Ли задумчиво осмотрелся и, приметив большое, сваленное ветром дерево, указал на него проводнику.
– Встань на дерево.
– Зачем? – не понял парнишка.
– Будем заметать следы, – загадочно подмигнул Ли.
Партизан пожал худыми плечами и залез на поваленный ствол.
– Теперь дай мне свою обувь.
– Что-о-о?! – почти пропищал юноша.
– Пожа-а-алуйста!
Партизан изумленно уставился на Ли, попыхтел немного, но потом, ворча, принялся расшнуровывать свои разбитые грязные башмаки.
– Пожа-а-алуйста! – передразнил он противным голосом, протягивая ему свою обувь.
Ли ловко нацепил маленькие ботинки себе на руки и, словно диковинный зверь, на четырех конечностях зашагал в сторону болот. На вязкой земле остались следы будто бы двух человек.
Парнишка, не выдержав, тоненько рассмеялся, но потом, опомнившись, закашлялся грубым, чужим голосом. Ли, пройдя таким странным манером метров двадцать, сунул ботинки себе за пазуху и ловко запрыгнул на ветку ближайшего дерева, потом на ветку соседнего, потом – другого. Так он прыгал, словно белка, пока не приземлился на поваленный ствол рядом с удивленным партизаном.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Ману, нахмурив брови, в который раз осматривал следы. Без сомнения, кто-то водил его за нос. Сначала солдаты нашли повисший на кустах русский парашют, потом он сам подобрал свежий папиросный окурок. Казалось, что жертва уже почти в руках охотников.
И вот теперь эти следы… Двое шли по заболоченной тропе, а потом словно улетели по воздуху. Следы просто обрывались посередине тропы. Все это очень не нравилось Ману. Он с досадой плюнул на болотистую тропинку и приказал солдатам:
– Прочесать все еще раз, лентяи! Обшарьте здесь каждую кочку! Они не могли не оставить следов!
А Ли с парнишкой уже миновали лес и вышли на опушку. В этом месте начиналась сухая и широкая грунтовая дорога, теперь не нужно было пробираться сквозь кусты и обходить овраги, и идти сразу стало легче. Проводник, почти всю дорогу угрюмо молчавший, наконец, решился спросить.
– Ты давно в Советском Союзе?
– Двенадцать лет. С тех пор, как родители погибли.
Разведчик глубоко вздохнул и нахмурился, разгоняя неприятные воспоминания. Несмотря на то, что с той ужасной ночи в поезде прошло столько лет, каждое упоминание о родителях доставляло ему боль. Парнишка посмотрел на нового товарища с пониманием и сочувствием.
– А моих родителей убили японцы. Мне чудом удалось…
Ли, не дав парнишке договорить, дернул его назад за рукав куртки и, прижав палец к губам, жестом указал вперед. Там, за деревьями, виднелся силуэт танка, стоявшего поперек дороги. По пулемету, торчащему из командирской башенки, угадывался японский «HA-GO 95». Ли доводилось управлять таким во время обучения в лагере разведчиков. Приказав проводнику следовать за ним, разведчик стал бесшумно подкрадываться к танку, держась кромки леса. Вскоре стала слышна японская речь. Трое танкистов разговаривали, спрятавшись в тени танка от набиравшего силу маньчжурского солнца. Командир экипажа, стоя спиной к лесу, говорил остальным:
– Все равно русским не уйти. Все дороги перекрыты, лес прочесывают. Вот увидите, к полудню их уже поймают… Эй вы, ешьте быстрее! Сейчас наша очередь!
Разведчик перевел взгляд и увидел рядом еще двоих солдат, сидевших на бревне, склонясь над мисками с едой. Он поднял с земли небольшой камешек и запустил в кусты слева от танка. Японцы разом смолкли и принялись тревожно вглядываться в заросли.
В этот момент у них за спиной из леса бесшумно выбежал Ли и стремительным движением выбросил вперед свою намотанную на руку цепь. Цепь крепко обвила горло ближнего танкиста. Разведчик затянул ее, и, хватая руками воздух, японец повалился на землю. Другой танкист принялся судорожно искать пистолет, но Ли мощным ударом ноги «пригвоздил» его к броне. Тот сполз вниз и затих. Третий, крича во всю глотку, попытался убежать в лес, но, когда его настиг нож, метко брошенный разведчиком, захлебнувшись криком, упал навзничь в траву.
Ли резко обернулся и увидел, что два солдата, сидевшие на бревне, побросали свои миски и кинулись к ружьям. Ли приготовился к атаке, но внезапно выскочивший из леса проводник ловко вырубил одного из японцев ударом приклада в лицо. Второй успел схватить винтовку, но парнишка, коротко крикнув, всадил нож ему в самое сердце. Японец со стоном повалился на спину. Ли ошарашено смотрел на маленького партизана: тот, тяжело дыша, стоял над трупом, и его детское лицо было перекошено гримасой ненависти. Ли поймал себя на мысли, что в этом парнишке было нечто особенное, в хрупком на вид человеке была какая-то невероятная сила. Заметив его взгляд, парнишка пришел в себя, прокашлялся и, стараясь не смотреть в глаза, нарочно деловито заметил:
– До лагеря еще километров пятнадцать, нужно поторапливаться.
– Ничего, теперь быстро доберемся, – улыбнулся Ли, похлопав по танковой броне.
Не прошло и получаса, как в лагере китайских партизан послышался приближающийся звук мотора. Часовой, глянув в бинокль, ойкнул и бегом кинулся к командиру отряда, крича:
– Японцы! Японцы!
Лин Дунг в компании недавно прибывших советских разведчиков поспешил на пригорок, служивший наблюдательным пунктом. Командир партизан выхватил у часового бинокль и вгляделся в лесную дорогу. К лагерю, поднимая пыль, нагло направлялся японский танк. Внезапно крышка люка на башне откинулась, и из нее показалась чумазая голова в кепке. Лин Дунг облегченно выдохнул.
– Все в порядке, это свои.
Вскоре, партизаны, галдя, окружили трофейный танк, из которого по очереди выпрыгнули проводник и Ли. Максумов, улыбаясь, представил своего воспитанника партизанам:
– Вот, это и есть наш русский китаец, лейтенант Агафонов.
Ли вытянулся по стойке смирно и отдал честь. Лин Дунг взял под козырек в ответ.
– Вижу, вы уже столкнулись с японцами, – заметил он, указывая на захваченный танк.
– Надоело пешком идти, товарищ командир, – улыбнулся в ответ Ли, вызвав смех окружающих. Командир одобрительно кивнул.
– Я наслышан о вас, лейтенант Вэй Ли. Не возражаете, если я буду вас так называть?
– Конечно нет, товарищ командир. Хотел сказать, что этот парнишка и правда лучший проводник, к тому же очень смелый.
Ли по-дружески приобнял партизана за хрупкие плечи. Но тот мгновенно вырвался.
– Парнишка? – Изумился обычно невозмутимый Лин Дунг и обернулся к проводнику. Тот, улыбаясь, стянул с головы кепку, и по его плечам рассыпались длинные темные волосы.
– Меня зовут Лань Шинь, и, как видишь, я – девушка! – все еще улыбаясь, представился юный партизан и, получив разрешение командира, направился в лагерь. У Ли от удивления отвисла челюсть, он так и остался стоять с открытым ртом, пока все окружающие партизаны складывались пополам от хохота. Подошедший Митяй похлопал его по плечу, хитро подмигнул – мол, да, такие, брат, дела, – и устремился вслед за девушкой.
****
Накаяма курил толстую дорогую сигару, стоя у окна своего кабинета, когда в дверь настойчиво постучали.
– Войдите, – не оборачиваясь, разрешил генерал-майор, и в кабинет, кланяясь, бесшумно проскользнул Ману.
– Господин генерал, советский самолет сбит, но… Похоже нас переиграли. Диверсантам удалось уйти.
Накаяма резко обернулся, уронив пепел на роскошный ковер, и пронзил Ману гневным взглядом.
– Болваны! Теперь нужно беречь вакцину, как зеницу ока! Усилить охрану периметра!
– Слушаюсь, господин генерал!
Ману поклонился еще ниже обычного и торопливо вышел из кабинета. Накаяма отвернулся к окну и, раздувая от гнева ноздри, прошептал: