Как новый сонм собрался над рекой. 120
Созвездие Волопас, двигаясь по звёздному небу впереди созвездия Северная Корона, и движущегося позади него созвездия Геркулес, гонит перед собой все остальные звёзды и созвездия, так же пугая их своим красным глазом – ярким Арктуром. Бьёт веслом – прямым текстом названа весельная лодка.
Звёзды осыпаются с небосвода, как осенние листья с ясеня, падая на чёрную землю – ещё один точный образ.
Сев Адама, рожденный на беду, уподобляется стае птиц, дружно бросающейся на приманку в сети птицелова. Это – воины, которых косит шрапнель и пули.
Насколько точный образ: – посмотри на стаю перелётных птиц, слетывающихся перед дальним осенним перелётом. Поразительно, как они, не ломая строй, дружно разворачиваются, устремляясь вверх или вниз. Синхронность их движений поражает.
Гонимые Хароном – Волопасом звёзды плывут по черноте звёздного неба, а сзади них уже собираются новые толпы звёзд – душ, готовящихся к переправе. На Земле не успевают вывезти одних убитых и раненых, как война насыпает горы новых. На звёздном небе – это восходящие из-за горизонта новые созвездия, усеянные звёздами.
«Мой сын, – сказал учитель величавый,
Все те, кто умер, бога прогневив,
Спешат сюда, все страны и державы; 123
И минуть реку всякий тороплив,
Так утесненный правосудьем бога,
Что самый страх преображен в призыв. 126
Для добрых душ другая есть дорога;
И ты поймешь, что разумел Харон,
Когда с тобою говорил так строго». 129
Вергилий поясняет Данте, называя его сыном: – здесь собираются души из всех стран и держав, прогневившие Господа. Здесь, на поле боя, воюют солдаты, согнанные из многих стран.
Они так торопятся потому, что их теснит правосудие Господа. Хоть Ад и страшен, правосудие Господа – война – ещё страшнее. На звёздном небе звёзды не торопятся, но и никогда не прекращают своего вечного движения, выходя из темноты Ада при восходе и снова опускаясь в неё на закате.
Добрые души, не прогневившие Господа, идут другим путём, о котором говорил Харон, советуя Данте найти себе челнок полегче. Они переходят в Чистилище, минуя пропасть Ада.
Чуть он умолк, простор со всех сторон
Сотрясся так, что, в страхе вспоминая,
Я и поныне потом орошен. 132
Дохнула ветром глубина земная,
Пустыня скорби вспыхнула кругом,
Багровым блеском чувства ослепляя;
И я упал, как тот, кто схвачен сном. 136
Путники успевают скрыться на корабле – ладье Харона вовремя; пушечная канонада уже близко. Кончается Рождественское перемирие, испано-неаполитанские войска возобновляют артобстрел. До слуха поэта доносится гром пушечных выстрелов, на горизонте полыхает зарево пожаров. На небе занимается утренняя заря. Они скрываются в каком-то укромном месте; надо выспаться перед следующей ночью.
Я отмечаю ещё один возможный образ, стоящий перед глазами Данте. Простор сотрясся, дохнула ветром глубина земная – яркий образ землетрясения, вызванного и сопровождающегося извержением вулкана Везувий. При этом видна вспышка и багровый блеск огромной силы [Рис. А. III.3].
А. III.3 Ночное извержение вулкана при виде с моря. Поднимается огненный столп, из которого постоянно сверкают молнии. Выброшенный извержением пепел и дым образуют гигантский гриб, смещающийся по ветру, из которого сыплется пепел и камни. Всё это сопровождается ужасающим грохотом и землетрясением. В заливах может появиться цунами. Данте находился далеко от берега, поэтому самого извержения не видел. Видна была яркая вспышка, огненный столп, молнии, чёрное облако, слышался отдалённый грохот, ощущалось сотрясение воздуха и дрожь воды.
Поэты на пороге Ада, куда им предстоит бежать. Сзади их гонит страшная война. Необходимо торопиться. Для того чтобы спастись, необходимо переправиться через Адриатическое море. Появляется корабль, который может перевезти их под видом раненых. Едва они отплывают, артобстрел накрывает место их отплытия. Но, скорее всего, здесь изображено землетрясение, связанное с извержением вулкана Везувий. В своём путешествии по Адриатике, беглецы выходят на траверз Везувия, который отсюда не виден, но его извержение видно и слышно хорошо. Наступает день; Данте, измученный переживаниями бессонной ночи, засыпает, как убитый.
Реконструкция событий:
Несмотря на сильную качку, капеллан, после ночного перехода и погрузки на корабль, весь день спит мертвецким сном. Очнувшись ночью, в темноте на палубе, освещенной полной Луной, он привстаёт и оглядывается. Яков сидит рядом, посасывая трубку. Свежий ветер свистит в снастях, крепкая волна, догоняя, бьёт в мостик, раскачивая корабль, рассыпаясь брызгами.
«Отдохнули, Вашство?» – спрашивает Яков: – «Поешьте немного» – он протягивает ему краюшку хлеба и большой кусок сала. Потом вытаскивает из мешка бутыль и чарку, налив вина, протягивает капеллану.
«Хорошо!» – крякает капеллан, выпив чарку вина, зажевав хлебом с салом: – «А куда мы идём, Яков?»
«В Дуррас, в Албанию, что под турком» – отвечает Яков: – «Бог даст, до завтра дойдём».
Яркая, кроваво-красная вспышка на западе, по корме, внезапно освещает полнеба, и начинает полыхать, как на дальнем пожаре. Над горизонтом вырастает огромный огненный столп, расходящийся в высоте, как вершина огромной пинии, чернеющей тучей, освещенной снизу багровым пламенем. Скоро доносится ужасающий непрекращающийся грохот, чуть позже начинает ощущаться дрожь воздуха и воды; волны покрываются мелкой рябью.
«Везувий просыпается!» – уважительно говорит Яков: – «Вот уж силища, так силища, велик Бог, точно как тогда».
«Да, Везувий, да как сильно» – подтверждает капеллан: – «В точности, как тогда, когда дед пропадает. Как думаешь, Яков, облако нас не накроет?»
«Не должно» – говорит Яков, повертев головой, оглядывая волны и снасти, определяя направление ветра. Севернее снесёт, аккурат в то место, откуда отплываем, слава Богу. И следов наших там не останется. А что, деда-то не нашли?».
«Как найти, Яков?» – печально отвечает капеллан: – «Пеплом всё засыпано многометровым, жара там держится, да и Везувий не засыпает, никто туда не суётся, и теперь не скоро сунется».
«Да, велик Бог» – соглашается Яков: – «Крепко Громовержец своё стережет, не отдаст. Нам-то главное до суши добраться поскорей, Вашство, а то не могу, укачивает. Без люльки бы вообще сдох».
«Ничего, доберёмся» – подбодряет его капеллан: – «Держись».
«Ворочается Сварожище с боку на бок, никак не уложится» – уважительно шепчет возникший ниоткуда, Оськин. На корабле все, как завороженные, следят за невиданным зрелищем, один Сисим спит богатырским сном, постелив плащи на сундуки.
На горизонте грохочет и полыхает, чёрная туча, подсвеченная багровым пламенем, полыхающая молниями, вытягиваясь, смещается в правую сторону, растекаясь по небу. На корабле все затихают, только бородатый рулевой, с красными от ветра глазами, тянет какую-то свою заунывную песнь.
Ад – Песня IV
Круг первый (Лимб). – Некрещеные младенцы и добродетельные нехристиане. Данте путешествует через Грецию и Афины, встречаясь с величайшими душами.
Ворвался в глубь моей дремоты сонной
Тяжелый гул, и я очнулся вдруг,
Как человек, насильно пробужденный. 3
Я отдохнувший взгляд обвел вокруг,
Встав на ноги и пристально взирая,
Чтоб осмотреться в этом царстве мук. 6
Данте пробужден тяжелым гулом, который страшит его, как гул пушечной канонады. Однако он выспавшийся, осматривается кругом. Будит его тяжелый гул зимнего прибоя у скалистых берегов Балканского полуострова, куда беглецов доставляет перевозчик – Харон. Если следовать из порта Анконы на Восток – это район современной Албании – горной страны с обрывистыми берегами [Рис. А. IV.1]
А. IV.1 Побережье Адриатического моря в Албании. По этой дороге Данте с Вергилием направляются в сторону Греции. Зимой Адриатическое море штормит, западные ветра обрушивают водяные валы на берег Албании с пушечным громом.
Мы были возле пропасти, у края,
И страшный срыв гудел у наших ног,
Бесчисленные крики извергая. 9
Он был так темен, смутен и глубок,
Что я над ним склонялся по-пустому
И ничего в нем различить не мог. 12
На Земле это – обрывистый скалистый берег, о который с гулом разбивается морской прибой. Со скального обрыва толком ничего не разглядишь, особенно вечером, поэт от усталости просыпает весь день. Чтобы вообразить себе картину Ада, представь, что находишься на краю пропасти, в которую всё срывается – Харон доставляет поэтов на край Земли. Если представить Землю плоской, лежащей на спинах слонов или китов и подойти к горизонту, там откроется именно такая картина. С тяжёлым гулом водопадами обрываются реки, само море образует гулкий огромный водопад.