Птичка

– Аглая Михайловна…

Нахмурившись, Дмитрий переспросил:

– Как простите, я не расслышал?

– Аглая Михайловна, – прокашлявшись, ответила девушка уже более уверенным голосом. Дабы избежать дальнейших вопросов офицера, она быстро ретировалась, заслышав, что домой вернулся отец.

Дмитрий с сожалением проводил девушку взглядом, прищурившись, и переключил свое внимание на раненую руку. Он попробовал ее поднять, но ощутил острую боль в плече. Сжав зубы дабы не застонать, он опустил руку и прикрыл глаза.

Едва Скарятин появился в доме Кавеленых, как жизнь Глаши переменилась. Теперь с самого утра, она подолгу приводила себя в порядок, тщательно убирала волосы в косы вокруг головы, надевала свои лучшие юбки и кофточки, которые обычно носила по церковным праздникам, постоянно кусала губы, дабы они были ярче, и вообще стала постоянно смотреться в зеркало. И все оттого, что ей очень хотелось чтобы, молодой офицер заметил ее красоту и возможно обратил бы на нее свое внимание. Конечно, Глаша понимала, что у нее было мало шансов привлечь этого изысканного, богатого, мужественного притягательного и немного высокомерного дворянина. Ведь девушка прекрасно осознавала, что она всего лишь дочь купца. Но все же, ее сердце дико стучало, едва она приближалась к молодому человеку. А в горле пересыхало только от одного взгляда его голубых глубоких глаз.

Раньше Глашенька никогда не испытывала ничего подобного. Признания в любви соседских парней ее никогда не волновали, а знаки внимания других мужчин она быстро забывала, ибо все они были безразличны ей. Оттого вся улица сплетничала о красоте и холодности купеческой дочки Кавелина. И до сих пор, до двадцати лет, никому из женихов не удавалось завоевать расположение Глаши.

И вот теперь девушка впервые ощутила, как ее сердечко наполнено поглощающим страстным чувством любви к раненому офицеру, которого она нашла на берегу залива. В первые дни Глаша не понимала, что с ней происходит, и отчего ее сердце стучит, словно у зайца, когда она помогает доктору перевязывать раненого, приносит еду Скарятину или ухаживает за ним. Но уже через несколько дней, девушка отчетливо осознала, что влюблена в красивого эффектного офицера. Манкий взгляд Скарятина, его бархатный баритон, его теплые улыбки, которые он с щедростью дарил ей, давали ей надежду на то, что и она приглянулась ему. Он постоянно пытался задеть ее руку или локоть, когда она подавала ему еду и помогала сесть. Ласково говорил с ней, заглядывая в глазки, и как-то показно вздыхал, когда она испуганно быстро уходила. Эта некая невидимая любовная игра до предела распаляла Глашу, и она словно под гипнозом его манящих глаз и сама пыталась подольше побыть в обществе Скарятина.

Однако уже через шесть дней, когда доктор заявил, что перевязки более не нужны, и раненый скоро поправится, Дмитрию отчего-то стало хуже. Он начал жаловаться, что все его раны невыносимо ноют, и он чувствует ломоту во всем теле. Вновь пришел доктор и выписал настойки от болей, заметив, что раны молодого человека на удивление хорошо затянулись. В тот же вечер, когда Глаша принесла больному еду, и он вдруг попросил:

– Вы могли бы помочь мне с подушкой?

Глаша кивнула, подумав, что в последние дни молодой человек и сам мог садиться, и видимо ему и впрямь стало хуже, раз он просил ее о помощи. Однако наивная девушка, даже не догадывалась, какую игру затеял Скарятин.

Проворно подойдя к постели больного, девушка подождала пока он приподнимется, и подняла повыше подушку. Дмитрий театрально устроился на ней и вновь попросил:

– У меня невозможно ноет плечо. Могу я попросить Вас об одолжении Аглая Михайловна? Вы могли бы покормить меня?

– Но отец велел мне после ужина зайти в лавку, помочь ему, – пролепетала Глаша, пытаясь ретироваться от его горящего взгляда.

– Неужели Вы откажете в просьбе страждущему? – произнес Дмитрий тихо, не спуская с нее призывного взгляда.

Отчетливо осознавая, что своими взглядами и речами Скарятин явно пытается соблазнить ее, Глаша все же нашла в себе силы и решила помочь ему. Она села на край кровати, как делала это в первые дни их знакомства и, взяв в руки миску, поднесла ложку к губам молодого человека. Всю трапезу она опускала глаза вниз, ибо чувствовала его горящий взгляд на своем личике. Он быстро съел суп. И едва Глаша поставила миску на стол, и уже собиралась встать, как его сильная рука обвилась вокруг талии девушки, не позволяя ей подняться с постели. Охнув, Глаша осознала, что совершила ошибку, и предчувствия ее не подвели. Она попыталась встать, но Дмитрий сжал ее талию сильнее, словно железным обручем и, придвинувшись к ней всем телом над ее ушком, глухо произнес:

– Мне надобно с Вами поговорить, Глашенька…

Испуганно вскинув на него глаза, и скорее опасаясь не его, а своих порывов Глаша взмолилась:

– Что Вы делаете, Дмитрий Петрович? Я ведь обычная девушка…

– С чего Вы взяли, что Вы обычная? – коварно произнес Дмитрий. Свободной рукой он обхватил ее ручку и притянул ее к своему лицу. Он порывисто припал к ее дрожащим пальчикам горячими губами, и лишь спустя минуту вновь поднял на нее глаза. – Вы невозможно прелестны, Аглая Михайловна. И явно заслуживаете лучшей жизни, нежели здесь…

Она порывисто выдернула свою кисть из его твердой теплой ладони и нервно дыша, прошептала:

– Зачем Вы говорите так?

– Вы нравитесь мне, Глаша, неужели это не видно? – произнес он фразу, которая заставила девушку задрожать всем телом. Она ощутила, что ее сердце стучит в бешеном темпе, а щеки горят от его близости. Она поняла, что если она немедленно не уйдет от Скарятина, то сделает что-нибудь глупое и он поймет, что она дико влюблена в него.

– Пустите, прошу… – прошептала она гортанным голосом.

– Лишь один поцелуй, Глашенька, – проворковал Дмитрий, медленно растягивая слова и приближая свое лицо к ее ушку. – Неужели Вы откажите раненому, в этой маленькой просьбе?

Его рука, овивая ее талию, потянула стан девушки ближе к своей груди, и он вновь обхватил ее ручку и поцеловал. Она попыталась отстраниться, но было уже поздно. Дмитрий порывисто притиснул Глашу к своей груди, и в следующий миг она подняла на него глаза. Это была ее ошибка. Скарятин тут же отчетливо считал ее взгляд, который выражал влюбленность, призыв и страсть, и этого ему было достаточно, чтобы перейти к решительным действиям. Он впился губами в ее ротик, и словно изголодавшийся начал терзать его поцелуями.

Опешившая, опьяненная от его близости, Глаша не сразу поняла что происходит. Осознание, того что этот невозможно притягательный желанный мужчина держит ее в своих объятиях, затуманило ее разум. Лишь когда она ощутила, что ее головка лежит на его подушке, а он навис над ней, покрывая страстными умелыми поцелуями ее щеки и шейку, она поняла, что случилось. Девушка ахнула, оттолкнув его сильную руку со своей груди, и попыталась встать. На ее удивление Дмитрий отпустил ее, и Глаша проворно соскочила с его кровати. Молодой человек стремительно поднялся на ноги за ней и быстро поймал руку девушки. Обхватив ее кисть сильной рукой, он не позволил ей отойти. Над ее ухом, он проворковал:

– Прелестная и сладкая, словно птичка в саду…

– Мне надо к отцу, – заикающимся голосом пролепетала Аглая, чувствуя, что его дыхание обжигает ее кожу на виске.

– Что ж идите… – выдохнул Скарятин.

Он отпустил ее и Глашенька, запинаясь о длинную юбку, поспешила прочь от этого мужчины, который явно имел власть над ней.

Глава II. Именной кортик

С того дня Скарятин, едва ему удавалось остаться с девушкой наедине, всячески пытался смутить Аглаю. Дмитрию было около тридцати лет, он был красив, самоуверен и горяч. Он знал, что нравится женщинам, и почти всегда добивался своего от впечатлительных дам, которые часто сдавались на его милость. Оттого соблазнение Аглаи было для молодого человека лишь делом времени.

Умело и настойчиво Дмитрий говорил Глаше об ее красоте и грации, тайком целовал ее ручки, и открыто показывал свою влюбленность. Девушка, конечно, смущалась от всех этих явных знаков внимания, и неумело пыталась показать, что ей все равно. Но в душе она отчаянно желала, чтобы Скарятин все это продолжал. Его комплименты, горящие взгляды и тайные объятия разжигали в ее сердце любовь с каждым днем все сильнее. Вскоре она поняла, что все ее существо неистово жаждет молодого человека, а ее сердечко наполнено жгучими любовными чувствами к Дмитрию. Стоило Скарятину лишь призывно посмотреть на нее, как Глаша начинала дрожать всем телом, ощущая неистовое желание принадлежать молодому человеку полностью.

Спустя всего лишь четыре дня, Дмитрию, наконец, стало лучше и, он уже сам мог выходить на двор и перемещаться по горнице. В тот день Кавелин с Иваном уехали в Петербург на ярмарку. Глаша как обычно приготовила завтрак, а затем занялась делами по дому. Дмитрий сидел в убогой гостиной недалеко от печи и чистил свое оружие. Все утро он бросал горячие взгляды в сторону девушки, пока она мыла полы и готовила обед. Но Глаша делала вид, что не замечает этого. К тому же все утро то и дело по дому сновала Матрена, крехтя и подозрительно смотря на Скарятина, как бы показывая взглядом молодому человеку, что она следит за ним.

Около двух часов пополудни все трое пообедали в молчании, лишь пару раз Скарятин осмелился улыбнуться девушке через стол, стараясь не вызывать у старухи Матрены подозрений. После обеда Глаша убрала со стола и налила в корыто горячей воды, чтобы мыть посуду. Дмитрий так и сидел сбоку от стола, внимательно следя за девушкой, словно задумав что-то. Матрена заявила, что хочет немного полежать и поковыляла в свою комнатушку, что была с другой стороны горницы.

Отец Глаши должен был вернуться под вечер, и Скарятин поняв, что у него возможно более не будет такой прекрасной возможности осуществить свои желания, едва Матрена скрылась за дверью, проворно встал с лавки и приблизился сзади к девушке, которая мыла тарелки.

Почувствовав его присутствие за спиной, Глаша задрожала, но не осмелилась повернуться. Она ощутила, как рука Дмитрия прикоснулась к ее волосам, которые были собраны в две толстые косы. Его ласковая настойчивая ладонь осторожно опустилась к шее девушки, лаская нежную ее кожу теплыми пальцами. Аглая напряглась, поняв, что Скарятин явно намерен сейчас быть более настойчивым, чем обычно. Уже давно она инстинктивно чувствовала, что Дмитрий лишь выжидает удобного случая, дабы приблизиться к ней вновь, как в тот день, когда он поцеловал ее. Когда его рука, лаская ее спину, опустилась на талию девушки, Глаша ощутила у своего виска его горячее дыхание.

– Вы не хотите немного ласки, моя птичка? – произнес игриво он.

Глаша резко повернулась к нему, и испуганно взглянула на него. В следующий миг он поймал ее влажную ручку и потянул ее пальчики к своим губам. Она утонула в его искрящихся голубых глазах.

– Ваши глаза холодны как лед, – прошептала она. Он оскалился белозубой улыбкой и произнес:

– Причем тут глаза? Мое тело горит от Вашей близости. Идите сюда, не бойтесь.

Он властно притянул девушку к груди, и наклонился над ней, явно желая ее поцеловать. Глаша подняла на него ласковые несчастные глаза, желая что-то сказать, но Дмитрий быстро завладел ее губами, и начал страстно целовать ее. Лишь спустя миг девушка как будто опомнилась и, отстранив свое личико от его настойчивых губ, пролепетала:

– Не надо, Дмитрий Петрович. Отец узнает…

В горле Глашеньки пересохло, а сердце застучало безумными глухими ударами. Она безумно хотела, чтобы Дмитрий продолжал свои ласки, но и дико боялась этого. Он стоял перед ней, такой мужественный и великолепный в своей белой шелковой рубашке, которая подчеркивала чуть загорелый оттенок его кожи. Его широкие плечи, сильные руки, которые сейчас удерживали ее стан, твердые высокие скулы и невозможно притягательные красивые и желанные губы, все было в нем совершенно. Его яркий призывный взор яростно жег ее своим голубым светом. Девушка чувствовала, что все ее чувства и мысли в смятении, и она вот-вот готова сдаться на его милость и позволить ему все.

– Он ничего не узнает, если Вы сами не расскажите ему, – произнес тихо Дмитрий над ее дрожащими губами, словно приговор. В следующий миг, его руки обхватили ее стан под бедрами и спиной, и молодой человек легко поднял девушку на руки. Глаша ахнула, и невольно ухватилась рукой за его широкое плечо.

– Вы же больны, – пролепетала она, когда Дмитрий твердым шагом направился в свою маленькую комнатку. На это Скарятин коварно и развязно улыбнулся, и осторожно положил девушку на кровать. Она хотела еще что то сказать, но Дмитрий более не оставляя ей шанса на сопротивление, приник к ее губам.

Все произошло так быстро и стремительно, что Глаша не успела ничего понять. Близость Дмитрия опьянила девушку. Его умелые смелые и вместе с тем нежные ласки заставили ее забыть обо всем. Он не дал ей ни секунды опомниться, настойчиво разминая и лаская ее тело, постепенно освобождая от покровов. Она прикрыла от наслаждения глаза, вдыхая его приятный аромат. Сильные горячие губы молодого человека не отрывались ото рта девушки, умело даря ее губкам, наслаждение и заглушали все протесты Глаши, которые она поначалу пыталась озвучить. И лишь когда Аглая почувствовала сильную боль в промежности, она напряглась и открыла затуманенные глаза. Дмитрий нависал над ней, и его лицо красивое и волевое показалась ей как будто незнакомым. Его глаза голубые, холодные, выражающие лишь настойчивость и жесткость, смутили ее. Глаша ощущала, как он быстро двигается между ее бедер, поднимаясь и опускаясь. Боль ушла и девушка, как будто немного протрезвела. Она, наконец, осознала, что происходит. Скарятин же заметив ее испуганный взгляд, тут же впился в ее губки, пытаясь вновь заставить ее подчиняться себе. Его умелые губы, как и ранее, сделали свое дело, и Глаша вновь забылась, ощущая, что не хочет, чтобы это действо прекращалось.

Спустя некоторое время, когда Дмитрий, наконец, облегченно упал рядом с девушкой, пытаясь сдерживать срывающееся дыхание, Глаша открыла глаза и мутным взором уставилась в потолок. Она прекрасно осознавала, что сейчас произошло. Она была близка с этим притягательным молодым человеком, один вид которого вызывал в ее наивном трепетном сердечке безумные чувства. Вдруг раздался шум со двора. Глаша вмиг опомнилась, поняв, что вернулись отец и Иван.

– Отец, – пролепетала она, пытаясь встать, и отталкивая руку Скарятина, которая лежала на ее груди. Он быстро среагировал и тут же поднялся на ноги. Глаша же соскочив с его кровати, начала дрожащими руками собирать свои вещи и натягивать на свое обнаженное тело, стараясь не смотреть на молодого человека.