Без восторгов и проклятий. Субъективные заметки по истории России

Сразу можно отбросить «Обрыв», где действие происходит в дореформенное время, хотя образы Волохова и Тушина выглядят скорее как пореформенные.

Роман «Анна Каренина» посвящен в основном любви и семейным проблемам, хотя он и шире этих тем. «Дым» – роман о любви, где обсуждение общественно-политических вопросов остается довольно бледным фоном. В «Преступлении и наказании», «Идиоте», «Подростке» и «Братьях Карамазовых» общественно-политические проблемы затрагиваются косвенно, лишь как влияющие на поведение героев в частной жизни. Пожалуй, только «Бесы» и «Новь» – политические романы.

Но «Бесы» – памфлет, направленный против либералов. Подробности убийства Шатова и «общества» Петра Верховенского взяты прямо из судебных дел нечаевцев (то есть Достоевский тут ничего не сочинил). Но острие критики направлено против Степана Верховенского, Ставрогиной и губернатора с губернаторшей. И здесь объективного показа ожидать было невозможно.

«Новь» – роман о революционерах. Они там выведены благородными людьми, но политическими банкротами (каковыми они в описываемое время, по-видимому, и были).

Ну а был еще кто-то, кроме революционеров (которых на самом деле было не так уж много)? Да, были чиновники (в том числе либеральные) и общественные деятели. Только они мало похожи на тех, о ком писал Анатолий Кони.

Алексей Каренин – потрясающий образ. Но только непонятно, что он делал по службе. А ведь он был чуть ли не министр. И, судя по некоторым намекам, достаточно либеральный. Но Толстой постарался изобразить его деятельность, как лишенную и смысла, и цели.

В романе «Новь» выведен Борис Сипягин. Он явно либеральный чиновник. Уважает Адама Смита, готов взять в учителя молодого человека с революционными взглядами. Но выгоняет его, узнав о его романе со своей племянницей, которую надеется выдать за соседа-помещика с консервативными взглядами. И не проявляет никакой жалости к шурину-революционеру. Но чем он занят по службе – совсем непонятно, да и занят ли? Он ведь, несмотря на высокий чин, спокойно уезжает весной в далекое имение, где проводит всё лето.

А что с общественными деятелями? Про отца (биологического) героя романа «Подросток» Андрея Версилова говорится, что он короткое время был мировым посредником. Почему он дальше не пошел по этой стезе, неясно.

Константин Левин (альтер эго Толстого) отказывается работать в земстве. И вроде бы подробно объясняет – почему. Но я так понять и не смог. Позже о вреде земской работы рассуждал художник – герой чеховского «Дома с мезонином».

В романе «Дым» несколько раз на короткое мгновение появляется Пищалкин. И вот как характеризует его Тургенев:

«… идеальный мировой посредник, человек из числа тех людей, в которых, может быть, точно нуждается Россия, а именно ограниченный, мало знающий и бездарный, но добросовестный, терпеливый и честный; крестьяне его участка чуть не молились на него…

Рассуждал вперемежку – то о предметах возвышенных, то о предметах полезных и такую, наконец, распространил скуку, что бедный Литвинов чуть не взвыл. В искусстве наводить скуку, тоскливую, холодную, безвыходную и безнадежную скуку, Пищалкин не знал соперников даже между людьми высочайшей нравственности, известными мастерами по этой части. Один вид его остриженной и выглаженной головы, его светлых и безжизненных глаз, его доброкачественного носа возбуждал невольную унылость, а баритонный, медлительный, как бы заспанный его голос казался созданным для того, чтобы с убеждением и вразумительностью произносить изречения, состоявшие в том, что дважды два четыре, а не пять и не три, вода мокра, а добродетель похвальна; что частному лицу, равно как и государству, а государству, равно как и частному лицу, необходимо нужен кредит для денежных операций. И со всем тем человек он был превосходный! Но уж таков предел судеб на Руси: скучны у нас превосходные люди».

А в романе «Новь» безусловно положительным героем является Василий Соломин, который вначале управлял бумагопрядильной фабрикой, а потом создал свою фабрику. В эпилоге о нём говорится:

«Такие, как он – они-то вот и суть настоящие. Их сразу не раскусить, а они – настоящие, поверьте; и будущее им принадлежит. Это – не герои; это даже не те „герои труда“, о которых какой-то чудак – американец или англичанин – написал книгу для назидания нас, убогих; это – крепкие, серые, одноцветные, народные люди. Теперь только таких и нужно! … Знайте, что настоящая, исконная наша дорога – там, где Соломины, серые, простые, хитрые Соломины».

Только произносит эти слова малосимпатичный персонаж. Так что остается вопрос: действительно ли Тургенев считал Соломиных людьми будущего.

Мне, впрочем, Соломин напомнил персонажа более позднего романа – «Жизнь Клима Самгина» М. Горького, действие которого начинается почти в те же годы. Это – Тимофей Варавка, инженер и предприниматель. Единственный из окружения героя романа, который считал, что ставку надо делать не на народ, а на интеллигенцию. За что его стыдили. Но этому «герою» Горький присудил смерть от ожирения.

Ну а в советской литературе, посвященной второй половине 19-го века, революционеры тем более заняли ведущее место. «Одеты камнем» Ольги Форш, «Нетерпение» Юрия Трифонова и т. п.

Вот такое представление о той эпохе мы получаем из великой русской литературы. Хорошо, что есть еще литература мемуарная. Из нее можно даже понять, что и «превосходные люди» могут быть нескучными.

Первая половина 20-го века

Немного об Учредительном собрании[19 - Опубликована 09.06.2023: https://lyubarev.livejournal.com/133052.html]

Послушал вчера лекцию Сергея Митрохина «Учредительная традиция и ее роль в будущем возрождении России». О самой лекции не буду много писать, большая ее часть касалась Земских соборов. Об Учредительном собрании 1917 года говорилось довольно кратко. И в традиционном ключе – как о несбывшейся возможности.

Интересными были, пожалуй, некоторые теоретические обобщения. В том числе и о том, что название «Учредительное собрание» еще не гарантирует «учредительский» эффект, и наоборот – такой эффект возможен и без явного названия. И главным качеством «учреждения» должна быть высокая легитимность.

О будущем тоже говорилось слишком кратко. Смысл, разумеется в том, что России нужно заново учредить государственность. Но просто взять и созвать нечто с названием «Учредительное собрание», скорее всего, ничего положительного не даст.

Меня эта лекция спровоцировала посмотреть на Учредительное собрание 1917 года немного в ином ключе. Действительно ли это была несбывшаяся возможность, или в реальности такой возможности не было?

Но сначала немного о легитимности. Если мы хотим избрать Учредительное собрание (или, как в нашей Конституции оно называется, Конституционное собрание), то здесь два ключевых момента. Во-первых, нужны правила избрания (закон, положение или еще что-то в этом роде). Во-вторых, нужна система организаторов выборов. Иначе говоря, чтобы Собрание было легитимным, должны быть легитимные правила и легитимные организаторы выборов.

Я немного читал о том, как принималось Положение 1917 года. Тогда, как я понимаю, специалистов в области избирательного права в России можно было пересчитать по пальцам. И то они не смогли договориться. Например, один из главных специалистов, профессор Водовозов, был против выборов по партийным спискам[20 - Выборы во Всероссийское Учредительное собрание в документах и воспоминаниях современников / Авт. проекта и сост.: И. Б. Борисов, Ю. А. Веденеев, И. В. Зайцев, В. И. Лысенко. М.: РОИИП, 2009. С. 101—114.].

Сейчас в России людей, которые считают себя специалистами в области избирательного права, видимо тысячи. Какой бы закон ни приняли, у него обязательно найдется много оппонентов. И они потом будут подвергать сомнению легитимность выборов.

Про организаторов выборов я уж и говорить не буду…

Лучше немного порассуждать о результатах выборов 1917 года и об их тестировании в ходе последовавшей за выборами Гражданской войны.

Напомню, что на этих выборах буржуазные партии потерпели сокрушительное поражение. Собственно общероссийская буржуазная партия была одна – кадеты, и она получила 4,5% голосов. Правые партии – 1,4%. Несоциалистические национальные партии получили 9,6%.

Иными словами, произошел «социалистический выбор». Лидировали эсеры (социалисты-революционеры) с 39,5%. На втором месте были большевики – 22,4%. Плюс меньшевики (3,2%) и национальные социалистические партии (14,5%).

Говорят, что у истории нет сослагательного наклонения. Это касается науки – научных методов «альтернативной истории» не видно. Ну а у публицистов «альтернативная история» – один из любимых жанров.

Что могло получиться из того Учредительного собрания? В условиях, когда Гражданская война уже фактически шла (пока в основном в формате казаки против большевиков) и при этом продолжалась Мировая война (против Германии, Австро-Венгрии и Турции), где русские войска терпели поражение. В условиях экономического кризиса и многовластия (скорее, безвластия) на местах. Либо ничего – основные фракции не смогли бы договорится, что только усилило бы анархию. Либо они смогли бы принять решение о земельной реформе, поскольку тут большевики были согласны на эсеровский вариант. Но передел земли в условиях слабой власти лишь подтолкнул бы Гражданскую войну. К тому же большевистский вариант мира Собрание не приняло бы (его и сами большевики с трудом смогли принять).

А теперь вспомним, что было дальше. Уверенные в своей легитимности, эсеры сговорились с чехословацким корпусом, свергли власть большевиков на большей части территории страны и создали свое правительство. Но оно стало терпеть поражения от большевиков и в конце концов было свергнуто Колчаком. И дальше война шла между большевиками и буржуазными силами (которые на выборах потерпели сокрушительное поражение), а победившие на выборах эсеры самостоятельной роли лишились и до самого конца Гражданской войны метались между нейтралитетом и поддержкой «красных».

Тут могут быть разные объяснения. Я помню, что у Ленина их было два. Сначала он обращал внимание на то, что партия эсеров раскололась в период между выдвижением партийных списков, то есть «народ фактически голосовал за партию, которая уже не существовала»[21 - Ленин В. И. Тезисы об Учредительном собрании. 26.12.1917 // Выборы во Всероссийское Учредительное собрание в документах и воспоминаниях современников / Авт. проекта и сост.: И. Б. Борисов, Ю. А. Веденеев, И. В. Зайцев, В. И. Лысенко. М.: РОИИП, 2009. С. 494—497.]. А потом, узнав подробные результаты выборов по территориям, заметил, что результаты голосования в городах (где в основном победили большевики) важнее результатов в деревне (где эсеры доминировали)[22 - Ленин В. И. Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата. 16.12.1919 // Выборы во Всероссийское Учредительное собрание в документах и воспоминаниях современников / Авт. проекта и сост.: И. Б. Борисов, Ю. А. Веденеев, И. В. Зайцев, В. И. Лысенко. М.: РОИИП, 2009. С. 498—514.].

Есть еще один нюанс, который мало известен широкому кругу даже тех, кто интересуется этим вопросом. Тут надо еще заметить, что выборы проводились не по единому округу, как сейчас, а по нескольким десяткам округов, в основном совпадающих с губерниями. И в каждом округе была своя «партийная система», то есть свой набор участвующих партийных списков. Так вот: эсеры в большинстве округов блокировались с Советами крестьянских депутатов, так что это была не чисто партийная победа. Похоже, что их союзники по коалиции позже не слишком активно им помогали.

Здесь я приведу некоторый вывод из книги, где я был соавтором:

«Выборы в Учредительное собрание были значительным шагом на пути России к демократии. Однако шанс на достижение национального согласия и установление в стране демократического строя был упущен. И в этом вина не только большевиков, пренебрегших результатами выборов и разогнавших избранный народом орган. Опыт 1917 г. показывает, что в условиях изнурительной и непопулярной войны, которая дезорганизовала экономику страны, и раскола общества, поставившего страну на грань Гражданской войны, – проведение выборов не является спасением и не может предотвратить национальную катастрофу»[23 - Иванченко А. В., Кынев А. В., Любарев А. Е. Пропорциональная избирательная система в России: история, современное состояние, перспективы. М.: Аспект Пресс, 2005. С. 37.].

Остается только сделать еще одну «утешительную заметку». Из всех стран Восточной Европы только одна в первой половине 20-го века смогла построить демократическое государство. Это Чехословакия. Но и она не устояла перед Мюнхеном. Так что у России тогда, видимо, было слишком мало шансов.

Паустовский о Махно: правда или вымысел?[24 - Опубликована 15.10.2020: https://lyubarev.livejournal.com/86193.html]

После самосожжения Ирины Славиной[25 - Нижегородский журналист Ирина Славина 2 октября 2020 года покончила с собой путем самосожжения у здания МВД в знак протеста против обысков, проведенных у нее и ряда ее коллег.] мне, как и многим, было очень тяжело. Я сидел один на даче и не мог работать. И тут я сообразил, что у меня есть целый шкаф книг. Мой выбор пал на «Повесть о жизни». Паустовского я до этого много читал, но до «Повести о жизни» добрался только сейчас.

Это было правильным решением: я стал потихоньку оживать.

Но вот я дошел до рассказа о том, как по дороге из Киева в Одессу (осенью 1919 года, если более точно, то, вероятно, в октябре) на станции Помошная герой наблюдал проезд эшелона махновцев.

Возможно, я не обратил бы на этот рассказ столько пристального внимания, если бы речь не шла о Помошной – места, где жил и работал мой дед и где предположительно родился мой отец. И я тут же пожалел, что не прочитал этот рассказ в детстве или ранней юности, когда еще жива была моя бабушка. Хотя, боюсь, я тогда не догадался бы ее расспросить по поводу этого эпизода.

Впрочем, рассказ Паустовского сильно не вязался с тем представлением, которое я получил о Махно – и когда-то от бабушки, и уже в последние годы от чтения литературы и посещения музеев в Добровеличковке и Помошной.

В начале этого эпизода рассказывается, что поезд пришел на станцию Помошная ранним утром, и паровоз тут же куда-то исчез. На станции никого не было, кроме одного дежурного: все убежали, поскольку ожидался эшелон с махновцами. И вот что дальше автор якобы увидел собственными глазами (из окна станции):

«На заднем сиденье из красной сафьяновой кожи полулежал в ландо щуплый маленький человек в черной шляпе и расстегнутом казакине, с зеленым землистым лицом. Он положил ноги на козлы, и вся его поза выражала лень и томный сытый покой. В опущенной руке человек этот держал маузер и поигрывал им, слегка подбрасывая его и ловя на лету. Я увидел лицо этого человека, и тошнота отвращения подкатила к горлу. Мокрая челка свисала на узкий сморщенный лоб. В глазах его – злых и одновременно пустых, глазах хорька и параноика – поблескивала яростная злоба. Визгливое бешенство, очевидно, не затихало в этом человеке никогда, даже и теперь, несмотря на его вальяжную и спокойную позу. Это был Нестор Махно.

Дежурный неестественно вытянулся, выставил далеко вперед правую руку с зеленым флажком, а левую руку поднес к козырьку фуражки, отдавая Махно честь. При этом дежурный заискивающе улыбался. Страшнее этой улыбки ничего нельзя было придумать. Это была не улыбка. Это была униженная мольба о пощаде, страх за свою нищую жизнь, беспомощная попытка разжалобить. Махно лениво вскинул маузер и, даже не взглянув на дежурного и не целясь, выстрелил. Почему – неизвестно. Разве можно догадаться, что придет в голову осатанелому изуверу. Дежурный нелепо взмахнул руками, попятился, упал на бок и начал биться на перроне, хватая себя за шею и размазывая кровь. Махно махнул рукой. Тотчас пулеметная очередь хлестнула по асфальту перрона и ударила по дежурному. Он несколько раз дернулся и затих».

Итак, перед нами образ заурядного бандита, психически неуравновешенного человека, способного к немотивированным убийствам. А что на самом деле?

Начну с географии. Наверняка большинство читателей недостаточно хорошо знакомы с этими местами.