Дама с букетом гвоздик

Спасения не было. Кэтрин встала и вместе с Мэдденом вышла на танцевальную площадку. Он обнял ее левой рукой за талию и повел в танце. Он держал ее легко и, хотя у него явно не было большого опыта, не сбивался с музыкального ритма.

– Почему вы не хотели танцевать со мной? – спросил он наконец.

Его тихий голос прозвучал очень естественно.

Теперь, когда все пути отступления были отрезаны и она находилась в его руках, странная вибрация этого голоса волнами отдалась у нее в ушах. Она прикусила губу, призывая на помощь все свое мужество, и выдавила бледную улыбку.

– Я слишком стара для такого рода занятий.

– Что за чепуха! – заявил он со своей спокойной улыбкой. – Я бы сказал, что вы слишком молоды.

– Ну, скажем так, мысли заняты другими вещами. Завтрашним прибытием, моими делами и планами на будущее.

На несколько мгновений повисло молчание. Музыка продолжалась в медленном, настойчивом ритме. Кэтрин почувствовала его взгляд на своем лице.

– А мои планы, похоже, вас не очень-то интересуют, – сказал он наконец.

– Интересуют, конечно. – Она постаралась придать своему тону нужный в данный момент оттенок некоторой формальности. – Вы задержитесь в Нью-Йорке?

– Да, я рассчитывал провести там несколько дней с вами и Нэнси, показать вам кое-что из окрестностей. Потом я надеялся, что вы обе съездите в Вермонт повидаться с моей матерью и некоторыми из наших родственников. Там, в Грейсвилле.

Лицо Кэтрин стало озабоченным.

– Не знаю, получится ли у меня.

– Вашу матушку я навещал, – живо напомнил он ей со странной улыбкой.

Они снова помолчали. Она остро ощущала щекотливость своего положения.

– Ну что ж, – сказала она неловко. – Я постараюсь приехать.

– Вот и славно, – быстро ответил он. – Мне бы хотелось, чтобы вы увидели наш сельский Вермонт. Как мне там нравилось, когда я еще ребенком ездил туда на каникулы! Честно сказать, мне и сейчас там нравится!

Он снова сделал паузу, затем, не меняя тона, тихо продолжил:

– Кстати, Кэтрин, что произошло между нами? Раньше все было так здорово, а теперь что-то не очень. Вы от меня отгораживаетесь. Другие этого не чувствуют, но я чувствую. Я же вот что хочу сказать – вы удивительная, Кэтрин. Я очень ценю нашу дружбу, не только потому, что женюсь на Нэнси, но и ради себя самого. Разве нельзя снова наладить наши отношения?

Несмотря на все ее мужество, Кэтрин охватила паника. Ради Нэнси она намеревалась любой ценой держаться подальше от Мэддена. Но теперь вдруг осознала, что перемена в ее поведении слишком очевидна и неразумна. Она была в замешательстве, не понимая, какую линию поведения выбрать.

– Вы глубоко ошибаетесь, – с запинкой ответила она. – Смею сказать, что в последнее время я была довольно нервной, но это потому, что неважно себя чувствовала. У меня и в мыслях не было прекращать нашу дружбу.

– Вы хотите сказать, что ничего не заметили?

Она покачала головой.

– Понятно, – произнес он и замолчал. Затем чуть ли не с удивленной улыбкой добавил: – Что ж, в таком случае ничего и делать не надо.

Музыка смолкла, и они вернулись к своему столику. Кто-то снова наполнил бокал Кэтрин. Она быстро выпила. Колющие пузырьки шампанского вернули ей силы. Когда она подняла глаза, Мэдден опять танцевал с Нэнси, а к ней подошел доктор и заявил, что теперь его очередь. После этого она танцевала с мистером Пимом, который никогда не упускал случая уделить ей внимание, и еще раз с капитаном. Затем, когда из-за некоторых столов люди стали уходить, она извинилась и тоже пошла в свою каюту.

Читать она не могла, и такой же нереальной представлялась возможность уснуть. Она лежала, борясь с торопливой чередой мыслей, которые безжалостно атаковали ее, заставляя судорожно ворочаться с боку на бок. Однако ближе к утру она погрузилась в глубокий сон; и когда стюардесса разбудила ее, «Пиндарик» тихо двигался по гавани, а на горизонте за портовыми строениями медленно проплывала панорама Нью-Йорка. Этот вид, сулящий скорое завершение путешествия, высадку на твердую землю и надежду положить конец испытаниям, вернул Кэтрин толику уверенности в себе. Она быстро оделась и вышла на палубу. Самое главное – она была полна решимости ничем себя не выдавать, ничего не уступать и довести до конца то, ради чего она сюда приехала.

Кэтрин нашла Мэддена и Нэнси на верхней палубе, в передней ее части. Оба были поглощены созерцанием встающих перед ними изысканно-четких очертаний города, который, казалось, поднимался и поднимался, заполняя небеса уступами ярусов, как современный Акрополь. Собственное спокойствие придало Кэтрин новые силы и самообладание.

– Красиво, не правда ли? – заметила она, кивнув Мэддену. – Я рада, что вы показали Нэнси все это.

– Да, довольно приятный город, – сказала Нэнси. На ее маленьком личике застыло выражение необычной сосредоточенности. – Волнующий момент – впервые оказаться в Америке.

– Как Колумб, – машинально отметила Кэтрин.

– Точно, – согласилась Нэнси, слегка прищурившись. – Только на сей раз это Америка будет меня открывать.

Тут подошел мистер Пим, обходительный и более всеведущий, чем когда-либо. Обратившись к Кэтрин, он пробормотал так, чтобы больше никто не слышал:

– Репортеры на борту, мисс Лоример. Я подумал, что вы могли бы уделить им минутку, как обычно.

Кэтрин поняла дружеский намек главного администратора, его желание придать ее прибытию с «Гольбейном» коммерческую важность. Никто лучше тихого мистера Пима не разбирался в продаже новостей. Обернувшись, она увидела, как к ней приближается группа репортеров. В основном это были молодые люди, утонченные и деловые, в пальто с поднятыми воротниками и в надвинутых на лоб шляпах.

– Доброе утро, мисс Лоример, – заметил первый, дотрагиваясь до полей шляпы.

Кэтрин узнала в нем Келли из ведущей вечерней газеты.

– Рад видеть вас снова, – сказал он. – Что новенького? Слышал, у вас есть для нас отличная история о маленькой антикварной вещице, которую вы привезли.

Кэтрин кивнула, готовая как можно лучше разрекламировать свою миниатюру. Но в тот же момент она заметила, что Нэнси смотрит на эту группу с нетерпимой ревностью. Внезапный прилив чувств смыл все ее мысли о себе. Повинуясь какому-то импульсу, она сказала:

– Я привезла кое-что поинтереснее, чем антиквариат. Та портретная миниатюра не так уж важна. Во всяком случае, она может подождать. Но я хотела бы познакомить вас с моей племянницей Нэнси Шервуд. Она приехала, чтобы сыграть в новой постановке Бертрама. Если вам нужен предварительный материал и фотографии, сейчас у вас есть шанс получить все это, потому что – запомните мои слова – Нэнси станет звездой спектакля.

Мгновенно девять пар глаз переключились с Кэтрин на Нэнси, и соответственно отвесили ей поклон девять полей шляп. Последовала пауза.

– Что ж, мисс Лоример, – убежденно сказал мистер Келли. – Предчувствие мне говорит, что вы правы. Ну как, ребята?

Пока Кэтрин стояла в сторонке, засверкали вспышки камер, и на Нэнси посыпались вопросы. Она восприняла это испытание как должно – ослепительно улыбалась и была очаровательной и дерзкой.

– Спасибо, Кэтрин, – выдохнула она, когда все закончилось, – я лишь мечтала так начать.

Подошел Мэдден, до того наблюдавший за тем, что происходило внизу, на причале. Впервые в это утро он обратился к Кэтрин:

– Нэнси обещала быть со мной на обеде в «Уолдорфе». – А вы… разве вас с нами не будет?

Кэтрин изобразила сожаление.

– Дела, – сказала она со слабой безличной улыбкой. – Никуда от них не деться.

– Но вы не забудете про Вермонт?

– Нет, – заставила она себя сказать, – не забуду.

Они вместе покинули палубу, и вскоре Кэтрин, попрощавшись со всеми своими друзьями на борту, быстро прошла таможню. Здесь, случайно или намеренно, она потеряла из виду Мэддена и Нэнси, поэтому на Уэст-стрит поймала такси и одна поехала в свой отель.