Подарок для шейха. Я не стану твоей

Я себе все рецепторы во рту сожгла!

– Съешь, – Имран подносит к моим губам рахат-лукум. Откусываю немного, стараясь не задеть зубами его пальцы, потом еще и еще, пока не съедаю весь.

– Что я съела? Господин, зачем делать еду такой острой? – спрашиваю, только сейчас замечая, что Имран сидит настолько близко, что я чувствую его терпкий с древесными нотками парфюм. Расслаблен, руку положил на спинку дивана за моей спиной. Спокоен, как хищник, загнавший добычу в тупик. Знает, что никуда не денусь. Но не спешит. Незачем. Я для него легкий трофей.

У меня подскакивает пульс. Слишком близко.

– Эту пасту понемногу намазывают на хлеб, а не едят ложкой, – объясняет Имран. – Хочешь еще рахат-лукум?

– Нет. Не хочу больше ни острого, ни сладкого.

Его взгляд скользит по моему лицу, останавливается на припухших от притока крови губах.

– А мне наоборот, неожиданно сильно захотелось острого, – говорит и наклоняется ко мне, сзади придерживает рукой за плечи, не позволяя отклониться. Его требовательные и теплые губы сминают мои в сильном поцелуе. Язык тараном раздвигает их, врывается в мой рот. Находит мой язык, уверенными касаниями заставляет ответить ему. Горячий поцелуй. Влажный. Глубокий. Ни грамма нежности. Его язык властвует в моем рту, полностью подчиняя своей воле.

Дышать нечем. Меня ведёт. Голова кружится, губы печет.

Имран крепко держит меня, не оставляя ни шанса на сопротивление. Контроль во всем. Даже в поцелуе. Он пугает меня. Стиснутая в его руках, я беспомощна и уязвима. Терплю. Жду, когда он меня отпустит.

Чувствую сильные руки на своем теле. Имран гладит поверх платья мои бедра, сжимает несильно и отпускает, спускается ниже. Накрывает ладонью колено, и вверх по бедру ведет рукой к животу. Проводит по талии и упирается ребром ладони под грудь.

Отрывается от моих губ, в глазах горит неутоленное желание.

Он откидывается на спинку дивана, проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, задевает большим пальцем мои губы. И раздраженно одергивает руку: – Красивая и холодная. Смотреть можно, трогать нельзя, так, Мира?

Киваю и отодвигаюсь от него.

– Ты меня пугаешь. Когда ты на меня так набрасываешься, я тебя боюсь. Мне страшно, что если ты себя не остановишь, то мне просто не хватит сил тебя остановить, – признаюсь честно.

– Ты боишься, что я возьму тебя силой?

– Да.

Я смотрю на него с такой надеждой…. Он должен сказать, что этого не произойдет! Должен успокоить меня и пообещать, что подождет и не станет насильно делать своей. Ведь именно так поступил бы любой мужчина, который обязан меня защищать и оберегать! Разве не это Имран имел в виду, когда сказал, что я под его опекой?

Глава 6. Мира

– Говорить тут не о чем, – произносит Имран. – Каждая женщина боится первой ночи с мужчиной. Там, где ты жила, так не принято, но здесь браки по любви – редкость. В правящих семьях женщин сватают сразу после рождения. До свадьбы невеста видит жениха несколько раз и всегда при свидетелях. Как ты думаешь, с какими чувствами эти женщины в первый раз входят в спальню мужа?

– Я понимаю. Такая традиция, господин Имран. Но это жестоко, – сглатываю, отпуская надежду.

Нет. Он не изменит своего решения. Если восточные женщины терпят сквозь страх, то и я должна.

– Жестоко? – усмехается Имран. – Мира, в твоем мире все мужчины жестокие, а женщины несчастные?

– Нет.

– И в моем нет. В моем мире слабые женщины и сильные мужчины. Поэтому женщинам не приходит в голову бороться с мужчинами в постели, а им незачем брать жен силой. Мысль понятна?

– Понятна, господин, – воодушевленно отвечаю.

Терпи и бойся. Авось сильный мужчина пощадит. А если нет… то плохо терпела.

Что ж, выбора у меня немного. Вернее, всего один. И мне он совсем не нравится.

– Идем. Я отведу тебя в дом, – говорит Имран и поднимается с дивана.

Я встаю на ноги и выхожу следом за ним из шатра.

– Ты запрешь меня на весь день? – спрашиваю, стараясь поспевать за ним.

– Да.

Вздыхаю. Ну, конечно. Сама виновата. Жалею, что заявила ему о своем желании сбежать. Не сделай я этого, может и разрешил бы мне выходить из комнаты под присмотром служанки. Но обратно слова не вернешь. А говорить, что передумала – глупо. Не поверит.

Мы выходим из сада, обходим дом, и издалека я замечаю девушку в хиджабе, которая, увидев нас, делает шаг навстречу, а после остается на месте и ждет, когда подойдем.

– Захра? – голос у Имрана удивленный.

Неужели? Это его сестра!

У меня сердце подпрыгивает от радости.

Захра склоняет голову и говорит, с интересом бросая взгляд на меня:

– Брат, мне нужно съездить к швее, примерить свадебное платье.

– Наиль дома? – спрашивает Имран.

– Нет. Брат уехал, – отвечает Захра.

Брат. Еще один. Видимо, младший, раз не он глава семьи. Я не удивляюсь. Большая семья – обычное дело для арабов.

– Я переоденусь и отвезу тебя и Джейду, – решает Имран.

– Спасибо, – кивает Захра. – Но бабушка не поедет.

– Почему?

– Она с вечера чувствует себя нехорошо, – говорит Захра и спешит его успокоить: – Ей уже лучше, я дала ей лекарство. Но она хочет отдохнуть, поэтому останется.

– Что с ней?

– Давление поднялось.

– Почему ты мне сразу не сказала? – задает вопрос Имран, а я задумываюсь: точно ли он ей брат? Может, она ему не родная? Потому что от его арктического тона у меня мурашки бегут по коже.

Она ведь сестра! Сестра! Как можно так с ней разговаривать?!