Северное сияние на улице Южной

Вера знала, что этот человек больше не вернется. Только что она отправила его на верную погибель и даже не предупредила об этом.

Вера металась по площадке, не зная, как ей спасти Богатырей. Да, она не любила Богатырей так же, как и кошек, но зла-то, зла им не желала. Вера знала: выйти – значит погибнуть вместе с ними. Остаться – значит бросить их. А дед говорит, что бросать в беде даже не друга – трусость. Вера не была трусихой. Хотя… Ладно, быть трусихой она точной не хотела.

Богатырей Вера знала вот уже восемь лет. Знакомилась она с ними по очереди: когда Вера появилась на пятом этаже пятиэтажного дома на улице Южной, старший Добрыня и средний Илья уже жили в квартире ниже и устраивали Цветочнице «кордебалеты» – так дед называл ежеутреннее собирание Богатырей в школу и в детский сад. Алёша появился три года назад. Его уставшая Цветочница принесла в синем одеяльце в подъезд, приоткрыла уголок, быстро показала деду мордочку того, кого принесла, и быстро-быстро унесла в дом. Вера даже не успела разглядеть, какую зверюшку им там подсунули. Но потом она эту зверюшку расслышала. Ведь жил Алёша как раз под комнатой Веры и так громко там жил, что Вере порой приходилось уходить спать в комнату мамы.

Цветочница справлялась с Богатырями плохо. Иногда казалось, что она и вовсе не хочет с ними справляться. «Ну, что с того, что шумные, это же дети», – говорила она. Мама Веры так не считала. Мама Веры всегда и во всем требовала тишины. Вот чем Цветочницы отличаются от мам. Но, наверное, когда заводишь Трех Богатырей, действительно не знаешь, что с ними делать. Дед говорил, что Богатыри у Цветочницы появляются каждую пятилетку, как пятилетние планы развития народного хозяйства. Так и говорил: Богатыри – промысел народного хозяйства. А Вера знала, что никой они не промысел, а настоящие древние люди.

Дверь квартиры Юмориста со скрипом раскрылась, и из нее медленно поплыли две Снегурочки. По их ярким, нарядным, коротким костюмам Вера поняла, что эти точно играют Снегурочек. Именно играют, помните? Ведь Вера не верила в Деда Мороза и уж тем более в Снегурочку.

– Слушай, выручай! – налетела на Юмориста Вера.

– Вера, что ты все ходишь и ходишь, займись уже чем-нибудь! Полежи там на диване, посмотри телевизор.

– Там такое! Там тако-о-ое, – тянула Вера Юмориста за руку.

Конечно, Вера понимала, что если медведь уже прожевал Трех Богатырей, то один небольшой Юморист не поместится в него, но сомневалась. Вера просто не знала, насколько голодным медведь был прямо сейчас. А вдруг…

– Верусь, камон, ну не до тебя.

Юморист застегнул куртку и подвернул джинсы так, что показал голые щиколотки. «Фу, – подумала Вера, – он же замерзнет». Но вслух не сказала. Юморист обмотался волосатым шарфом по самые глаза и вместе со Снегурочками выплыл на улицу.

– Хана.

Вера точно знала, что Юмористу хана. Подъездная дверь захлопнулась перед носом Веры. Она ждала, когда раздастся визг Юмориста. Но, как ни странно, визга не произошло. Не было и рычания медведя. Была только тишина.

– Странно, – сказала сама себе Вера.

Она замерла, прислушиваясь к звукам за дверью.

– А варежки где твои? – прервал тишину голос над головой.

Сначала Вера дернулась, прилипнув к железной двери курткой с куклами с синими волосами, а потом наконец выдохнула.

– Фух.

Это была Цветочница. А Цветочницу Вера совсем не боялась.

– Куда я дела ключи? – послышался старушечий голос с верхнего этажа. Это Жменька опять искала свои ключи.

Цветочница, не торопясь, как в замедленной съемке маминых любимых телепередач, дотянулась до кнопки и открыла подъездную дверь. Вера зажмурила глаза в ожидании, что прямо сейчас на них с Цветочницей нападет медведь.

Но ничего не произошло.

Вера открыла глаза и… не увидела медведя. Ни одного медведя. Зато целых Три Богатыря продолжали биться за снег.

– Ты чего, Вер?

Цветочница взяла Веру за руку, пытаясь согреть ее ладошки.

– Нападай! – услышала Вера привычное богатырское.

– Я вам сейчас нападу! Так нападу, что потом будете убегать от меня! – крикнула в ответ Богатырям Цветочница.

– Ну, ма-а-а-ам, – протянулось длинное обидное печенежское.

– Пойдем со мной, а то они тебя забросают снегом. А если забросают снегом, то ты не сможешь отбиваться. Где твои варежки?

– Забыла.

Вера знала, что если она вернется домой, то никогда не узнает, куда делся медведь. А если пойдет с Цветочницей, то есть шанс медведя встретить. Да, скорее всего, им с Цветочницей придет хана, но по крайней мере она узнает, где находится берлога медведя, и сможет всех предупредить об опасности. Если успеет, конечно. Бегала Вера быстро, но у нее никогда не было возможности попробовать обогнать медведя, ведь медведя она видела на картинках в энциклопедии и в зоопарке давным-давно. Так давно, что она уже и не вспомнит, как он выглядит.

– Я вам – ух! – пригрозила Цветочница Богатырям. – Быстренько домой!

Вера шла ровно по следам Цветочницы. Прямо нога в ногу, чтобы запутать медведя. Он подумает, что Цветочница пошла в цветочный магазин одна, и нападет на нее, но не тут-то ему будет. И возможно, вдвоем с Цветочницей им получится прогнать медведя из двора на улице Южной. Ну или им наступит хана. Исхода было два. Но когда два исхода и два человека – это уже план и уже самая настоящая команда. Так дед говорит.

– Пытаюсь из них цветочков вырастить, а растут… – бурчала себе под нос Цветочница. А Вера все шла по ее следам. – А получаются… А получаются, – не могла она подобрать слов.

– Печенеги? – предложила Вера, выбрав подходящее слово из своего словарного запаса.

Цветочница остановилась. Обернулась. Ее кудряшки прыгнули из-под шапки на плечи. Она внимательно посмотрела на Веру грустными-грустными глазами и грустно-грустно повторила:

– Печенеги.

Вера умела подбирать подходящие слова, записывая стихотворные загадки в свой Likee. Самые зарифмованные загадки в мире. Еще вчера утром ей казалось, что это ее талант, с которым она сможет поехать на самую лучшую телепередачу в мире, но уже вчера вечером Вера поняла, что талант есть не у всех. Так сказал дед, а деду Вера верила. А это значит, что подбирать слова был вовсе не Верин талант. Или этого таланта не существовало вовсе.

Вера нащупала в куртке телефон. Открыла Likee. Еще никто не отгадал, что за город она загадала. Конечно, она не могла возлагать надежд на случайных подписчиков. Вряд ли им удастся отгадать, что город на Дунае – это Будапешт. Не все же разбираются в столицах мира как она. За незнание людей не судят, говорит дед. Вера с ним не согласна, но пока не спорит. Кто-то из лайкеров выложил видео с котом. Вера посмотрела, как кот пытается слезть с дерева. Скривилась. Закрыла Likee.

Да, котов Вера не любила больше, чем Богатырей. Точно-точно.

5

ЦВЕТОЧНИЦА

Цветочница стала цветочницей так давно, что сама уже не помнила, когда ей стала. Дед говорит, что ребенок должен сам решать, кем он хочет стать, а не так. Как так, он не говорил, но всегда ко Дню знаний покупал для мамы и Веры букеты в цветочном у Цветочницы. Букеты были плохими, говорила мама, а потом добавляла: неживые они, холодные. Как можно сделать цветы холодными, Вера не знала. Точнее, пока они с дедом не успели дойти до раздела ботаники.

Вообще, с дедом Вера получала гораздо больше знаний, чем в школе, и даже один раз предложила маме перевести ее на домашнее обучение с дедом. Но мама ответила: «А аттестат тебе тоже дед нарисует?» Вопрос был исчерпан, подытожил дед.

Цветочница шла впереди, Вера продолжала ступать на ее следы, но оборачивалась, проверяя, не идет ли кто-то по ее следам следом. Но никого не было – ни медведей, ни людей.

– Тут три шага, а из-за снега приходится целую вечность идти, – продолжала бурчать себе под нос Цветочница.

Вера знала, что шагов вовсе не три, а 117. Это если считать дедовыми шагами, а если шагами Веры, то получается все 234 шага. Но Цветочница всегда любила бурчать себе под нос, за это мама Веры прозвала ее Кактусом. Но прозвища, которые давала мама, никогда не приклеивались к людям, не то что дедовы. Дедовыми прозвищами называли всех во всем доме на улице Южной.

На самом деле Вера знала, что Цветочница никакая не Кактус, да и не цветок она вовсе, а больше что-то съестное, зефирка, например. Цветочница была красивой – в этом не сомневался никто. Мама говорит, что не за красоту любят, а дед говорит, что красота спасет мир. Кого слушать, Вера пока не решила, но Цветочница ей нравилась. Она была красивая, но грустная. А грустная она была оттого, что ее никто никогда не любил – так говорила мама, не Вера. И из этих маминых слов Веры вывела свою теорию: что если ты Цветочница, но тебя никто не любит, то и цветы будут неживыми, холодными. Ведь любовь – это тепло. Так однажды сказал Терминатор. Но куда ему до тепла, когда у него одна рука вообще тепла не чувствует?

– И как мы теперь…

Цветочница остановилась, мягко проскользив до порога цветочного магазина.