Полдень, XXII век

– А может быть, это действительно гробницы? – сказал Фокин вызывающе.

Некоторое время все обдумывали это предположение.

– Татьяна, а что с анализами? – спросил Комов.

– Известняк, – сказала Таня. – Углекислый кальций. Много примесей, конечно. Но вообще, знаете, на что все это похоже? На коралловые рифы. И еще похоже, что здание сделано из одного куска…

– Монолит естественного происхождения.

– Вот уже и естественного! – воскликнул Фокин. – Характерная закономерность: стоит обнаружить новые следы, и сразу же находятся товарищи, которые заявляют, что это естественные образования…

– Естественное предположение, – сказал Комов.

– А вот мы завтра соберем интравизор и посмотрим, – пообещала Таня. – Главное, что этот известняк не имеет ничего общего с янтарином, из которого построен марсианский город. И город на Владиславе.

– Значит, еще кто-то бродит по планетам, – сказал Комов. – Хорошо, если бы они на этот раз оставили нам что-нибудь посущественней.

– Библиотеку бы найти, – простонал Фокин. – Машины бы какие-нибудь!

Они замолчали. Мбога достал и принялся набивать короткую трубочку. Он сидел на корточках и задумчиво глядел поверх палаток в светлое небо. Его маленькое лицо под белым платком выражало полный покой и ублаготворенность.

– Тихо как, – сказала Таня.

Бум! Бах! Тарарах! – донеслось со стороны базы.

– О дьявол! – пробормотал Фокин. – Это-то зачем?

Мбога выпустил колечко дыма и, провожая его взглядом, сказал негромко:

– Я понимаю вас, Боря. Я сам впервые в жизни не ощущаю радости, слушая, как наши машины работают на чужой планете.

– Она какая-то не чужая, вот в чем все дело, – сказала Таня.

Большой черный жук прилетел неизвестно откуда, тяжело гудя, сделал два круга над Следопытами и улетел. Фокин тихонько засопел, уткнувшись носом в согнутый локоть. Таня поднялась и ушла в палатку. Комов тоже встал и с наслаждением потянулся. Было так тихо и хорошо вокруг, что он совершенно растерялся, когда Мбога, словно подброшенный пружиной, вдруг вскочил на ноги и застыл, повернувшись лицом к реке. Комов тоже повернулся лицом к реке.

Какая-то исполинская черная туша надвигалась на лагерь. Вертолет отчасти скрывал ее, но было видно, как она колышется на ходу и как вечернее солнце блестит на ее влажных лоснящихся боках, раздутых, словно брюхо гиппопотама. Туша приближалась довольно быстро, раздвигая траву, и Комов с ужасом увидел, как вертолет качнулся и стал медленно валиться набок. Между стеной здания и днищем вертолета протиснулся низкий массивный лоб с двумя громадными буграми. Комов увидел два маленьких тупых глаза, устремленных, как ему показалось, прямо на него.

– Осторожнее! – заорал он.

Вертолет свалился, упираясь в траву лопастями винтов. Чудовище продолжало двигаться на лагерь. Оно было не менее трех метров высотой, покатые бока его мерно вздувались, и было слышно ровное шумное дыхание.

За спиной Комова Мбога щелкнул затвором карабина. Тогда Комов очнулся и попятился к палаткам. Обгоняя его, мимо очень быстро на четвереньках пробежал Фокин. Чудовище было уже шагах в двадцати.

– Успеете разобрать лагерь? – быстро спросил Мбога.

– Нет, – ответил Комов.

– Я буду стрелять, – сказал Мбога.

– Погодите, – сказал Комов. Он шагнул вперед, взмахнул рукой и крикнул: – Стой!

На мгновение гора живого мяса приостановилась. Шишковатый лоб вдруг задрался, и распахнулась просторная, как кабина вертолета, пасть, забитая зеленой травяной жвачкой.

– Гена! – закричала Таня. – Немедленно назад!

Чудовище издало продолжительный сипящий звук и двинулось вперед еще быстрее.

– Стой! – снова крикнул Комов, но уже без всякого энтузиазма. – По-видимому, оно травоядное, – сообщил он и попятился к палаткам.

Он оглянулся. Мбога стоял с карабином у плеча, и Таня уже зажимала уши. Возле Тани с тюком на спине стоял Фокин. Усы его были взъерошены.

– Будут в него сегодня стрелять или нет? – заорал Фокин натужным голосом. – Уносить интравизор или…

Ду-дут! Полуавтоматический охотничий карабин Мбоги имел калибр 16,3 миллиметра, и живая сила удара пули с дистанции в десять шагов равнялась восьми тоннам. Удар пришелся в самую середину лба между двумя шишками. Чудовище с размаху уселось на зад. Ду-дут! Второй удар опрокинул чудовище на спину. Короткие толстые ноги судорожно задергались в воздухе. «Х-ха-а…» – донеслось из густой травы. Вздулось и опало черное брюхо, и все стихло. Мбога опустил карабин.

– Пойдем посмотрим, – сказал он.

По размерам чудовище не уступало взрослому африканскому слону, но больше всего оно напоминало гигантского гиппопотама.

– Кровь красная, – сказал Фокин. – А это что?

Чудовище лежало на боку, и вдоль его брюха тянулись три ряда мягких выростов величиной с кулак. Из выростов сочилась блестящая густая жидкость. Мбога вдруг шумно потянул носом воздух, взял на кончик пальца каплю жидкости и попробовал на язык.

– Фи! – сказал Фокин.

На всех лицах появилось одно и то же выражение.

– Мед, – произнес Мбога.

– Да ну! – удивился Комов. Он поколебался и тоже протянул палец. (Таня и Фокин с отвращением следили за его движениями.) – Настоящий мед! – воскликнул он. – Липовый мед!

– Доктор Диксон говорил, что в этой траве много сахаридов, – сказал Мбога.

– Медоносный монстр, – сказал Фокин. – Зря мы его так.

– Мы! – воскликнула Таня. – Горе мое, поди прибери интравизор.

– Ну ладно, – сказал Комов. – Что же делать дальше? Здесь жарко, и такая туша рядом с лагерем…

– Это на мне, – сказал Мбога. – Оттащите палатки шагов на двадцать вдоль улицы. Я сделаю все обмеры, кое-что посмотрю и уничтожу его.

– Как? – спросила Таня.

– Дезинтегратором. У меня есть дезинтегратор. А ты, Таня, уходи отсюда: я сейчас буду заниматься очень неаппетитной работой.

Послышался топот, и из-за палаток выскочил Рю с большим автоматическим пистолетом.

– Что случилось?! – задыхаясь, спросил он.