Дыши мной

– Ладно, ладно, не буду! Слушай, я сомневаюсь, что ему есть до меня дело. И отсюда вопрос! Между вами что-то было? Тогда в клубе мне показалось, что вы не особо-то и ладите, а тут из себя защитничка твоего строит! За подругу впрягается, на звонки твои отвечает. И ты его тут так защищаешь… Адели-и-ин, колись!

В этот момент в кастрюльке лопается пузырёк, и капля горячей каши прилетает мне в ключицу. Я охаю и быстро стираю с себя вязкую кляксу, выкрикиваю Лике: «Перезвоню!», и отключаюсь.

Опираюсь ладонями о столешницу и протяжно выдыхаю.

Не так уж и больно, ошпарило меня другим. Очень вовремя я свернула разговор. Анжела умеет вытягивать информацию, а у меня сейчас совсем нет настроения выдумывать сказки. Да! Да! Да! Между нами было и очень много, но знать об этом кому бы то ни было совсем не надо.

Лика позвонила мне и рассказала, что вчера произошло. С Сашей она решила покончить позавчера ночью, когда в одной из соцсетей все её фото отлайкал знакомый «горячий красавчик». Она прошерстила его профиль в ответ и загорелась желанием пообщаться поближе. Написала ему, и у них завязалась беседа. Весьма эротического содержания.

Содрогаюсь, вспомнив, что именно мне рассказала Лика. В интимных фото я не вижу ничего плохого, как и в видео. Мы с Виком не раз друг с другом подобным обменивались. Но как представлю этого Азата, наглаживающим себя на камеру… В общем, не понимаю, как он может вызвать что-то кроме рвотного позыва.

Если кратко, ранним утром подруга уже укатила с ним в его личный пентхаус, и весь день они отрывались. А вот вечером, когда она приехала с ним в клуб, и его друзья начали распускать руки, а Азат обнюхался и стал лапать других девушек, Лика сбежала.

«Я же думала, что у нас может что-то получиться! А ты знала, что он стихи пишет и на гитаре умеет играть?! Или что дома у него джакузи, а в загородном доме свой автопарк?!»

Да откуда же мне знать. Но стало ясно, что подруга действительно надеялась на что-то более продолжительное как минимум.

Сашу жалко. По-моему, он по-настоящему был в неё влюблён.

Вздыхаю и выкладываю свой обед в тарелку. Кидаю туда кусочек масла, беру ложку и сажусь за стол. Меня снова тошнит и ничего не лезет, но игнорировать завывания желудка оказалось невозможным.

Сейчас я в квартире одна, поэтому могу спокойно поковыряться в каше, выпить чая с лимоном и подумать обо всём. Хоть и никак не проходят нервные тики и внутренний мандраж. Как началось вчера ночью, так и не получается у меня расслабиться.

После того, как с Виком мы решили отложить разговор до понедельника, он лёг спать. Мне же снова пришлось сослаться на духоту в комнате и уйти с подушкой и пледом в гостиную, хоть и именно в эту ночь в спальне было достаточно прохладно.

Я думаю, Вик отлично понимал, что разговор будет не из приятных, или даже знал, что я предложу расстаться, поэтому и попросил отложить его на более разгруженный день. Я ведь видела, что Вик действительно устал, и знаю, что этот конкурс очень важен для него. Это первый тендер при его управлении, и он хочет доказать Виталию Михайловичу, что тот не ошибся, когда передал дела сыну.

И это ожидание… просто невыносимое!

А ещё…

Когда я расположилась в гостиной, то ещё около часа ворочалась и не могла уснуть. Сердце не успокаивалось, я практически задыхалась, поэтому решила выйти на кухню, чтобы выпить успокоительное.

Когда уже запила капли водой, на кухне появился и Мик. Весь взъерошенный, хмурый и в одних шортах. Я же автоматически скрестила руки на груди, дабы скрыть соски под тонкой тканью пижамной майки, и испуганно прижалась к рабочему столу.

Мик не удивился мне. Посмотрев на меня, он медленно прошёл до холодильника и достал оттуда минеральную воду в бутылке.

Не знаю, почему не ушла сразу, а стала наблюдать за тем, как он пьёт, глядя мне в глаза. Его взгляд по-настоящему завораживал. Кажется спокойным, и одновременно в нём всегда бушует что-то неистовое. Вот и тогда так было. Он загипнотизировал меня и заставил застыть, как заклинатель, только вместо флейты у него глаза.

Но когда он оторвал горлышко бутылки от своих губ, я очнулась. Сделала шаг в сторону, чтобы его обойти, но он схватил меня за плечи. Видимо, успокоительное уже начало действовать, потому что я не испугалась, не стала задыхаться, а просто тихо выдохнула, когда поясницей коснулась края столешницы. Мик тоже был странно спокоен, а может, тоже просто устал.

Он прошёлся по моему лицу задумчивым взглядом и, отпустив меня, засунул руки в карманы шорт.

– Вы расстались? – тихо спросил он.

Поджав губы, я отвернулась к окну и качнула отрицательно головой.

– Вик попросил подождать. В понедельник… мы должны поговорить.

Посмотрела на него, мол всё, допрос окончен? И дёрнулась в сторону, но он снова схватил меня за плечи.

Нет, успокоительное либо ещё не подействовало, либо его действие резко закончилось, ведь теперь моё сердце отбивало ещё быстрее, чем до этого, из-за того, как Мик сжимал мои плечи и тяжело дышал мне в висок. Я сама задохнулась и попыталась вывернуться, но хватка была крепкой, а потому и больной.

– Пожалуйста, дай я уйду спать! Не трогай меня! – выкрикнула шёпотом, а затем резко застыла, когда он прижался ко мне, и я ощутила твердость, которой он вдавился в мой живот.

– Я хочу тебя, – обжёг мне висок горячий шёпот. Мик отпустил мои плечи и упёрся ладонями в столешницу, заключив меня в клетку. Вдавился в мой лоб своим и продолжил тяжело шептать, закрыв глаза: – Прекрати мне снится, лезть в башку, и тогда я подумаю. Как ебучий девственник-лошара, скоро начну надрачивать в душе, потому что никого другого не хочу, а ты продолжаешь от меня бегать, как от… девственника-лошары!

– Как грязно…

– Как есть, – Мик открыл глаза, но не отстранился. – А всё, что ты сказала… теперь я знаю, что и ты хочешь не меньше. Хватит упираться, Дель.

– Я сказала всё… что сказала, тому, кто уважал моё мнение там на пруду. Я тебя просила…

– А я просто заебался! – яростно выплюнул он шёпотом. – Что изменилось с тем, что ты кончила в лифте? Вы один хрен разойдётесь, ты уже со мной трахалась! Какая разница, сколько раз трахнешься ещё? Между. Вами. Всё. Кончено. Хватит выносить мне мозг!

– Замолчи, замолчи!.. – стала толкать его в грудь, но он перехватил мои руки и сжал их. – Если для тебя нет разницы, то это не значит, что и для меня нет!

– Всё, спокойно, – выдохнул, успокаивая то ли себя, то ли меня.

Я тоже сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Мы могли разбудить Вика, чего мне категорически не хотелось.

– Давай откровенно, Карамелька, – с шёпота Мик перешёл на тихий бас, от которого завибрировало в груди. – Мы с тобой хотим друг друга. Больше, чем хотим. Хотим пиздец как. Вы с Виком разойдётесь в понедельник. Ты будешь свободна, и…

– И что? – обессилено и я спросила уже не шёпотом, глядя ему в глаза, не моргая. – Что, Мик? Нет других девушек, кроме как бывшей девушки твоего родного брата, потому что ты влюбился и теперь не представляешь без неё жизни? Я в этом очень сомневаюсь, поэтому, что тебе от меня нужно? Что ты можешь мне предложить? Отношения? Секс без обязательств?

Мик отпустил мои руки и снова склонился ко мне, уперевшись ладонями о стол позади. На этот раз я стояла неподвижно. Потому что знала, он сейчас проиграет.

– Наверняка ты хочешь услышать всякие слова о навсегда и вечной, всепобеждающей любви, но я ничего не буду обещать. Влюбился? Не знаю. Если говорить о чувствах, то на данный момент я сильно хочу тебя, Карамелька. Хочу смотреть, иметь тебя. Во всех смыслах. И не знаю, сколько это продлится. Мы можем надоесть друг другу уже через месяц, а можем вообще через два дня. Наверняка с Виком ты думала о том, что вместе навсегда, что любишь его, никогда даже не подумаешь о другом. И что по итогу? Я могу много чего тебе наговорить, но какой смысл от трёпа? – я прикрыла глаза, когда костяшками пальцев одной руки он провёл по моей щеке. – Мы можем просто получать удовольствие, а что будет после, вряд ли знает хоть кто-то.

Чувствую лёгкое касание на губах и, открыв глаза, отворачиваюсь.

– Я тоже буду с тобой откровенна, – повернулась к нему, когда он опустил руку обратно на стол и немного отстранился. Нахмурился, а мой пульс снова ускорился, но слова из меня вылетали на удивление легко. – Я хочу тебя и влюблена в тебя, это так. Но ты брат Вика, и если тебя это ни капли не беспокоит, то для меня этот факт не на последнем месте. И даже если закрыть на это глаза и получать просто удовольствие друг от друга, то может случится так, что одному из нас надоест раньше. Например, тебе. Ты удовлетворишь себя и пойдёшь дальше перебирать «желанных», чему я совсем не удивлюсь. А я снова буду морально умирать, потому что мои чувства не заключаются в глаголе «иметь».

– Не поверишь, но меня беспокоит больше, чем ты думаешь, Карамелька. Ты, что ли, белая и пушистая у нас? Уверена в том, что тебе не надоест раньше? Твои чувства, как мы знаем, тоже имеют свойство исчезать…

После этих слов во мне взъелась жгучая злость. И не знаю, на кого больше, на себя или на него. Решил надавить на больное? Да, мне тоже больше нельзя доверять после измены Вику.

– …Не надо делать из меня морального урода. А то, как я высказался, не говорит о том, что чувствую я меньше. У меня своя манера выражаться, у тебя своя, – поморщился Мик, а потом вдруг обхватил снова мою щёку и, поцеловав в скулу, проговорил мне на ухо: – Никто не застрахован, а я хочу тебя себе, и плевать, насколько эстетично это звучит. Поговоришь с Виком, и я тебя заберу.

Он отстранился, а я сморгнула собравшиеся слёзы и сглотнула. Последнее процедила, ощущая леденящий холод в груди:

– Ты меня не понял. С чего ты взял, что мне нужны хоть какие-то отношения? С чего ты взял, что нужен мне? Я больше не хочу делать больно кому-то или себе. Хочу оградить себя от страданий путём малых страданий. Мне надоело страдать в этой долбанной жизни. Не трогай меня больше, не приближайся, я хочу остаться одна.

После этого на кухне повисла звенящая тишина, разбавляемая тихой работой холодильника и настенных часов. Даже наше дыхание слышно не было. А потом Мик медленно отстранился, посмотрел в сторону и усмехнулся словно не веря.

– Вот это охренеть меня отшили, – посмотрел он на меня. В его тяжёлом взгляде было столько всего, что мне стало горько от собственных слов. Так будто я пожалела, что сказала всё это. Отошёл на шаг, снова отвёл взгляд. – А ведь у меня тоже есть гордость, и ты её сейчас задела… Никогда ни перед кем так не распинался, как перед тобой, – растёр лицо ладонями и кивнул. – Я тебя услышал. Можешь не сомневаться, больше и пальцем не трону, пока сама ко мне не придёшь и не попросишь… Окей…

Взял наполовину полную бутылку со стола и, потирая лоб ладонью, медленно вышел с кухни.