Первый ученик

– Когда я в прошлый раз ел за этим столом, вы жаловались на постояльца, что он уехал, – начал он издалека.

– И?

– Он уезжал один? Когда вернулся?

– Вернулся через день. Один. Но вернулся и ездил – разные вещи, он мог команду болельщиц по дороге подобрать, а мне не доложить, – она встала и пошла за чайником. – Чем тебя мой жилец заинтересовал?

– Тем, что вместе со своей красивой сестренкой смотался в Траворот и перерезал горло моему папаше.

Чайник с грохотом опустился на плиту.

– Перерезал горло?

– От уха до уха, – Макс улыбнулся.

– Вон оно как, – библиотекарь взяла кружки и поставила на стол, – Тебе, конечно, виднее, но…

– Что? – предчувствие острой иглой кольнуло живот.

– Куда ездил и чем занимался мальчишка – не знаю, но Настенька, – слушать из чужих уст уменьшительно ласкательное имя девушки оказалось болезненно, – была в лагере. Тем вечером она помогала мне книги расставлять.

– Уверены?

– Не веришь? Спроси у Вишневской, – кипяток разлился по кружкам, согревая фарфор. Макс выдохнул, лед, который, казалось, поселился в груди навечно, стал таять. Каждый вдох давался легче предыдущего. Все-таки она не убийца. Не Лиса перерезала горло старому алкоголику. Хотя, видят боги, тот заслужил порез на горле. И не один раз. Макс сам не мог бы объяснить, почему это так важно для него, но чувство облегчения было слишком большим, чтобы проигнорировать.

Беззвучную рекламу сменило черно-бело изображение. Вполне узнаваемое, кстати. Собственное лицо на листовках «их разыскивает корпус правопорядка» даже не особо удивляло. Теперь у них с Калесом есть что-то общее.

– Каждый час крутят, – известила библиотекарша. – Вооружен и очень опасен.

Картинка сменилась, и диктор в костюме о чем-то сурово информировал зрителей.

– В чем обвиняют?

– Убийство студента-историка, покушение на гвардейцев его Императорского величества, кража ценностей Императорского дома, изнасилование, – Макс поднял брови. – С последним у них что-то не срастается. В бункере нашлись те, кто с радостью поведал, как Лисицына у тебя на коленях вертелась и по ночам в комнату юркала, да и сама девчонка не спешит писать заявление в трех экземплярах.

– Богато. А вы не боитесь, что я и вас… – он поднял кружку.

– Изнасилуешь?

Горячий чай выплеснулся на чужие джинсы.

– Убью, – Грош поставил чай обратно.

– Убивец из тебя так себе, – фыркнула бабка. – У тебя и оружия то нет.

– Спрятал. Автомат привлекал лишнее внимание.

– Тебе нужна помощь? – старушка стала убирать со стола.

– Нет, – Макс встал.

– Самоуверенный мальчишка. Нефедов хоть и в опале, но не безродный, вроде нас с тобой.

– Нет.

– Тогда поговори с Вишневской, она не из тяжеловесов, но может хотя бы попытается.

– Не надо, Марья Курусовна.

– Могу попробовать выцепить Лисицына старшего, он должен завтра приехать, деток отмазывать, – не сдавалась старушка.

– Ха-ха, – скривился парень.

– Максим! – она повысила голос.

– На самом деле хотите помочь? – бабка отвесила ему подзатыльник, что он расценил как согласие. – Мне нужен Самарский.

– Ты помнишь, кого обвиняют в изнасиловании его девушки?

– Помню. Он должен любым способом оказаться завтра на дежурстве в бункере. Я сам его найду. Сможете передать?

– Смогу, – отрезала библиотекарша, провожая его до порога. – Ради Императора, Максим, не дай себя убить!

В темноте дом художника, сложенный из красного кирпича, отливал чернотой. Парень обошел здание по кругу. Окно, через которое он выбрался, так и не удосужились заменить. Спуститься в подвал оказалось намного легче, чем выбраться. Было темно, но после мрака подземных шахт Макса такие мелочи не смущали. Он не стал бродить по комнатам и жалеть загубленную жизнь. Он расстелил одеяло на более или менее чистом участке пола, лег и закрыл глаза. Скоро все закончится.

Урок девятнадцатый – Химия

Тема: «Катализаторы»

Пальцы дрожали от напряжения, выступавший на коже пот моментально высыхал на утреннем ветру. Макс уцепился за деревянную балку, закинул на нее ноги и, прижавшись к шершавой поверхности, позволил себе несколько минут передышки. Доски над головой чуть скрипнули. Грош не пошевелился.

Проникнуть в лагерь оказалось не так просто. Ежедневному раздолбайству и привычно пустому КПП должны были положить конец, но почему-то все оставалось так же, как и в любой другой день. Только он был готов спорить на всю пси-силу, что за входом очень внимательно наблюдают. Через оптический прицел.

На второй вариант – просто перелезть через забор – парень тоже наложил вето. Неприятное предчувствие холодило затылок, стоило лишь приблизиться к стене. Будь он на месте Цаплина, то разместил бы по периметру бойцов или датчики движения, а лучше – и то, и другое.

Других способов попасть в лагерь, исключая десантирование с воздуха, не существовало. Так думали все, кроме Игрока и того мелкого прыщавого парня, с которым Леха поспорил в их первое лето на Инатаре. Тот просто не знал, с кем связывается. Игроков на спор взобрался по каменному склону на смотровую площадку за два часа и тридцать семь минут без всякого снаряжения. Прыщавый пытался протестовать, мотивируя отказ платить тем, что рожденный в горах Леха должен был научиться лазать раньше, чем ходить. На что Макс, до этого безучастно наблюдавший за спором, предложил в следующий раз полюбоваться, как спорщик взбирается на небоскреб. Это-то он должен уметь лучше остальных, раз живет в городе. Заодно и вернет потерянное.

Прыщавый отдал деньги без вопросов и об отыгрыше не заикался. С этого и началась странная дружба первого вредителя и первого клоуна курса. Леха показал ему тропу. Именно так он называл уступы на скале, по которым вполне можно было пройти, если дружить с чувством равновесия. Если не смотреть вниз, если не думать о том, чем обернутся неправильно распределенный вес и соскользнувшая стопа.

Единственное, о чем думал Грош, поднимаясь, было то, насколько неудобен автомат, постоянно ударяющийся о камень. Сидя на опорной балке под скрипящим настилом смотровой площадки, Макс думал, что друг тогда сильно продешевил. Мышцы ныли, ветер бил со всех сторон. Он едва чувствовал пальцы ног и рук.

Скрип над головой затих, Макс выждал пять минут, вытянулся и заглянул за край. Площадка была пуста, она не пользовалась популярностью у студентов, так как располагалась рядом с прачечной, запахи которой не способствовали романтизму и возвышенному лицезрению прекрасного. Парень взялся за столбики перил, подтянулся и влез на согретые солнцем доски.

В обычный день, чтобы добраться с этого края лагеря до входа в бункер, Максу потребовалось бы минут десять-пятнадцать от силы. Сегодня дорога заняла все сорок, большую часть которых ему пришлось отсиживаться в кустах, за лавочками, а один раз даже юркнуть в корпус, чтобы избежать встречи со студентами. Местный дресс-код делал его слишком заметным.

И все-таки один раз Грош прокололся. Завернул за угол и встретился взглядом с зелеными глазами стоящей метрах в пяти выше старосты. Она вздрогнула, и огненно-рыжий хвост взметнулся и упал на плечо. Макс тут же юркнул за ближайшее знание, оббежал по периметру и выглянул с другой стороны. Девушки на месте уже не было. Справа приближалась шумная компания второкурсников, и ему снова пришлось ждать. Снова бежать и опять прятаться.

Он устроился за каменной насыпью напротив бункера и несколько минут сверлил железную дверь взглядом. Та осталась равнодушной. Когда Грош прокручивал план в голове, все казалось несколько проще. Он подходит, нажимает кнопку вызова, Самарский открывает. Дальше возможны варианты, но до этого момента все шло гладко. Теперь его одолевали сомнения. А Артем ли там? А откроет? Или вызовет патруль?