Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891

Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891
архимандрит Антонин Капустин

Р. Б. Бутова

В сборнике впервые представлены грани литературного наследия начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина; 1817–1894) – выдающегося ученого, византиниста и востоковеда, археолога, археографа и нумизмата. Особое место в его творчестве занимает цикл статей и корреспонденции, опубликованных в различных журналах в годы пребывания в Палестине под рубрикой «Из Иерусалима». При некоторых жанровых различиях работы, включенные в книгу, представляют собой живую летопись Святого Града. Это очерки о выдающихся лицах и событиях, аналитические размышления, некрологи и надгробные слова. Сборник включает биохронику о. Антонина и полную библиографию его трудов. Собранные вместе работы замечательного подвижника позволяют раскрыть масштаб и значение его личности, церковной и научной деятельности.

Архимандрит Антонин (Капустин)

Из Иерусалима

© Оформление, Издательство «Индрик», 2010

© Р.Б. Бутова, составление, комментарии, вступит, статья 2010

* * *

«Образ вечно-вещей Палестины»

Николаю Николаевичу Лисовому с неизменной любовью и благодарностью

Имя архимандрита Антонина (Капустина Андрея Ивановича; 1817–1894), выдающегося ученого, византиниста и востоковеда, археолога, археографа и нумизмата, входит в золотой фонд истории Русской Церкви, науки и культуры. Настоятель русских посольских церквей в Афинах и Константинополе, начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме – более сорока лет отдал он служению интересам Православия на Востоке.

В истории известны такие феноменальные случаи взаимодействия различных этнокультурных, хотя духовно близких традиций как великий русский иконописец Феофан Грек и великий русский духовный писатель Максим Грек. Уникальность явления заключается в том, что мы не знаем, стали бы они великими, продолжая работать на родине или в другом каком-либо месте. Их сделала великими Россия. Антонина великим сделал греческий православный Восток.

В известной степени Антонин был подготовлен к своему служению происхождением и воспитанием. Духовное сословие на Руси всегда отличалось «всеотзывчивостью»: связанные с землей и нередко с сохой, «поповские дети» выходили из средних и высших учебных заведений не только с хорошей богословской и церковно-практической подготовкой, но и с достаточным знанием истории, философии, античной и европейской культуры, языков. Пример Антонина показывает, что широта и способность вмещения чужих культур и влияний только и позволяет быть настоящим русским деятелем и подвижником.

В автобиографической записке для «Словаря русских писателей» о. Антонин говорил о себе так: «Родился я 12 августа 1817 года, в воскресный день утром. Родина моя: село Батурино, Пермской губернии, Шадринского уезда, в Зауралье; от чего считал и считаю себя сибиряком. Родитель мой, священник упомянутого села, тамошний уроженец тоже – сын священника Иоанн Леонтьевич Капустин, мать – Мария Григорьевна Варлакова, из села Мехойского, того же уезда – дочь священника»[1 - Антонин (Капустин), архимандрит. Автобиографическая записка // Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. СПб., 1889. Т. 1. С. 627.]. Андрей был вторым из 13 детей в семье. До конца дней о. Антонин с особым чувством вспоминал родительский «деревянный дом (на пригорке) с рябинным садиком и огородом при нем»[2 - Антонин (Капустин), архимандрит. Из Румелии. СПб., 1886. С. 205–206.].

Он прошел обычный путь духовного образования того времени. Вначале было Далматовское духовное училище (1825–1830). «Далматовская бурса, как и все ей подобные школы, – писал биограф Антонина архимандрит Киприан (Керн), – воспитывали характер, прививали смиренное послушание Церкви и иерархии, а главное – сообщали основательное знание не только чисто церковных предметов (устав, пение, славянский язык), но и общеобразовательных наук, а особливо древних языков. Поколения, прошедшие через такие бурсы и семинарии, обладали таким классическим образованием, которого никогда не могла дать светская школа»[3 - Киприан (Керн), архимандрит. Памяти архимандрита Антонина (Капустина). Париж, 1955. С. 4.].

В 1830 г. Андрей поступил в Пермскую духовную семинарию. «Белокурокудрявый, бледный, длиннолицый, гнусавоголосый, тихий, застенчивый, боязливый, неряховатый, забывчивый, неловкий, рассеянный, набожный… слабый душой и телом», – так описывал свою внешность пятнадцатилетний семинарист[4 - РГИА. Ф. 834. Оп. 4. Ед. х

. 1118. Л. 57.]. Затем была Екатеринославская семинария (1836–1839), где Андрею, по настоянию дяди, ректора семинарии, архимандрита Ионы (Капустина), пришлось повторить курс последнего года в богословском классе. В результате он не попал, как планировал, в Московскую Духовную Академию, в которой учился в это время его старший брат Платон (впоследствии протоиерей, «известный московский математик» и настоятель церкви св. Петра и Павла на Басманной), а должен был поступить в Киевскую, которую и окончил в 1843 г. вторым по списку магистром.

В академические годы формируются будущие интересы Капустина к древностям Византии и Востока. По окончании КДА он был оставлен в ней бакалавром немецкого, а позже греческого языков. Преподавал на кафедрах нравственного богословия, библейской герменевтики и сравнительного богословия. В эти же годы начинает публиковать оригинальные и переводные статьи в журнале «Воскресное чтение», занимается исправлением русского перевода бесед Иоанна Златоуста на Евангелие от Иоанна.

На последнем курсе Академии Андрей впервые полюбил. Его избранницей стала Надежда Яковлевна Подгурская, дочь уманского протоиерея. Летом 1844 г. Андрей просил ее руки, но получил отказ. Конечно, это был сильнейший удар, который он стоически выдержал и даже, год спустя, был шафером на свадьбе своего друга Серафима Антоновича Серафимова и Н.Я. Подгурской (переписку с ними обоими о. Антонин вел на протяжении всей жизни).

7 ноября 1845 г. Андрей Капустин в Киево-Печерской Лавре был пострижен митрополитом Киевским Филаретом (Амфитеатровым) в монашество с именем Антонин, в честь мученика Антонина Анкирского, память которого празднуется в этот день. Несомненно, это был обдуманный и выстраданный шаг. Выходец из большой дружной священнической семьи, обладавший душой нежной и чувствительной, умевший быть романтичным и восторженным, он, казалось, не чувствовал особого призвания к аскетизму. Биографы по-разному пытались объяснить уход его из мира.

Хорошо знавший о. Антонина один из основателей Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО) В.Н. Хитрово писал: «Поступление в монашество было для него, как кажется, делом случая, тем неисповедимым, непонятным для нас вождением Божиим, намечающим пути, по которым нам приходится идти, не будучи в состоянии отдать себе отчета, отчего именно мы пошли скорее по этой, чем по другой жизненной дороге. Монахом, в общеупотребительном значении этого слова, архимандрит Антонин никогда не был и на это он сам неоднократно указывал. Никогда не жил он в монастыре, никогда он не проходил никаких монашеских послушаний» (с. 447 наст. изд.). Однако в Русской Церкви синодального периода существовало целое сословие такого «немонастырского» или, как говорили, «ученого монашества», из которого пополнялись ряды академической профессуры, настоятелей монастырей и высшей церковной иерархии.

A.A. Дмитриевский, а вслед за ним и архимандрит Киприан, считали, что «ближайшим толчком к монашеству» послужило для Антонина пострижение его старшего друга и наставника, профессора философии Киевской Академии, архимандрита Феофана (Авсенева Петра Семеновича; 1811–1852). Несомненно, архимандрит Феофан оказал большое влияние на формирование личности и взглядов о. Антонина, которое можно проследить на протяжении всей его жизни – в статьях, письмах и особенно дневниках.

Когда они познакомились, Петр Семенович был уже известным и уважаемым профессором, основателем школы киевской психологии. Его звали в Киеве «смиренным философом». «Его имя долгое время во всех округах Духовного ведомства, после имени ФА. Голубинского, было синонимом Философа»[5 - Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. С. 241.]. При особом умении профессора Авсенева «передавать свои идеи со всеми признаками полного и искреннего убеждения в их истине», постоянном стремлении «сообщать своим мыслям поэтически-художественное выражение, произносить свои лекции с одушевлением, задушевным и льющимся в душу симпатическим голосом, всеми чертами лица выражая желание вступить со слушателями в полное духовное общение», неудивительно, что его лекции и общение с ним «производили на большую часть студентов Академии глубокое впечатление, многих восхищали и увлекали, и всех интересовали»[6 - Поспехов Д.В. Биографическая заметка // Феофан (Авсенев), архимандрит. Из записок по психологии. Киев, 1869. С. XIII.].

Во всяком случае, не будем отбрасывать ни той, ни другой версии. Как часто бывает, и неудача в личной жизни, и пример старшего друга и наставника повлияли на выбор Антонином иноческого пути.

В 1850 г. при содействии свт. Иннокентия (Борисова), архиепископа Херсонского, иеромонах Антонин получает назначение в Афины настоятелем посольской церкви. Как писал о. Антонин Серафимову: «Полагаю, что стоустая молва уже донесла до слуха твоего весть о моем назначении в Афинскую миссию. ?? ?????? ??? ?? ????????[7 - Греч. 'Что говоришь и что болтаешь?']. Ну, вот, я и грек»[8 - Письмо от 10 июня 1850 г. Цит. по: Киприан (Керн), архимандрит. Отец Антонин (Капустин), архимандрит и начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме (1817–1894 гг.). М, 2005. С. 57–58.].

Это назначение определило дальнейшую судьбу Антонина. Пребывание в Греции стало основой того редчайшего синтеза «родного и вселенского», который сделался его отличительной чертой и о котором так проникновенно писали архимандрит Киприан[9 - Там же. С. 89–132.] и греческий исследователь Константин Папулидис[10 - Papoulidh- К.К. ? '????????? ?????? ??? ????????? ????????? (1817–1894). ??????? ???? ???????? ??? ?????? ??? ??????????? ??????? ?? 19? ?????. ???????????, 1993. 200 ?.]. И главным было, конечно, совершенное владение греческим языком, прекрасное знание греческой литературы, и не только церковной. Архимандрит Антонин признавался позже, что ловит себя на том, что и думает часто по-гречески. «Много раз, странствуя там и сям по Востоку, я нудился ставить себя в положение грека, – писал он, – чтобы живее и, так сказать, первобытнее были те впечатления, кои неслись на сердце от той или другой исторической местности, совсем иначе, конечно, говорящей в родной слух греческий, чем в слух туриста, даже исследователя-историка, даже отъявленного византиниста, но чужеплеменника»[11 - Антонин (Капустин), архимандрит. В Румелию. СПб., 1879. Т. 1. С. 21.]. С 1856 г. он начал писать и публиковаться по-гречески[12 - См. напр.: Arcimandriitou Antwninou Kapoustin. ???????? ???? ????????? ????????? ?? ?????????? ???? 1852—56 ?? ?? ???????? ????????? ??? ?????? // ???????? ????????????. 1856. ???. 43. ??. 1449–1456.]. Все это позволило ему сделаться со временем «больше греком, чем сами греки». Как говорил о нем Хитрово: «полтора грека»[13 - Хитрово ?.?. Речь на годовом общем собрании ИППО 21 мая 1894 г. [Памяти архимандрита Антонина] // Сообщения ИППО. 1894. Июнь. С. 309. См. с. 452 наст. изд.].

«Естественно думать, – признавал впоследствии Антонин, – что я увлекся Грецией и вслед за тем Греческой Церковью. В Грецию я переехал как бы на родину своих убеждений. А всматриваясь в подробности религиозной жизни греков, я нашел в ней столько еще похожего на то, чему учат нас Четии-Минеи и Пролог»[14 - Там же.].

Внедрение и углубление в Греческий Восток началось с буквального углубления в землю. Строительство русской церкви в Афинах и возникшие в связи с этим археологические задачи – стали для него «долговременной школой изучения христианских древностей»[15 - Дмитриевский A.A. Начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Антонин (Капустин) как деятель на пользу Православия на Востоке, и в частности в Палестине. (По поводу десятилетия со дня его кончины) // Сообщения ИППО. 1904. Т. XV. Вып. 2. С. 108. См. также: Дмитриевский A.A. Русская Духовная Миссия в Иерусалиме. М.; СПб., 2009. С. 409.]. По указу греческого короля Оттона I от 4 марта 1847 г. в собственность России были переданы руины церкви св. Никодима (Ликодима) с единственным условием, чтобы восстановление стен было выполнено в стиле, характерном для древней постройки[16 - Донесение российского поверенного в делах в Афинах И.Э. Персиани от 12 ноября 1853 г. Цит. по: Papoulidh- К.К. ? ????????? ?????? ??? ????????? ?????????… ???. 139–140.]. Как вспоминал Антонин, «в недальнем расстоянии от королевского дворца, почти близ самого сада королевского, долгое время виднелись развалины довольно обширной по Афинам церкви, казавшейся с первого раза соборною в сравнении с другими церквами города. <…> Четырехугольник стен, ровных и плоских, как четыре доски гроба, с едва выходящей из него шеею купола, наводил уныние на душу». Впрочем, «впечатление, производимое этим храмом даже на незнакомого вовсе с архитектурою, было всегда весьма сильное. Удивительная стройность и соразмерность всех частей здания пробивалась из-за всей грубой замазки и закраски невежества, бедности и крайности – всех исторических эпох жизни храма, и влекла к себе душу некоторым родственным сочувствием, звала к участию, к вспоможению»[17 - Антонин (Капустин), архимандрит. Христианские древности Греции. Статья первая. О древних церквах города Афин // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1854. Ч. 81, отд. 2. С. 45–47.].

Несколько лет посвятил о. Антонин воссозданию замечательного памятника. Со всей присущей ему энергией и обстоятельностью он входит во все подробности своего первого храмостроительного проекта. Его отец, Иоанн Леонтьевич, видел в этом проявление родовой черты: «У нас, Капустиных, в 30-летнем возрасте страсть к постройкам не на шутку: дед мой в Батурине строил 2 дома, родитель мой большую половину жизни провел в постройках, я с молодых лет и до ныне, хотя уже и невольно, все еще мучусь с ними, и вот мы трое строили батуринские святые церкви: один построил деревянную, другой пристроил придел и заложил новую каменную, третьему суждено её достраивать, украшать и строить ограду. У вас, трех моих сыновей, заметил я уже охоту к постройкам»[18 - Письмо священника Иоанна Капустина к иеромонаху Антонину. Батурино. 23 ноября 1851 г. // Архив Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Папка 65. Дело 1413 (листы в деле не нумерованы).].

Археология вошла в его жизнь внезапно, буднично и просто, чтобы остаться в ней навсегда. Было бы преувеличением сказать, что о. Антонин, не имевший археологического образования, да и не занимавшийся ею никогда прежде, имел намерение осуществить в Афинах планомерные раскопки. Задача была совсем другой – возродить из руин древний храм. Когда при первом знакомстве его с храмом в 1851 г. он спрашивал, почему никто не пытался восстановить здание, ему отвечали, что «основания церкви найдены гнилыми». Действительно, «внутри церкви замечаема была постоянная сырость; нижние части ее казались пропитанными влагой до того, что на них часто показывалась зеленоватая плесень»[19 - Антонин (Капустин), архимандрит. О разрытиях внутри российско-посольской церкви в Афинах // Известия Русского Археологического общества. СПб., 1859. Т. 2, Вып. 3. С. 130.]. В поисках источников сырости Антонин и прибегнул в 1852–1856 гг. к проведению в разных частях церкви археологических раскопок. В результате были выявлены и сохранены – водопровод эпохи Адриана, следы раннехристианских погребений (кимитирий), византийские мозаики и, самое главное, огромное подземное сооружение, назначение которого до сих пор не вполне ясно[20 - Timoqeo- G. Saka-, arcim. ???? ???????? ????????. ????? ???? ????? ??????? ??????? ????????? ??????. ?????, 2006. ???. 21–26.].

Не обладая в начале работы специальными навыками, Антонин, однако, подошел к делу вполне профессионально. Все выявленные разновременные фрагменты и находки были им бережно сохранены и умело приспособлены для осмотра и изучения. Неслучайно за эту работу он был удостоен Большой серебряной медали Русского Археологического общества.

5 апреля 1853 г. о. Антонин был возведен в сан архимандрита.

Время пребывания в Афинах – это и время знакомства с миром. В 1852 г. он совершил поездки в Рим и Неаполь («в опаленные Помпеи»), в 1857 г. в Иерусалим и Египет, в июле-октябре 1859 г. работал в древних библиотеках Афона. Там, в одном из монастырей, Антонин познакомился с другим замечательным русским византинистом и востоковедом, основателем Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандритом Порфирием (Успенским), с которым состоял потом в переписке. Не говорим уже о многочисленных поездках по Греции и плаваниях по Архипелагу.

В марте 1860 г. архимандрит Антонин был назначен настоятелем посольской церкви в Константинополе. Его отец писал своему брату, епископу Екатеринбургскому Ионе: «Антонин наш уведомил нас, что перевод его из Афин в Константинополь состоялся по рекомендации Высокопреосвященного митрополита Филарета Московского. 11 сентября, при отъезде из Афин, греческое правительство наградило его орденом Спасителя для ношения на шее. Командорский крест 3-й степени. Афины, говорит, жалели о моем отбытии, и это было мне наградою. 18 сентября прибыл в Константинополь, переезд медленный, но даровой. Жалованье дано тысячью побольше, но зато содержание подороже». О новом назначении читаем и в письме Платона Капустина: «Брат мой, о. архимандрит Антонин, двукратно уже писал мне из Константинополя. Он, по-видимому, очень доволен своим перемещением. Посольство там гораздо многочисленнее афинского и служение братца может быть более на виду у начальства, только помещение теснее афинского»[21 - Материалы для истории Екатеринбургской епархии. Иона, епископ Екатеринбургский, викарий Пермской епархии, бывший на кафедре с 1846 по 1859 г. // Екатеринбургские епархиальные ведомости. Екатеринбург, 1914. № 29. С. 17, 19.].

Начинался новый плодотворный период углубленного изучения и накопления знаний, навыков, опыта жизни на православном Востоке. «Восток есть колыбель человечества. Довольно сказать это, – писал Антонин, – чтобы сделать мысленный поклон в ту сторону, "откуда свет истек". Человеку, любящему припоминать дни древние и помышлять о летах вечных, нет пригоднее места для этого, тоже в своем роде умного делания, как Византия, от которой и без того на русскую душу веет чем-то своим, близким, но таким давним, что теряются все различительные черты дорогого образа, и остается в душе одно общее представление чего-то неодолимо влекущего, как память о матери у человека, осиротевшего в детстве»[22 - Антонин (Капустин), архимандрит. В Румелию. С. 7.].

Время служения в Константинополе (1860–1865) ознаменовано и новыми научными достижениями[23 - Крупными событиями в русской византинистике стали «Письма из Вифинии» (Христианское чтение, 1862–1863), с описанием древностей Никеи, а также книги, содержащие материалы путешествия Антонина 1865 г., изданные много лет спустя (В Румелию. 1879; Из Румелии. 1886). Том I заключает в себе описание путешествия из Константинополя в Солунь и далее по Македонии до г. Битоля, том II – путешествие в Старую Болгарию, Охрид, Костур, Прилеп, затем в Эпир и Янину, с экскурсом в Фессалию для посещения Метеорских монастырей и последующим пребыванием в Арте. Книга интересна обильным материалом о греческой фанариотской иерархии, об отношении ее к славянской пастве и к славянскому языку в богослужении. В научном плане наиболее важны археологические очерки старинных храмов (в т. ч. Софийских соборов в Солуни, в т. I, и в Охриде, в т. II), с объяснением надписей, а также описание рукописей Метеорских обителей.], и становлением о. Антонина как выдающегося церковного дипломата. Доверительные дружеские отношения связывали его с известным знатоком дел в Османской империи, российским послом в Константинополе графом Николаем Павловичем Игнатьевым. Их переписка сохранилась и частично опубликована[24 - РГИА. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 16. Дмитриевский A.A. Граф Н.П. Игнатьев как церковно-по-литический деятель на Православном Востоке. (По неизданным письмам его к начальнику Русской Духовной Миссии в Иерусалиме о. архимандриту Антонину Капустину). СПб., 1909. То же. Дмитриевский A.A. Русская Духовная Миссия в Иерусалиме. С. 465–558.]. В церковных вопросах Игнатьев охотно прислушивался к мнению Антонина. Граф ценил в архимандрите прежде всего его прирожденный дипломатический такт и гибкий проницательный ум. «Читая письмо ваше, я, – признавался он однажды своему конфиденту, – еще более убеждался в дипломатических способностях ваших. Убежден, что вы со всеми поладите и всех, простите за выражение, если нужно, около пальчика обведете»[25 - Письмо от 6/18 октября 1865 г.].

При этом, достойный представитель русского ученого монашества, Антонин на всех этапах своего служения много и плодотворно занимался научными изысканиями: библиография известных на сегодня его опубликованных трудов составляет более 140 наименований[26 - См. нашу публикацию: Пономарев С.И. Памяти отца архимандрита Антонина. 1. Хронологический список сочинений и переводов его. 2. Статьи о нем // Подг. к печ. и предисл. Р.Б. Бутовой // Богословские труды. Сб. 36. Русская Духовная Миссия в Иерусалиме: новые документы и материалы. М., 2001. С. 239–251. Исправленный и дополненный перечень см. с. 477–493 наст. изд.]. Первое место среди различных направлений его научной деятельности занимала византинистика, включая работы как церковно-исторического и археологического, так и литургического и агиологического характера.

Неутомимый археограф, о. Антонин составил в 1862 г. «Каталог рукописных книг, обретающихся в Патриаршей библиотеке Константинопольского Святогробского подворья», одним из украшений которого стало открытие знаменитого памятника «Учение 12-ти Апостолов» (Дидахи тон додека апостолон)[27 - Как писал A.A. Дмитриевский, «издатель памятника, митрополит Филофей Вриенний был только внимательным чтецом Каталога Антонина» (Дмитриевский A.A. Путешествие по Востоку и его научные результаты. Киев, 1890. С. 5).]. В октябре-ноябре 1867 г. он изучал рукописи Патриаршей библиотеки в Иерусалиме, в июне 1868 г. описывал собрание Лавры св. Саввы Освященного[28 - Антонин (Капустин), архимандрит. «Жаль мне до смерти всего прошедшего» (Страницы из дневника) / Подг. текста Р.Б. Бутовой и Г.В. Фролова. Предисл. и примеч. Р.Б. Бутовой и H.H. Лисового // Россия в Святой Земле. Документы и материалы. М., 2000. Т. II. С. 562–567. (Глава: «Описание рукописей в библиотеке Лавры св. Саввы Освященного»).], в 1870 г. составил свой самый известный каталог – Синайского монастыря, с описанием 1310 греческих рукописных книг[29 - Фрагмент дневника о поездке на Синай и работе в монастырской библиотеке опубликован: Лисовой H.H. Архимандрит Антонин (Капустин) – исследователь синайских рукописей. (По страницам дневника) // Церковь в истории России. Сб. 4. М., 2000. С. 197–225.].

К сожалению, ни один из подготовленных о. Антонином каталогов, доныне не утративших своего научного значения, не опубликован. Именно поэтому стал возможен «казус Гардтгаузена»[30 - Гардтгаузен В.Э. (1843–1925) – известный немецкий археограф и палеограф. См.: Catalogue codium graecorum Sinaiticorum scripsit W. Gardthausen – Lipsiensis. Oxon, 1886.], издавшего «свой» каталог синайских рукописей, «в большей части tacite воспользовавшись целиком трудом своего предшественника»[31 - Дмитриевский A.A. Путешествие по Востоку и его научные результаты. Киев, 1890. С. 121.]. Архимандрит и сам был немало удивлен, «перечитывая», как явствует из записи в дневнике от 19 апреля 1887 г., «Синайский каталог рукописей некоего Gardthausen'a, воспользовавшегося моим трудом безыменно, слепо следовавшего установленному мною порядку и оставившего рукописям данную им мною нумерацию»[32 - Цит. по: Герд A.A. Архимандрит Антонин (Капустин) и его научная деятельность (по материалам петербургских архивов) // Рукописное наследие русских византинистов в архивах Санкт-Петербурга. СПб., 1999. С. 32. Подробный анализ плагиата см.: Дмитриевский A.A. Путешествие по Востоку. С. 120–148.].

Язык и литературная образованность для Антонина были средством проникновения и восхождения от национальных и этнических особенностей к общему Православному Наследию: он становится редким в Русской Церкви носителем и поборником подлинно вселенского православного сознания. Об этом свидетельствует, к примеру, его знаменитое письмо митрополиту Московскому Филарету (Дроздову) от 10 января 1861 г., являющееся своеобразным итогом десяти лет аттических трудов и размышлений. «Я убежден, что призван сделать что-то, что именно не знаю и предвидеть не могу. Но если бы даже и только то, чтобы увидеть первому исходящий от престола Мироправителя новый свет благоволения Его к месту избрания и вместе с тысячами других рук простереть свои слабые руки к разорванным звеньям византийской истории, сцепить их снова и начать новую историю Церкви Христианской, исходящую по-прежнему из Византии как из своего сердца повсюду, но уже не к раздроблению Тела Христова по странам, по народам, по языкам, по правительственным системам, по школам, по страстям, по нуждам, а к воссоединению всех в совокупную жизнь духа, любви, мира, радости о Духе Святе»[33 - Письмо настоятеля Русской Посольской церкви в Константинополе архимандрита Антонина (Капустина) митрополиту Московскому Филарету (Дроздову). Константинополь. 10 января 1861 г. // Архив Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Папка 67. Дело 1421. (Листы в деле не нумерованы).]. Антонин был первым, кто открыто отстаивал перед священноначалием необходимость отмены нововведений синодального периода и решительно заявлял, что Русской Церкви есть чему поучиться у Греческой, отложив свой провинциальный «поместный» патриотизм.

В июне 1863 г., получив отпуск, единственный раз за более чем 40-летнее пребывание на Востоке, Антонин побывал на родине, в Батурино. В мае-июне 1865 г. он отправился в научную поездку по балканским провинциям Османской империи (Македония, Фессалия, Эпир), из которой его вызвала телеграмма посла Игнатьева. Его ждало новое назначение – в Иерусалим.

Еще в юношеских мечтах, собираясь только в Киевскую Духовную Академию, он «думал о Киеве, как о счастии другого мира, ему казалось, что за Печерскою картиною скрывается другая, и не одна, – далее ее, лучше ее, таинственнее, – что Киев есть только перепутье в Иерусалим – в рай»[34 - Антонин (Капустин), архимандрит. В Румелию. С. 7.]. Однако Иерусалим того времени был мало похож на эдемский сад.

Руководство русскими учреждениями в Палестине в середине XIX в. осуществлялось параллельно и не всегда согласованно двумя различными ведомствами – Министерством иностранных дел и Святейшим Синодом. Приезду архимандрита Антонина в сентябре 1865 г. предшествовала целая серия склок, скандалов, нестроений в отношениях между Миссией, консульством и Палестинской Комиссией. Весной 1864 г. Иерусалим покинул в результате затяжного конфликта с консульством глава Русской Духовной Миссии епископ Кирилл (Наумов) – доктор богословия, бывший профессор и инспектор Петербургской Духовной Академии. И постарался об этом консул А.Н. Карцов – замечательный дипломат, которого все – и в Министерстве, и, особенно, посол Игнатьев, считали человеком способным и перспективным. Столкновение интересов Церкви и интересов светски ориентированного дипломата было неизбежно. Карцов не нашел другого применения своим дипломатическим талантам, как интриговать против… Русской Духовной Миссии и ее начальника, добиваясь того, чтобы епископа Кирилла отозвали из Иерусалима. Менее чем через год (в 1865 г.) вынужден был оставить свой пост и присланный на замену епископу Кириллу архимандрит Леонид (Кавелин) – тоже не случайное лицо в истории русского монашества, гвардейский офицер, постриженник знаменитой Оптиной пустыни, церковный историк и писатель, позже настоятель Новоиерусалимского Воскресенского монастыря и наместник Троице-Сергиевой Лавры. А выслан из Палестины как персона поп grata он был по настоянию Блаженнейшего Патриарха Иерусалимского Кирилла, по проискам того же Карцова.

В Св. Синоде всерьез задумались, как быть дальше с РДМ. И решили послать туда – в качестве последней меры – архимандрита Антонина. Так, почти случайно, по игре ведомственных амбиций и личных честолюбий, в Святой Земле появился один из главных деятелей Русской Церкви на Востоке и основатель Русской Палестины.

Но хотя приезжает он в Иерусалим как лицо, удобное для обеих противоборствующих сторон – МИДа и Св. Синода, протеже графа Игнатьева, с одной стороны, и митр. Филарета – с другой, в противостоянии сторон мало что изменилось. В истории почти 30-летнего служения его в Иерусалиме трудно найти хоть один продолжительный период затишья и покоя. В 1870-х гг. неоднократно ставился вопрос о закрытии Миссии и перемещении архимандрита Антонина – в том числе «на повышение», с возведением в сан епископа в Сан-Франциско. Процитируем страницу из дневника:

«Воскресенье. 29 марта 1870 г. Телеграмма гласила так: Petersbourg № 3691. Слов 30. День отправки 8 (марта н. с), час 5-й вечера. Ну те-с? Далее следует чушь: A etat intieur. После чуши сушь: Archimandrite Russe Antonin. Jеrusalem. После суши глушь: Le Synode vous destine une chaise diocesaire en Amеrique. Avez vous des causes legales de refuser? Rеponse pour vingt mots payеe. George Tolstoy[35 - Фр. «Синод вас назначает на епископскую кафедру в Америке. Есть ли у вас легальные причины отказаться? Ответ для двадцати слов оплачен. Юрий Толстой».]. Потомок! Можешь представить мое озлобление! En AMERIQUE!!! Это ведь подалее Камчатки, которою я когда-то пугал маменьку, желавшую видеть меня владыкой. Ту же минуту отправился к консулу. Нашел его в биллиардной с пашой и испанским консулом. При помощи его послал тогда же ответ такого рода: St. Pеtеrsbourg. Saint-Synode. Comte Tolsto?. «Je solliate la faveur de rester ici pour cause de santе! Antonin»[36 - Фр. «Санкт-Петербург. Св. Синод. Графу Толстому. Я прошу милости остаться здесь из-за здоровья!»]. Кавас понес ответ, а я пошел домой, полный яростных чувств и самых горьких размышлений о силе, ломящей солому. Вот прошло уже 5 часов с получения телеграммы. Ярость сменилась похабным подсмеиванием над самим собою. А! Ты сцепился своими гнилыми зубенками с великоименитою Пал<естин>скою Комиссиею и много(по)ведным Азиатским Департаментом. Вот же тебе на зубы une chaise en Amеrique. Это будет подальше даже Азии. О читатель XX столетия! Всмотрись в черты лица моего, и ты увидишь, что они дышат злорадованием. Если бы: en Sibеrie, и то было бы уже очень едко. А то: en Amеrique. Vicisti Galilaee![37 - «Vicisti Galilaee!» («Ты победил, Галилеянин!») – слова, с которыми обратился к Христу на смертном одре император Юлиан Отступник (361–363 гг.).]»[38 - Антонин (Капустин), архимандрит. Дневник за 1870 г. Библиотека ИППО, шифр: И.П.П.О. Б. IV. № 853/12. С. 49–50.].

И, однако, Антонин «пересидел» в Иерусалиме пятерых консулов и четырех Иерусалимских Патриархов – «вдали от родины, среди не только чуждых, но постоянно враждебных элементов, где приходилось не только взвешивать каждое слово, но… даже самую потаенную, задушевную мысль»[39 - Хитрово В.Н. Речь на годовом общем собрании ИППО 21 мая 1894 г. [Памяти архимандрита Антонина] // Сообщения ИППО. 1894. Июнь. С. 299. С. 446 наст. изд.]. Он одолел «систему», потому что противопоставил ей не политику и не интриги, а дела серьезные и беспроигрышные: изучал библейские древности, покупал участки земли, связанные с теми или иными ветхозаветными или новозаветными преданиями, строил странноприимные дома и церкви. Им были приобретены участки в Хевроне (с Мамврийским Дубом, 1868; ныне – принадлежащее РДМ подворье в честь Святых Праотцев), в Яффе (1869; ныне – подворье праведной Тавифы), в Айн-Кареме (1871; ныне – Горненский Свято-Казанский женский монастырь), на Елеоне (1871; ныне – Русский Вознесенский монастырь), в деревне Силоам («Могила дочери фараона», 1873), в Иерихоне (1874; подворье св. Иоанна Предтечи) и др.[40 - Лисовой H.H., Платонова З.И., Савушкин В.А. Сводный каталог русских недвижимости в Святой Земле // Россия в Святой Земле. Т. I. С. 691–719.].

Создание Русской Палестины – целой инфраструктуры храмов, монастырей, паломнических приютов и земельных участков – стало главным подвигом жизни Антонина. «Только ему одному, его твердости, его настойчивости Православная Россия обязана тем, что стала твердою ногою у Святого Гроба»[41 - Там же. С. 299.]. Это помогло не только спасти Миссию и укрепить ее положение, но и расширить влияние России в Святой Земле. Антонин оказался в очень удобном положении – нашел средство противостоять и МИДу, и Синоду: когда на него давил Синод, он жаловался в МИД и наоборот. И каждый раз главным аргументом становилась Русская Палестина – реальный фактор, с которым чиновники в Петербурге не могли не считаться[42 - Когда возник вопрос о дальнейшей судьбе земельных участков, приобретенных о. Антонином, и Св. Синод весной 1872 г. потребовал от начальника РДМ «подробных объяснений, чем он руководствовался в действиях своих при покупке земельных участков», если «действия его оказываются несообразными с данной ему инструкцией», а «разрешения на приобретения в Палестине от Синода не давалось» (Россия в Святой Земле. Т. II. С. 187–188), архимандрит в ответ пригрозил «продать эти участки в собственность иноверцев» (там же. С. 188). И тут уже МИД потребовал, «чтобы он ни в каком случае не приступал к отчуждению приобретенных им на русские деньги участков в Палестине, так как вопрос об этих приобретениях перенесен на политическую почву» (там же).].

Не нужно думать, будто Антонин покупал без разбору выставленные на продажу участки. Более того, речь шла не просто о памятниках, представляющих интерес для археолога. В Иерусалиме о. Антонин встретился с редким, может быть, единственным на земле напластованием сакральных пространств – ветхозаветного «Города Царей», римской языческой Элии Капитолины, византийского города Константина и Елены, храмового комплекса Гроба Господня крестоносцев, Via Dolorosa францисканцев. И ему посчастливилось не только удачно вписаться в процесс палестинского «сакрального проектирования», но и поставить своеобразные авторские «точки»: открыв (почти назначив) Порог Судных Врат на Крестном пути, увидев во сне, а затем построив Русскую Свечу на Елеоне, сделав русской собственностью Дуб Мамврийский в Хевроне, устроив «приют Закхея» в Иерихоне, дом праведной Тавифы – в Яффе, православный «Горний Град Иудов» – в Айн-Кареме.

В большом и многообразном литературном наследии архимандрита Антонина, наряду со специальными работами (гомилетическими, библеис-тическими, церковно-историческими, археологическими и археографическими), совершенно особое место занимает цикл статей и корреспонденции, опубликованных за годы пребывания в Палестине и объединенных нами общей рубрикой «Из Иерусалима». Они появлялись в разных периодических изданиях: «Душеполезное чтение», «Церковная летопись «Духовной Беседы», «Христианское чтение», «Херсонские епархиальные ведомости», «Труды Киевской Духовной Академии», «Гражданин», «Церковный вестник»; в разных городах – Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Одессе.