку.

Медведь покосился на ручку Красоты и заревел снова, но уже значительно тише.

– Я не человек, а зверь и голоден, как никто из зверей не голоден в эту ночь. Наконец-то ты пришла. С твоим появлением я ведь могу рассчитывать на отличный ужин.

– Ах, я не умею, к сожалению, готовить и вряд ли сумею состряпать тебе ужин, – как бы извиняясь, робко произнесла Красота.

– Го-го-го-го! – расхохотался медведь во все горло. – Да мне и не надо готовить, я ведь не человек, а медведь. Ужин теперь у меня, с твоим появлением, готов: я просто съем тебя на ужин и буду сыт, по крайней мере, целую неделю.

– Послушай, – пробовала возразить Красота, – ты, вероятно, не знаешь, кто я. Я – Красота.

– Никакой Красоты я не признаю, – угрюмо произнес медведь. – Мне все равно, кто ты, лишь бы я мог утолить голод.

И медведь уже приготовился броситься на Красоту.

Дико вскрикнула Красота и шарахнулась в сторону.

К счастью, она умела быстро бегать и смогла убежать от медведя.

Вся помертвевшая от ужаса, она теперь шептала:

– К людям! К людям! К людям! Они оценят и поймут меня. Что дикому зверю и глупому месяцу в моей красоте? Пойду к людям и буду у них царицей.

И еще быстрее побежала вперед.

Лес поредел. Ночь миновала. Голубовато-молочный месяц скрылся куда-то, а на его месте разгорелся огромный, ярко сияющий шар.

Теперь уже Красота знала, что это за шар. О солнце она слышала очень много из песен своих невольниц-подруг. Она знала, что солнце по красоте соперничает с ней, и не замедлила сказать ему это.