Шестьдесят дорог к счастью. Сборник рассказов

И такой повод вскоре настал. Наш цех, наконец, получил переходящее Красное знамя, с чем на торжественной пятиминутке нас всех и поздравил Михал Саныч. После смены ко мне подошел Матвеич и по-простецки пригласил на дружеский «сабантуй» по столь торжественному поводу. На этот раз отказываться я не стал.

Вместе мы вошли в кабинет начальника цеха, где уже были сдвинуты вплотную друг к другу покрытые старыми газетами два письменных стола, на которых располагалась нехитрая, но обильная закуска. В центре красовались две бутылки водки.

– А, Миша! – в приветствии сузил глаза начальник. – Наконец-то и ты почтил нашу компанию своим присутствием! Проходи, выпей с нами в честь праздничка! Или так посиди, если брезгуешь, сделай одолжение!

– Отчего же! – мое самолюбие было несколько уязвлено. – С удовольствием выпью по такому случаю!

В тот вечер я надрался изрядно. Первый раз за весь год. Как добрался домой, не помню. Единственное, что осталось в памяти, это то, как меня сильно тошнило, и как теща язвительно выговаривала моей жене что-то насчет пьяных оргий.

Утром я еле поднялся и на работу пришел не в самом лучшем расположении духа. Но все это было ничто в сравнении с тем, что меня ожидало. Как только я появился в цеху, меня тут же вызвал начальник.

– Ну, что, докатился?! – выдал он вместо приветствия, едва я переступил порог. – Никак я этого от тебя не ожидал, тезка! Что же это получается? Мы к тебе со всей душой, а ты?! У своих воровать?!

– Постойте, Михал Саныч, о чем это вы? – Меня будто кипятком ошпарило. Никогда в жизни по отношению к себе я не слышал ничего подобного. – О какой краже вы говорите?

– Может, еще скажешь, что ты не подходил к кейсу Матвеича? Не рассматривал его, перед самым уходом?

– А причем здесь это? – удивился я. – Ну, да, смотрел. Это же настоящее произведение искусства! Не каждый день увидишь стальной самодельный кейс, обшитый кожей! Его что, украли?

– Не прикидывайся дурачком, тебе это не идет! – произнес начальник спокойно. – Не кейс, а деньги из него пропали – целых сто пятьдесят рублей! И не говори, что тебе об этом ничего не известно! Матвеич сразу же после твоего ухода их хватился.

– Да почему вы решили, что это я их взял?! Может, у него их там и не было вовсе!

– Были! Он при мне из кейса своего дурацкого вынимал всю пачку, что у него от премии осталось, когда мы скидывались на вчерашнюю пья… встречу. Вот и посуди сам: были деньги, а после того, как ты подходил к кейсу, пропали! И получается, никто, кроме тебя, их взять не мог. Я всех своих как облупленных знаю, а ты у нас – без году неделя! Да и мутный ты какой-то – коллектива чураешься, прикидываешься, что не пьешь, а выжрал вчера полпузыря наравне с нами, с работягами миндальничаешь опять же…

В общем так: Матвеичу деньги верни, пока я не довел это дело до суда. А тебе, как старший товарищ и твой руководитель, советую: уходи-ка ты по собственному желанию, все равно тебе теперь здесь не работать – крыс в нашем цеху мы не потерпим!

От начальника я вышел оглушенный. Перед глазами у меня плыли разноцветные круги, в ушах шумело. Вот так, на ровном месте я сделался крысой, сам того не ведая! Что же делать? Неужели это подстава? Но кому и зачем нужно было так по-глупому меня подставлять?

Пока я, убитый, сидел в курилке, ко мне подошел дядя Коля и молча уселся рядом, доставая «Беломор».

– Эх, дядя Коля, – вздохнул я, – зачем только я вас послушал и поплелся на этот сабантуй гребаный! Теперь все считают меня вором, а я ничего не брал! Вы-то хоть мне верите?

– Я верю, Миша, но против фактов не попрешь! – он глубоко затянулся и сквозь сизый дым внимательно посмотрел на меня. – Вчера Матвеич после твоего ухода такой крик поднял, что мы чуть не оглохли. Все уверены, что это твоих рук дело. Слушай, ты же вчера изрядно выпил с непривычки, был не в себе, может, того… машинально?..

– Да вы что?! – я вскочил с места. – Клянусь вам, что никогда в жизни не брал чужого!

– Да, дела… Да и Матвеича я знаю, он про деньги в любом состоянии не забудет… а тут такое!.. Если только… они с Санычем не задумали черное дело: – он посмотрел мне в глаза, – подставить тебя и убрать из цеха, чтобы, значит, не подсидел ты его… А что, с Матвеича станется!.. Но, не пойман – не вор!

– И что же мне делать?

– Уходи, Миша, – мой тебе совет!

– А деньги?

– Деньги придется отдать!

– Но я тем самым подтвержу воровство!

– Иначе, Мишаня, они испортят тебе всю биографию! Оно тебе надо?

– Нет, дядя Коля, я этого так не оставлю, я буду бороться и докажу, что не вор! Не знаю, как, но свое честное имя я не дам втоптать в грязь! – я встал с лавки и пошел в цех.

Домой я пришел сам не свой. Всю ночь не сомкнул глаз, обдумывая свое положение. Прикидывал так и эдак, но ничего путного не выходило. Как бы я не поступил, все было плохо. В те времена эта сумма была весьма существенной. А кража на производстве, да еще в присутствии нескольких свидетелей, вообще выглядела мерзко.

У меня никак не выходило из головы предположение дяди Коли о возможности подлого заговора начальника и контролера. И это было единственным логичным объяснением этого происшествия. Я решил, что при всех швырну эти проклятые деньги Матвеичу в его хитрую морду и скажу им обоим все, что я думаю об этом! А потом напишу заявление и уйду с высоко поднятой головой.

В это утро я впервые за целый год опоздал на работу. В цеху было на удивление тихо, если не считать гула голосов рабочих, о чем-то оживленно споривших. Я оторопело остановился у входа.

«Вот он!» – крикнул кто-то, и голоса смолкли. Я понял, что они говорили обо мне!

«Начинается! – У меня засосало под ложечкой. – Уже знают! Ну, что ж, тем лучше, пусть все услышат, что я думаю об их начальнике!»

– А, Михаил Андреевич! – из кабинета вышел начальник цеха. – Вы не могли бы подняться ко мне? – В его голосе мне почудились странные нотки.

– С удовольствием! – Полный решимости, я взбежал по ступенькам и вошел в кабинет, в котором уже сидел весь комсостав и несколько рабочих из актива цеха. Сердце у меня бухало так, что, казалось, его было слышно по всему цеху. Сейчас я им выскажу все!..

– Уважаемый Михаил Андреевич, – начальник смущенно кашлянул, – позвольте мне при всех присутствующих извиниться перед вами за необоснованные обвинения в воровстве. Как выяснилось, сегодня утром у нашего Павла Матвеевича эти проклятые деньги чудесным образом вдруг появились в его кейсе! К вам нет никаких претензий! У меня все! – он повернулся к остальным: – Ну, теперь вы довольны? Всё, расходитесь по местам и приступайте к работе! Все претензии к Матвеичу!

Я ничего не понимал.

– Мишаня! Ей богу, я сам не знаю, как это получилось! – Матвеич смотрел на меня растерянно. – Они исчезли, клянусь мамой, а потом воскресли! Вот те крест! – он истово и неумело перекрестился. – Братцы, ей богу не вру! Хоть убейте!

Молча, я повернулся и вышел из кабинета. Словно во сне, проходил я сквозь строй рабочих, ощущая их поддержку, слыша слова одобрения, но для себя я уже все решил. Ухожу!

Теперь я понимал мастеров, которые под разными предлогами и по разным причинам покидали этот проклятый цех. И я, к сожалению, исключением тоже не стал.

После увольнения я часто задумывался над всем, что со мной случилось. Перерыв кучу специальной литературы и сопоставив факты, я пришел к единственно логичному выводу о том, что цех, скорее всего, находится в так называемой геопатогенной или аномальной зоне.

В таких местах, как правило, происходят необъяснимые явления, когда внезапно пропадают и появляются различные мелкие предметы (неужели, пропажа денег – из этой же серии!); подвергаясь негативному воздействию со стороны зоны, механизмы и электронные приборы выходят из строя; существенно ухудшается здоровье людей, их психическое состояние и поведение…

Примерно через год я случайно встретил одного из своих бывших слесарей, который рассказал мне последние цеховые новости.

– Теперь в цеху вместо Михал Саныча новый начальник, – говорил он, – Вместе с ним ушел и Матвеич. И что интересно: перед уходом он сильно нажрался и признался в том, что это он хотел тебя тогда подставить с деньгами – дескать, начальник подбил! Но в последний момент передумал – испугался, что ты начнешь расследование и подключишь своего дядю-мента!

– Я? Расследование? Какого еще дядю? Нет у меня никакого мента, и делать ничего я не собирался!

– Надо же! – протянул слесарь. – А Матвеич сказал, что это ему дядя Коля тогда по секрету шепнул! Ну и дела! Выходит, старик его на пушку взял! Жаль его, уволился тоже. Первое время он по привычке еще захаживал в цех, но потом ходить перестал… Что касается оборудования, оно по-прежнему ломается, несмотря на обновленный парк. А про случай с мнимой кражей все давным-давно забыли, но тебя вспоминают с большой теплотой…

Пока он говорил, меня не покидала мысль о том, что это и есть самое главное – чтобы о тебе вспоминали с теплотой…

Кино, вино и домино…

Я сидел в кресле и смотрел по телевизору одну из моих любимых мосфильмовских картин «Зимний вечер в Гаграх». Я наслаждался игрой актеров, а мои мысли перенесли меня на три десятилетия назад, в мою молодость, когда я впервые переступил порог самой большой киностудии в Европе.

Для меня, большого любителя кино, Мосфильм представлялся тогда этаким волшебным островом в безбрежном океане повседневности, дивным райским местом, где творятся чудеса…

На студию я попал совершенно случайно – так часто бывает в жизни. Я работал тогда сменным мастером на станкозаводе, и моя предсказуемая и понятная жизнь текла размеренно и спокойно. Но появление на моем участке новичка – молодого парнишки, работавшего раньше на… Мосфильме(!) – изменило мою жизнь самым кардинальным образом!