Авантюрия: на изломе граней

– Почему?

– Вас сразу съедят.

– Сразу?

– Ну не сразу, конечно. Если будете вблизи старого дворца, приведут в тронный зал, нарядят в одежду для коронации и корону натянут. Посадят на трон, будто вы вожак человеков. И съедят.

– Откуда это известно?

– Лан Грей очень подробно описывает привычки рептилий. И охотники знают эти странности ящеров. Без этого их не поймать.

– Не поймать без чего?

– Приманка нужна. Наживка.

– Наживка?

– Смешной вы какой-то. Повторяете за мной каждое слово.

– Я долго болел и принимаю таблетки до сих пор. Голова неважно работает.

– Ясно. Страдалец.

– Так какая нужна приманка? Мне интересно.

– Любая.

– А потом что будет?

– Ну как что, съедят. Наиграются и съедят.

– И кто на такое вообще может пойти и для чего?

– Для чего, понятно. Из-за денег. Бывает, болеет человек и хочет детям после себя что-то оставить. Долги бывают большие у людей…

– Это бесчеловечно.

– Я смотрю, у вас шрамы по всему телу.

– Да, после аварии.

– Такие шрамы остаются как раз после укусов рептилий.

– Такие?

– Со звёздочками, как у вас. От звездчатых клыков рептилий. Лан Грей нарисовал их. Я помню их с тех пор, как прочитал его первую книгу. Интересно он пишет о них. Сидит это чудовище с большим животом, рот открыт, кожа слезла чулком и валяется где-то рядом, а он ее в рот и давай обсасывать и есть. Сидит так и не встанет, пока всю не съест.

– А вы не знаете, что с ним стало?

– С Лан Греем? Он заразился. Не сразу. Вернулся на родину. Писал свои книги. Но потом вдруг исчез. Искали, но никто так и не нашел его. Говорили, он сам стал зеркальным, но это только слухи.

– Зеркальным?

– Да, это же вроде вирус какой-то от рептилий.

Странное чувство осталось у меня после разговора с барменом. Многое из его рассказа было мне как будто хорошо знакомо. Видимо, я раньше читал об этом. Больше всего удивляла моя прежняя одержимость рептилиями. Я пытался вспомнить, чем именно я восхищался и что хотел получить от поездки на Хангым? Дикое и страшное место, переполненное странными жестокими существами. Автор «Живых зеркал» сейчас казался полным безумцем или даже злодеем. Вероятно, его использовали охотники, и он пострадал и заразился от рептилий. Но зачем он написал эту сказку про живые зеркала? Рептилии там чуткие и добрые существа, владеющие тайными знаниями. Человек, встретившись с ними, становится счастливым, переполненным мудростью и знаниями о мире.

Зачем Лан Грей обманул меня? Он стал зеркальным и покинул мир людей, что же с ним стало потом? Уединился и продолжил писать книги? Куда же он исчез? Куда вообще может отправиться человек с зеркальной кожей? Я много думал об этом.

В то время на Алхибе праздновали свадьбу принца Риа и принцессы Юдид. Я питался на улицах, пил, гулял, танцевал ночи напролёт. Так продолжалось довольно долго. Когда бесплатная еда закончилась, я подолгу не выходил из комнаты. Даже по вечерам. Мне хватало трансляций из Гусиного края и развлекательных путешествий на дикие безлюдные планеты. С одной стороны, меня удивляла всепоглощающая лень, но с другой – я думал, что, когда вернусь к себе, придется выходить на производство и пахать без выходных и праздников. Поэтому я отдыхал впрок, ни о чем не думая и не беспокоясь. В моей жизни вдруг появилось место для себя самого. Этот новый чувак мне даже нравился. Он ничего не хотел, никуда не торопился и ни к чему не стремился, будто все его мечты сбылись, осуществились все планы и закончились все проекты. Я перестал мыться и не менял белье. Мне нравилось, что больше не было снов – ни про Гусиный край, ни про рептилий. Иногда я заказывал еду в номер, но иногда ничего не ел несколько дней. Меня радовало, что я легко обхожусь без пищи. Шли дожди. В углу комнаты разрослась синяя плесень. Наверное, от этого кожа стала сухой и потрескалась. На руках появились морщины. Хозяин предложил залить сине-зелёный угол хлоркой, но я отказался, беспокоясь о химическом отравлении. Через несколько дней трещины и углубления на коже стали глубже. Я не приглядывался, но казалось, что морщины и трещины сформировали замысловатый рисунок. Точнее, не рисунок, а орнамент. Чего только не бывает на этих странных отдаленных планетах. Когда же выглянуло солнце, и в комнате стало светлее, кожа заблестела, будто засветилась изнутри. И я снова подумал, что чего только не произошло со мной за последнее время! Я вышел в город рано утром, когда на улицах не было никого. Свежие силы переполняли меня. Хотелось бежать и кричать во все горло: «Я есть! Я здесь!» И я побежал навстречу солнцу. Я бежал, пока ноги несли меня вперед и пока дыхалка не остановила меня.

В конце концов, задыхаясь, я наклонился к земле. Не ярко, но отчётливо я увидел, как светится облако, отражаясь не от обуви, а от моих безволосых голеней. Я поднял глаза к небу, чтобы удостовериться, что облако надо мной похоже на ящерицу. Да! Это было оно! Большое круглое облако с маленькими ручками и большой головой. Точно такое же, что отражалось на поверхности моей кожи.

Грехопадение.

Ольга Забродина

Солнце погасло. Горизонт на миг полыхнул красным золотом и через секунду погрузился в вечный покой. Васиштха сидит перед входом в царские конюшни. Пытается молиться. Но с запада надвигается ночь и поглощает мысли вместе с красками дня. Пустота. Ни крика птицы, ни шороха зверя. Только монотонное пение цикад дребезжит во влажном воздухе.

– О боги, боги, ? вздыхает Васиштха. ? Тьма в душе гуще, чем в поле! Он всматривается в очертания деревьев вдали ? черные бесформенные тени неподвижны. Ветви-когти раскинуты в стороны, скребут небеса. ? У поля есть звезды и луна. А у души ничего не осталось. Ни искорки.

Васиштха оглядывается на конюшню. Золотой свет сочится из дверей. Растекается по лицу великого брахмана и оттеняет муку в глазах.

– Пора, ? Васиштха встает.

На миг замирает, прижимает руку к груди. И ловит дыхание, которое всё чаще оставляет его. Берет посох и входит в конюшню. Лошади стоят в стойлах. Одни хрустят сеном, другие дремлют и трясут гривой в такт дыханию. Васиштха не смотрит на них. Его взгляд, измученный и робкий, цепляется за дальнее стойло, откуда на него через позолоченные решетки смотрят два янтарных глаза.

Агни приветствует его. Тихое ржание отражается от стен. Проваливается в душу. И на миг озаряет в ней мрак. Великий брахман открывает дверь в стойло. Откладывает посох. Тянет руку. Рыжий жеребец склоняет голову, утыкается носом в раскрытую ладонь и затихает.

– Агни-Агни, Семипламенный. Я здесь, я пришел, ? Васиштха ловит сбитое дыхание, оглаживает шею коня. Улыбается.

Конь треплет губами накидку на плечах брахмана, переступает ногами и тихо ржет.

– Я пришел собрать тебя, Солнцеликий, ? Васиштха берет с полки гребень, проводит пальцами по спутанной гриве и заглядывает жеребцу в глаза. Он ищет в них ответ на вопрос, который не решается задать.

– Двадцать четыре года, Агни, ? он расчесывает гриву. ? И завтра уже Солнцестояние. Твой день, Агни. Конь прислушивается. ? И мой тоже. День нашей славы, Солнцеликий.

Васиштха замолкает. И вдруг отбрасывает гребень, прижимается к коню, обнимает его за шею. И шепчет: «Я молил богов, Агни. Я приносил жертвы. Я просил». Он переводит дыхание. «Я умолял, чтобы этот день никогда не настал. Чтобы воздух для меня закончился раньше. О, Агни! Боги глухи. Они всегда глухи и непреклонны». Васиштха вздрагивает и замолкает. Отходит от жеребца, озирается. Они одни. Никто не слышит этой греховной речи. Только стены да дремлющие лошади. «Агни, а ты всё также хорош и статен. Время скитаний не обескровило тебя. О, боги, зачем же ты вернулся? Зачем пришел на мой зов?» Великий брахман закрывает лицо руками. «Зачем ты выбрал меня? О, Агни, лучше бы нам никогда не встречаться!»

2

Хриплый вздох. Васиштха открывает глаза. Ловит ртом воздух. Серый полумрак плывет по келье, а за дверью, в отдалении, выбивает неровный ритм посох учителя. Васиштха прислушивается. Ждет. Стук нарастает, приближается, и вот дверь в келью скрипит петлями. Старый брахман стоит на пороге. Он озабочен. Васиштха смотрит на него из-под полуприкрытых век. Морщина на переносице, жесткий взгляд под густой тяжестью бровей. Минуту старик разглядывает мальчика, а потом кивает себе и стучит посохом по полу.

– Васиштха, просыпайся. Вставай, дитя! Голос дребезжит. Сжимает душу.

Мальчик вскакивает. Босые ноги сопротивляются холоду пола. Старик бросает ему рубаху и пояс.

– Только что выпустили Агни. Пойдем посмотрим, кого выберет Семипламенный.