Испанский садовник. Древо Иуды

– Конечно нет. – Консул горько усмехнулся. – А кстати… Где ты был?

– У Хосе.

– Ты провел ночь в его доме?

– Да, папа.

Консул разломил булочку.

– Ты же дал мне слово с ним не разговаривать.

– Я и не разговаривал сначала. Потом совсем немного… – Глаза мальчика наполнились влагой. – Но в конце концов мне пришлось разговаривать. Мне было так одиноко… и так страшно.

– В самом деле? Кто же тебя испугал, смею я спросить?

Из-под длинных ресниц Николас украдкой бросил взгляд на дверь буфетной и очень тихо ответил:

– Гарсиа, папа.

– Что?! – вскинулся консул. – Как ты смеешь мне лгать?!

– Я не вру, папа. Он напугал меня, только Магдалина просила ничего тебе не говорить. Поэтому я пошел к Хосе. Поверь мне, папа, пожалуйста!

– Я не верю тебе, – сурово ответил Брэнд. – Ты намеренно выдумал этот вздор с единственной целью меня обмануть.

– Нет, папа, нет! Умоляю тебя мне поверить. – Слезы брызнули из глаз Николаса и покатились по щекам и носу. – Я тебе все расскажу… Гарсиа был ужасен! У него был нож. Он отсек голову моей рыбке. Весь стол был в крови. Я подумал, что он и меня хочет убить. Как же ты не видишь, папа? Он не тот, кем притворяется! Он смеется над нами все время. Он плохой и злой человек, совсем не такой, как ты и Хосе.

– Как ты смеешь объединять меня с этим?! – крикнул консул, кровь ударила ему в голову.

Николас отшатнулся, увидев мертвенно побледневшего отца, и зашелся в рыданиях.

– Ты спятил? – хрипло сказал консул. – Что за чушь ты несешь – ножи, кровь, отрезанные головы. Кто-то подучил тебя оклеветать Гарсиа! Я этого не допущу! Гарсиа безупречен, он исключительно надежный человек, не то что этот твой неотесанный хам.

– Нет, нет, папа, – плакал мальчик. – Хосе хороший.

От ярости консул стиснул зубы. Ему пришлось вцепиться в подлокотники кресла, чтобы удержать себя в руках, вцепиться отчаянно, как в единственное надежное место, как в холодный трон инквизитора.

– Значит, твой друг хороший… – Ему не хватало воздуха. – Он тебе нравится?

– Да, папа.

– Может, ты его даже любишь?

Мальчик кивнул сквозь слезы:

– Разве не должны мы любить всех?

Консул дернулся, как от укуса гадюки.

– Не увиливай! Отвечай: куда он повел тебя вчера вечером?

– К себе домой.

– Где это?

– На Калье Корриенте.

– Ясно. Худшие трущобы в Сан-Хорхе.

– Не совсем, папа. – Николас всхлипнул. – Там очень чисто. И чудесный вид на горы, бабочки и колибри на стенах. Хосе их собирает… вставляет в рамки, которые делает сам. Мы ели олья подрида, я такой вкусноты никогда не ел! Ее сварила Пакита… Мария не могла, потому что она тяжело работает в прачечной… А старый Педро ничего не делает, только вяжет… – Он запнулся и умолк, увидев выражение лица консула.

Николас не понимал, что своей наивной попыткой все объяснить, умилостивить он только сильнее раздул огонь, бушующий в груди отца. Мальчик заплакал пуще прежнего.

– Твой отец был счастлив узнать, как тесно его сын сблизился с этим сбродом. Продолжай. Что еще там было?

Грудь ребенка вздымалась от рыданий.

– Мы играли в эсталлидо, папа… Это карточная игра…

– Кто играл?

– Мы все.

– Кого ты подразумеваешь под «мы все»?

– Хосе и Педро… и я… с Пакитой, Хуаной, Луисой, Еленой и Бьянкой. Ой, извини, папа, я забыл. Мария не играла. Она стелила чистые простыни на кровать.

Прямая фигура в кресле выпрямилась еще сильнее.

– На чью кровать?

– Нашу с Хосе.

Консул оторопел. В избытке чувств он подался вперед, будто подставляя себя под удар.

– Вы с ним… – Он задохнулся и не смог договорить.

Наступила тишина – такая звенящая и стерильная, что Николас даже плакать перестал. Его охватила дрожь. Размытая слезами фигура отца, казалось, росла в его глазах, лоб и щеки заливала желтизна.

– Что… Что я такого сделал, папа?

Консул встал, оттянул душивший его воротник и, покачнувшись, сделал несколько шагов. Ухватившись за каминную полку и не поворачивая головы, он сдавленно произнес:

– Оставь меня… Иди к себе в комнату. Увидимся позже.

Снова тишина – еще более звенящая и стерильная, чем раньше… После ухода сына Брэнд еще долго стоял, склонившись у пустого камина, раздираемый хаотическими мыслями. Наконец он глубоко, со свистом втянул воздух – решение было принято. Да… Это лучшее, это единственное решение. Как бы велики ни были возможности человека, бывают ситуации, когда ему не обойтись без помощи специалиста.

Тяжело, будто собираясь с силами, консул прошел через холл в гостиную, сел к секретеру в нише, вынул ручку и написал: