Бабочка-рэндаллия

Они вышли на улицу – Евгения в белой маечке, зеленой юбке чуть ниже колен, белых гольфах и кедах, Родион, несмотря на то, что было сильно за полдень и довольно жарко, надел джинсы, черную толстовку с капюшоном и кепку с эмблемой какой-то американской хоккейной команды, от чего его не остановила даже Евгения, рассыпавшаяся смешинками:

– Ой, хи-хи, ты в этом похож на дальнобойщика!

Она взяла Родиона за руку, подвела к неприметной белой иномарке, припаркованной неподалеку, и заявила:

– Поедем в таксо. Ты ведешь!

Родион возразил:

– Но я не умею. У меня и прав нет

– А вот и есть! Вон, на сидении лежат. И водишь ты прекрасно. Это мой подарок!

Едва парень разместился в водительском кресле, как Евгения, расположившаяся сзади, неожиданно набросила ему на шею что-то вроде кулона. Пока он с удивлением рассматривал черный матовый кубик на серебряной цепочке, девушка прокомментировала:

– Я очень люблю делать подарки! Это копия того, в котором я… жила. Вот, посмотри! – Евгения просунула свою ручку справа от водительского кресла, и Родион увидел на тонком запястье в точности такой же кубик на такой же серебряной цепочке, – если вдруг соскучишься, меня не будет рядом или телефон забуду, три раза надави на любую грань. А теперь, шеф, в ФСБ, отдел по борьбе с терроризмом, пожалуйста. На чаевые не рассчитывайте. – девичий смех разлетелся по салону автомобиля серебряным звоном.

Родион не до конца понимал, как это работает. Точнее говоря, не понимал совсем. Он почему-то знал, как переключать скорости, когда на какую педаль надавить, и, самое странное – дорогу до места, где никогда ранее не был. С заднего кресла, где Евгения с аппетитом кушала нарезанную дольками дыню, которую она прихватила с собой в бумажном пакете, слышалось негромкое почавкивание. На долгом светофоре Родиону показалось, что она совсем притихла, и он оглянулся: в уголке, уронив голову чуть назад, с приоткрытым ротиком спала его внезапно материализовавшаяся компаньонка. Ветерок, просачивающийся сквозь форточку, слегка колыхал ее каштановые кудряшки. Впервые за очень долгий срок Мельников улыбнулся.

Но, едва он свернул в очередной знакомый-незнакомый переулок, как Евгения заметалась по салону и пронзительно заверещала:

– Ой-ой-ой!! А-а-а-а-а!!!

Родион едва рефлекторно не бросился ее спасать от невидимой угрозы и на секунду выпустил руль из рук.

– Что? Что такое, Жека?!

– Пчела! Оса! Укусила!

Из округлившихся глаз девушки бежали слезы.

– Как так? Куда?

– В щеку! Изнутри… Больно!

Евгения несколько раз обиженно и сердито топнула ножкой по месту, где видимо должно было находиться выплюнутое насекомое.

Родион уже остановил авто и бросился к багажнику. В пыльной увесистой аптечке оказалось несколько уровней. Он собрался было ударить об колено пакет с сухим льдом, но заметил шприц и ампулы с обезболивающим, Евгения, однако, в ответ на такое предложение замахала руками.

– Нет нет нет! У меня аллергия! Давай лед. У-у-у-у…

Когда парочка прибыла в пункт назначения, который Родиону подсказал его новый внутренний справочник, он засомневался – а нет ли здесь ошибки? Вместо госучреждения со строгим фасадом и обилием людей в погонах и авто со спецномерами неподалеку, на него, во все свои витрины глядел «iMag -Универсальный». Был далеко не прайм-тайм, и паренек в желтой униформе, обычно собирающий в «паровозик» разбросанные по территории продуктовые тележки, курил, фривольно развалившись на скамейке, и листал в телефоне новости. Евгения, у которой половину мордашки закрывал пакет со льдом, недовольно заворчала:

– Ну на фто ты уфтавился? Давай, пофли…

Она взяла Родиона под руку и, указывая дорогу, в то же время держась за него, потащила парня внутрь.

Магазин как магазин. С банкоматами, парой сувенирных лавок, кофейней и стандартными продуктовыми отделами. Родион успел лишь, бросив пару взглядов на ценники, отметить, что далеко не дешевый. Странное началось дальше. Евгения, фамильярно отодвинув в сторону продавщицу, затащила парня прямо за прилавок, нажала на пульте кнопку, и они вошли в служебные ворота, которые закрылись за ними автоматически. Поднявшись по узкой лестнице, миновав несколько коридоров с дверями под скучными табличками типа «отдел кадров» или «импорт-восток», они остановились у бухгалтерии. Не посчитав нужным стучать, девушка открыла дверь, не глядя сделала несколько шагов вперед, протащив парня за собой, и пробурчала:

– Мы не флифком пофдно?..

В другой обстановке Родион сто процентов не выдержал бы и рассмеялся в ответ на метаморфозы, приключившиеся с голосом его спутницы, но перед ним в неизменном черном костюме стоял генерал-майор Надточий. Ее вопрос генерал проигнорировал.

– Садись, Мельников. Я не задержу надолго.

Родион уселся за свободный столик с компьютером справа от выхода из «бухгалтерии», на офисное кресло, обтянутое красной тканью. Для Евгении дополнительного приглашения не потребовалось, – она уселась прямо на стол, свесив ноги. Илья Александрович остался стоять.

– Во-первых, Мельников, пользуюсь возможностью еще раз тебя за все поблагодарить. И лично извиниться за то, что делаю это только спустя шесть лет. Во-вторых. Про Евгению Артуровну, – он кивнул в сторону Евгении, – я тебе не рассказал, потому что тем вечером она еще проходила тесты. Теперь официальная часть. Тарантин!

Справа раздался негромкий шорох и Родин с Евгенией обнаружили, что в комнате есть четвертый. Тарантин поднялся из-за стола. Он оказался мужчиной тучным, но роста настолько небольшого, что его не было видно из-за монитора. Под очками в тонкой оправе находились в постоянном движении маленькие глазки, сходу выдававшие схожей интенсивности движение мозговое. Его лоб, щеки, крючковатый нос и даже подбородок были покрыты крупными каплями пота, несмотря на то, что в помещении работал кондиционер. Тонкие губы находились в движении – Тарантин любил жвачку.

– Родион Викторович, подойдите. – голос у него оказался наподобие того, которым мультипликация наделила добрых гномиков вроде Папы Смурфа, но ввиду специфики работы чуть более жесткий, – в конверте карта, на нее будет приходить пенсия как ветерану спецопераций. Достойная, кстати. Здесь копия приказа о присвоении очередного звания старшего лейтенанта ФСБ России. Мои поздравления. Здесь же дарственная и прочие документы на вашу квартиру по адресу: город Восточносибирск, улица Мира, дом 27, квартира 17. Вновь мои поздравления. И, наконец, в чехле форма. Сшита по индивидуальным меркам. Распоряжение Ильи Александровича. – Надточий кивнул, – меня, кстати, Иван Анатольевич зовут, – он протянул пухлую руку, Родион пожал ее. Ладонь оказалась потной.

Увидев, что Тарантин закончил, Евгения, недолго думая, сгребла свободной рукой в охапку все дары, как будто они предназначались ей, и встала у Родиона за спиной. Теперь стояли все четверо. Снова взял слово генерал:

– Официальная часть закончена. Теперь личная просьба. Мельников, мы нуждаемся в твоей помощи. – Родион удивленно посмотрел сначала на Илью Александровича, потом на Тарантина, который, в свою очередь, по-прежнему смотрел куда угодно – в сторону, на монитор, в окно, из которого была видна вывеска кинотеатра «Сорренто», но не в глаза собеседнику, – у твоего друга Котова неприятности.

Родион удивленно переспросил:

– У Котова?! Он жив?

– Живее Ленина. Женился, остепенился. Вопрос не только в его – в государственной безопасности. Повторяю, Мельников: это не требование. И не приказ. Просьба. Я тебя более чем пойму, если ты прямо сейчас пошлешь меня во весь свой лексикон. За тобой приедет машина, а Тарантин займется подготовкой твоей встречи с родителями.

Родион еще не дослушав до конца, обернулся. Евгения, все еще прижимавшая плечом лед к распухшей щеке, бормотала под нос что-то нецензурное про пчел. В ответ на его вопросительный взгляд она округлила глаза.

– А фто я?! Рефай фам. Я ф тобой до контфа, забыл фто ли?!

Никто из присутствующих не выразил удивления, когда следом прозвучал ответ:

– Я готов.

– Прекрасно. Тогда пройдем в конференц-зал. Проясним еще один момент.

Илья Александрович открыл дверь неподалеку от рабочего места Тарантина и жестом пригласил Родиона и Евгению за собой. Внутри действительно оказался просторный зал без окон, с овальным столом, проектором под потолком и экраном на стене. На дальнем конце стола, под присмотром двух вооруженных бойцов в масках сидел молодой мужчина азиатской внешности, с аккуратными усиками, в синем клубном пиджаке поверх белой футболки, с большими и, вероятно, дорогими часами на руке. Было хорошо заметно, что его ухоженный внешний вид терпит ущерб исключительно по причине долгого пребывания вне привычной среды: худое, скуластое лицо покрыла щетина, миндалевидные глаза смотрели устало. Обильно приправленный гелем ежик в конец растрепался и поник. В зале была хорошая акустика и голос генерала звучал здесь особенно увесисто:

– Знакомьтесь. Хайрулин Марат Маратович. Владелец и звезда местных ночных клубов. По совместительству дальний родственник другого нашего знакомого, ныне покойного Гарипова. Марат Маратович заинтересовал нас не только родственными связами, но и любопытными звонками и переписками с интересными личностями из Саудовской Аравии по поводу каких-то денег. Якобы, его денег, которые ему уже очень давно задолжали. Интуиция подсказывает, что дела у Марата Маратовича в последнее время идут хреново. А еще, что он владеет исключительно ценной для нас информацией. Сам он так не считает. Эй, кекс! Лощеный, как лесбийский секс. Говорить будешь?

– Еще раз вам повторяю! Я понятия не имею, чем занимался Рустам. О своих делах он мне не рассказывал. Я чист перед законом! Работаю по правилам! И когда выйду отсюда, то подключу все инстанции и всех известных мне серьезных людей, чтобы вы за ваш произвол ответили!

Хайрулин, как оказалось обладавший мягким и чувственным голосом, выпалил свою речь на одном дыхании, с горящими глазами, скрестил руки на груди и гордо уставился на Илью Александровича. Тот глубоко вздохнул.

– А я повторяю тебе. Меня не интересует, что добавляют твоим посетителям в коктейли, и где ты покупаешь паль, которую продаешь как Джек Дэниэлс или Гордонс Джин. Это антитеррор. У меня вопросы посерьезнее. Способы получить ответы – тоже. Время не терпит неуважения.

Он взял со стола рацию и скомандовал:

– Картинку.

На экране появились три человеческие фигуры на коленях, с холщовыми мешками на головах. За спиной у каждой стояло по бойцу с автоматом, их лица в кадр не попадали. Илья Александрович не торопясь продолжил: