От удаляющегося пелетона отделился гонщик, подъехал к нему. Комраков узнал Алишера.
– Палыч, что случилось? – испуганно спросил он. – Однотрубка прокололась? Возьмите мой велосипед.
Комраков отрицательно мотнул головой и отвернулся.
Потом посмотрел, как Алишер, набирая скорость, понёсся вперед.
И вдруг отчетливо вспомнил слова, которые когда-то, отдавая свою машину, прошептал ему Чернецкий:
– Езжай, парень. Серебряные трубы гремят для тебя…
ГЛОБУС
Виктор Голованов, двадцати восьми лет, актер второй категории, стоял за правой кулисой и ждал. До того, как он войдёт в ярко освещённый прямоугольник сцены и произнесёт монолог, оставалось еще минут пять.
Виктор прислушался, как Серафима Степановна и Леночка – мать и дочь в репетируемой новой современной пьесе вели скучноватый диалог о современной молодежи. Потом осторожно посмотрел в зал. Он был тёмен и пуст, только в проходе, возле седьмого ряда партера, стоял маленький столик Германа Васильевича. Возвышавшаяся на столике лампа под красным металлическим абажуром бросала желтое пятно на страницы с текстом пьесы и на нервно сплетенные пальцы главрежа.
Главным режиссёром театра Германа Васильевича назначили всего несколько месяцев назад, и первым делом он пробил идущие в столице, но не разрешаемые к постановке в их городе пьесы. И средства выбил на обещаемый уже лет десять ремонт.
У Виктора было прекрасное настроение. Перед репетицией он узнал, что из-за болезни Пал Палыча сегодняшний вечерний спектакль заменили другой пьесой, в которой он не участвует.
И, во-вторых, Стэлла вcё-таки согласилась встретить с ним Новый год.
Нет, вечером он должен быть в форме. Что это он, чёрт возьми, волнуется? Всё будет как обычно. Возьмет гитару, хриплым голосом «под Высоцкого» споёт несколько песен, прочитает что-нибудь из Есенина, Пастернака, Мандельштама – свой всегдашний обкатанный репертуар.
Да эта Стэлла особенно и не нравилась ему. Но раз оказалась такой гордячкой, то, конечно, он просто обязан ее обломать. Кто может устоять перед его обаянием! Виктор, с удовольствием, вспомнил свои многочисленные победы над прекрасным полом и улыбнулся. Недаром друзья придумали ему прозвище «Охотник». И шутили, что охотится он на самую прекрасную дичь в мире…
– Рыцарей, к сожалению, больше не ocталось, – возвысила голос Серафима Степановна, – они вымерли, как мамонты.
После этой реплики был его выход, и Виктор шагнул из-за кулис.
– Вы ошибаетесь, – гордо произнес он. – Я рыцарь. Я всегда вступаюсь за честь женщины. Слагаю для неё прекрасные стихи, стою долгими ночами под её балконом. Стираю, глажу, мою полы, хожу по магазинам, готовлю обеды, ужины и завтраки. Потому что женщина должна быть предметом поклонения. А можно ли поклоняться женщине, стирающей пододеяльники и носки или шинкующей капусту и жарящей котлеты.
Виктор остановился, принял эффектную позу и потянул паузу.
«Буду я шинковать капусту и стирать пододеяльники, – весело подумал он. – Ждите».
И продолжил:
– Я дарю женщинам цветы и духи, приглашаю на выставки и концерты, говорю, как они красивы и элегантны…
– Не так, не так, не так! Всё вы делаете не так!
Главреж поднялся из-за столика, его худая долговязая фигура, оканчивающаяся маленькой, похожей на птичью, головкой, выражала крайнюю степень недовольства.
– Я, конечно, понимаю, – сказал он, – сегодня тридцать первое декабря, но давайте, наконец, будем профессионалами. Репетиция есть репетиция, и выкладываться нужно до конца. Как вы считаете, Голованов?
От неожиданности Виктор вздрогнул.
– К-конечно, – запинаясь, промямлил он. – В-вы, Герман Васильевич, совершенно правы.
– Вот-вот. О чем вы, Голованов, думаете в данный момент? Знаете, что такое плохой актер? Главный вредитель в театре. С каким трудом удаётся выстроить архитектуру спектакля – а глядишь, этот актер тут как тут, готов в два счёта все разрушить. И вечно недоволен: это моя сцена, это мои заслуги, я не понят, я гениален. А сам?! В два-три года талант прогуляет, пропьёт и xодит потом в бывших гениях. А за душой уже – ничего. Ни-че-го… Ладно, репетиция окончена.
Герман Васильевич повернулся, широкими шагами промерил проход между партером и вышел из зала…
– Что это он на тебя напал? – поинтересовалась Леночка,
– Бог его знает… Говорят, у него с женой нелады.
– Это нас совершенно не касается! – заявила Серафима Степановна. – Ну, молодёжь, как собираетесь встречать Новый год?
– Мы, Серафима Степановна, ясно как. В компании большой и весёлой, – отозвалась Леночка. – А вы?
– Для весёлой компании я, к сожалению, уже не подхожу. Мы решили встречать вдвоём с мужем. Кстати, знаете, чем буду заниматься? Соберу в кучу все географические атласы, карты, глобус и после Нового года презентую какой-нибудь школе. Все, хватит. Муж ушел на пенсию, – тридцать пять лет географию преподавал, и я так решила. А то не квартира, а филиал географического музея… Ну, я пошла. Счастливого Нового года, молодёжь…
– Володя, – сказала Леночка, – чуть не забыла. Стэлла не сможет с тобой встретиться.
– Почему?
– Ну, так получилось.
– Нет, Ленка, тут что-то не так. Давай быстро выкладывай, почему это твоя подруга Стэлла не сможет…
– Ну, хорошо, – согласилась Леночка. – Скажу. Это я ее отговорила.
– Ты?
– Я. Как думаешь, приятно мне, что ты со всеми моими подругами романы крутил? В общем, так. Если хочешь встретить Новый год у меня, приходи со Светой. А если приведешь другую, не пущу. Не обижайся. А Стэллы не будет. Её уже пригласили. И не чета тебе. Хороший парень, инженер. Кстати, имеет самые серьёзные намерения. Так что промазал ты, Охотник…
– Голованов! Виктор! Еще не ушёл? – Администратор театра, скучный полноватый мужчина в модном кожаном пиджаке просунул голову в дверь, ведущую в фойе, и, найдя глазами Виктора, крикнул, – вечно какие-то бабы звонят. Смотри, последний раз зову!
Звонила Галочка из фирмы «Сервис» и после проходных «как дела?» предложила:
– Слушай, есть возможность подзаработать.
– Провести ёлку? – поинтересовался Виктор.
Дни, когда в школах, домах культуры проводили утренники с Дедами Морозами, стариками Хоттабычами, волками из «Ну, погоди», Виктор ждал с нетерпением. На них можно было подзаработать на новый айфон, модную одежду, да мало ли есть вещей, на которые не хватает зарплаты актёра второй категории.
– Нет, – сказала Галочка, – За ёлки не беспокойся. Для тебя уже три школы «замётано». Ты нужен по другому поводу. В нашей конторе ввели новую форму обслуживания. Клиент платит, а мы ему на дом доставляем Деда Мороза с новогодними подарками.
– Согласен, – быстро произнёс Виктор. – Только неудобно как-то в халате и с бородой бегать по городу.
– За кого ты нас принимаешь? – рассмеялась в трубку Галочка.– У нас же солидная фирма… Забыл, на чём Деды Морозы передвигаются?
– На ковре-самолёте, что ли, – неуверенно произнёс Виктор, – или нет, на тройке, запряжённой в сани…
– Ковер-самолёт не обещаю, но машина обязательно будет. Появись, так, часа в четыре, я адреса подготовлю… Да, кстати, слышала, в вашем театре скоро премьера…