Оценить:
 Рейтинг: 0

Парковая зона

Год написания книги
2013
<< 1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 65 >>
На страницу:
44 из 65
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Устроился Метелкин на помесячную оплату за дежурство, маленькую, но стабильную, в то время, когда в стране годами не выплачиваются деньги. Как говорится, лучше синица в руках, чем в небе журавль.

«Так что не жалей меня, краснощекая лукавая вдовица, за мою раздвоенность и бесчестие, а жалей страну свою раскроенную, расчетверенную и распятую», – думал Метелкин, глядя в черные, насурьмленные ямины глаз, размытые безжалостным временем.

Почему-то расхотелось Ивану вести раскормленную стареющую самку в казенное помещение сторожки, где и ноги не пристроишь, как следует. И, уклоняясь от лестного в иных случаях предложения, стал городить огород о недопустимости нахождения посторонних лиц в служебном помещении.

И здесь получилось, как в басне Эзопа: пока виноград был зелен, он не давался лисе, но вот виноград созрел и сам просится в рот, но лиса отказывается, и тогда виноград зеленеет от ненависти…

Что тут началось! Верка, которая мучила Ивана в молодости обманчивой близостью невозможного и сладостного, когда кажется – вот она, птица в руках, – теперь, покрываясь красными пятнами гнева, кинулась на Метелкина с кулаками:

– Ах ты, импотент несчастный! Я тебя такого пожалела! Да у меня мужиков, как кукурузных початков в поле! Так я тебе и расставилась! Ты хочешь, а не можешь? Так и скажи!..

Положение Метелкина было, действительно, дурацким. Он, смеясь, перехватил ее мягкие кулачки:

– Ну, шутю! Шутю! Стареешь, Вера Павловна, юмора не понимаешь.

– А ты все в молодого рядишься! Посмотри на себя! Посмотри! Усы над губой шнурком вялым повисли, хотя дело и не в усах только… – Она опустила руки и с горькой усмешкой посмотрела обидчику в глаза: – Не боись! Веди в свою сторожку, я тебя не трону!

17

Нет, Иван Метелкин своё отбоялся. Откружился в своих танцах. Отплясал. Всяко было в его неприбранной монтажной жизни. Одного не было – страха: ни перед женщиной, ни перед бандитом, ни перед перепившим, впавшим в белую горячку монтажником с кувалдой в руках и с пеной в оскале.

Одного он боялся – своей совести. Женщину можно уломать или отмахнуться от неё, если слишком назойлива, от бандита-налётчика можно увернуться или откупиться деньгами, бешеного монтажника можно оглушить на время стаканом спирта. А от совести не уйдёшь…

Метелкин и с рабочими всегда поступал по совести, по рабочим законам и понятиям, за что они его и называли запросто – Захарыч.

Но было по-всякому.

Жизнь – штука сложная, и пути Господни неисповедимы, извилисты, хоть дорога Его и пряма.

Вот и Метелкину пришлось однажды испытать то, от чего у него до сих пор стоит страх перед своей совестью и честью, хотя вина его не в этом.

…Осень была неряшлива и безобразна. Она стояла за окном, как плаксивая пьяная баба, назойливо заглядывая своими водянистыми глазами в неприбранную душу прораба Метелкина Ивана Захаровича.

Грязные, нечесаные космы, свисающие кое-как с низкого неба, цеплялись за деревья, унося за собой последние листья. Они отчаянно хватались маленькими коготками за тонкие голые ветви, трепеща от страха – улететь. Что делать? Всему свое время – время сеять и время собирать посеянное.

Ни на что не надеясь, Иван Захарович сидел в маленьком гостиничном номере, какие бывают в наших районных городах: комната – два на три метра, у стены – деревянная узкая кровать с продавленным матрацем, стол в винных подтеках, на столе графин, закрытый щербатой рюмкой без ножки – «пей до дна!», рядом с койкой – шаткий скрипучий стул, сидение и спинка которого обтянуты коричневой потертой клеенкой. Вот и весь антураж.

Но это временное пристанище и вся его убогая обстановка в тот момент были дня Ивана милее всех дворцов и палат. Метелкину не хотелось уходить отсюда в неизвестность, которая может обернуться для него чем угодно, но только не благополучием.

Он сидел и ждал.

И, если говорить по правде, трепетал, как тот одинокий листок на зябкой ветке.

Иван ждал, что его повяжут. Вот так, придут и повяжут, и пойдешь не туда, куда сам хочешь, а куда поведут…

Дело в том, что Иван Метелкин оказался в той гостинице не по своей воле. Около месяца назад его прислали сюда, чтобы он возглавил здешний монтажный участок.

В такую поганку и глушь порядочного человека не направили бы, да он и сам бы не поехал.

Участок, где Метелкин должен исполнять обязанности начальника, пользовался дурной славой, хотя по всем производственным показателям он был самый благополучный.

Как это удавалось Шебулдяеву, бывшему начальнику участка, для Ивана оставалось загадкой.

Надо сказать, что начальник тот был человек крутой, с уголовным прошлым – сиделец, то ли за воровство, то ли за крупную растрату по подложным документам, что, в сущности, одно и то же.

Конечно, без покровительства сверху такого человека к руководству участком и близко бы не подпустили.

С Шебулдяевым Иван знаком не был, так, как-то раз видел его красную подпитую морду в приемной монтажного управления, где он, нахально развалившись в кресле, отпускал банальные шуточки секретарше Соне и не упускал возможности потрогать ее мягкий зад, пока она шныряла мимо в кабинет и из кабинета начальника.

Значит, очень крепко стоял на ногах этот Шебулдяев, если вот так шумно и при людях оказывал свое недвусмысленное внимание карманной игрушке самого начальника управления.

Что делать? Сам – он и есть Сам! Его приказ – закон, не плевать же против ветра!

И Метелкин, молодой специалист, но уже, как ему казалось, наученный жизнью, старался не конфликтовать с начальником и не очень-то высовываться в среде своих сослуживцев. Эдакий маленький Премудрый Пескарь, каким он сам себе казался.

Работал бы Иван и работал себе инженером в отделе главного механика, перекладывал бумажки исходящие и входящие, если бы не эта злополучная командировка.

На его несчастье, Шебулдяев на этот раз запил, и запил крепко.

Все бы ничего – он, по разговорам, и раньше не просыхал, но на этот раз его пришлось отозвать в ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий, для тех, кто не знает.

В припадке алкогольного психоза он во время очередной планерки кинулся с монтажкой – металлическим прутом – на куратора стройки, видного партийного работника-товарища.

Времена тогда были суровые, коммунисты, известное дело, шутить не любили, и шутку товарища Шебулдяева многие не поняли. Был вызван наряд милиции, но Шебулдяев, пользуясь заступничеством Самого, вместо тюрьмы, оказался в ЛТП.

Лечением, конечно, эти профилактории не занимались, но кое-какая польза от них все же была. Во-первых, человека изолировали и ломали его волю, а во-вторых – бесплатная рабочая сила на особо тяжелых производствах.

Одним словом – каторга.

Новая должность Ивана Метелкина и командировочное удостоверение давали ему право на отдельный гостиничный номер, а, не как обычно, койку в общежитии.

Этот, ставший для него роковым, участок был задействован на монтаже оборудования сахарного завода.

Как и все горячие стройки, эта так же кипела народом, приехавшим сюда чуть ли не со всех концов страны. Партком был завален идеями и персональными делами. Когда Метелкин пришел в штаб стройки встать на учет, на него там посмотрели, как на помешанного.

Бестолковщина – спутница всех комсомольских строек – сначала сбила Метелкина с толку, но потом он быстро адаптировался, благодаря своему возрасту и раннему производственному опыту.

Труднее было с бригадой.

Участок, разбитый на звенья требовал постоянного присутствия и надзора, тем более что технологическая цепочка была сложной, а за этим «авангардом» нужен был глаз да глаз.

Монтажники – народ своеобразный, свободный, всегда в разъездах, без женского внимания и семейных тягот. А такой народ более всех склонен к пьяному разгулу и безобразиям. Немудрено, что большинство из них были или сидельцами, или уже на подходе к этому.

Сидельцы – люди обидчивые и злопамятные – промаха не прощают. Попробуй споткнись, и они тебя тут же повалят.

Приход свежего человека в любой коллектив настораживает, к новичку всегда с подозрением приглядываются, и, как говорится, всякое лыко вставляют в строку.

Первое, что Иван сделал после размещения в гостинице, это пошел на стройку, разыскал своего бригадира и велел ему собрать весь участок в одной из бытовок.
<< 1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 65 >>
На страницу:
44 из 65