Корнет Савин

Корнет Савин
Арм Коста

Весной 1874 года Александра Иосифовна, невестка императора Александра II, обнаружила в Мраморном дворце пропажу – исчезли бриллианты с оклада иконы. В этой крупной краже обвинили ни в чём не повинного юного корнета, служившего адъютантом у великого князя, племянника императора. Начальник Петербургской сыскной полиции арестовал корнета. Вскоре обвиняемого отправили в тюрьму. Собственно, с этого и начались авантюрные приключения легендарного комбинатора – корнета Николая Савина.

Арм Коста

Корнет Савин

Часть I

1.

Семнадцатого февраля 1870 года императорский лицей Санкт-Петербурга давал спектакль в честь двадцатилетия великого князя Николая Константиновича, племянника императора Александра II.

Лицеисты, привыкшие дерзить и вести себя, словно манерные девицы, давно раздражали директора лицейского художественного театра Якова Спиридоновича Кульмана. С самого утра этот почтенный господин не имел ни минуты покоя и пребывал в нервном состоянии. Сейчас, когда сам великий князь изволит посетить лицей и оценить спектакль, когда всё висит на волоске, сумасбродные ученики сводили директора с ума своей бестолковой настырностью. Так и норовили что-нибудь выкинуть на свой манер. Вот взять бы да отхлестать каждого, кто вытворяет эдакое в столь торжественный день!

Яков Спиридонович Кульман был зол как никогда. Он открывал каждую дверь в длинном коридоре учебного корпуса и неистово кричал:

– Са-вин! Са-вин!

Создавалось впечатление, что Кульман зовёт не одного человека, а сразу двух. По его съехавшему набок парику и потному лбу было ясно, что Савину несдобровать, попадись он в руки директора.

Любопытные воспитанники не отставали от директора ни на шаг, чтобы не пропустить сцену, которую потом можно пересказывать со всем искусством красноречия, от души украсив творческими домыслами.

Парадный мундир Кульмана с аксельбантами был слегка испачкан белой извёсткой, которой рабочие недавно пытались на скорую руку замазать потрескавшиеся углы, – вечную боль Якова Спиридоновича. Иногда ему приходила мысль расставить лицеистов по углам, чтоб они их охраняли. Может, тогда будет порядок?

Сейчас взгляд директора выхватывал все недостатки. Он прекрасно знал, что князь не выносит нищенских заведений. Поэтому по всем коридорам, ведущим к актовому залу, были расставлены пышно разросшиеся растения в больших нарядных вазонах, как в Зимнем саду. Накануне Кульман приказал ученикам одеться в парадные костюмы и вести себя так, словно на проверку едет сама инспекция императорского дворца.

Разозлённый выходкой Савина, директор лицея, казалось, полностью утратил контроль над собой. Забыв о хороших манерах, он вопил всё сильнее и сильнее, словно зверь в лесу, охваченном пожаром.

– Савин! Чтоб тебя… Найду – выпорю!

Воспитанники, бежавшие за ним, корчились от смеха, представляя опозоренного Савина, до которого скоро доберётся твёрдая рука Якова Спиридоновича. Каждая закрытая дверь могла скрывать этого шельмеца, поэтому Кульман не столько всматривался в пустые помещения, сколько пытался повергнуть своим рычанием в шок дерзкого лицеиста. Но пока ответом ему был лишь дружный гогот учеников.

Не рассчитав скорости, директор резко повернул в соседний коридор и вдруг растянулся во весь рост на надраенном полу, точно жаба. Его надушенный парик слетел, обнажив красную лысину. Воспитанники замерли, стараясь не взорваться от смеха, и разом схватились руками за головы.

Искажённый ненавистью взгляд Якова Спиридоновича искал виноватых, пока не остановился на огромной деревянной двери с фигурной табличкой «Библиотека». Кульман резко вскочил с пола и подкрался к двери – по-рысьи, почти бесшумно. Он даже дыхание затаил, предчувствуя добычу. Директор осторожно потянул за ручку на широкой створке. Дверь поддалась без единого скрипа. Кульман шагнул в просторный зал лицейской библиотеки. Высокие стеллажи с книгами казались воплощением незыблемого покоя. Но за каждым из них мог скрываться тот, кого так страстно желал видеть директор.

Продолжая красться по-кошачьи, Кульман пристально всматривался в каждую тень. Он судорожно сжимал кулаки – так отчаянно ему хотелось найти шалопая и, схватив за ворот, вытащить из норы и выпороть на славу. Директор чуял, что Савин где-то здесь и, переполненный возмущением, шипел сквозь зубы:

– В такой-то день… Спектакль мне решил сорвать! Вот нахал!

Но ни за тёмными шкафами, ни за книжным полками, ни за тяжёлыми оконными шторами Савина не оказалось. Внутреннее чутье Кульмана всё же подсказывало, что цель рядом. Но глаза то ли от старости, то ли от злости, помутившей рассудок, ничего не обнаруживали. Только трещины да пыль на ножках стеллажей, давно требовавших замены.

Сплюнув от огорчения и безысходности, Яков Спиридонович направился к выходу. Он нарочно шаркал ногами, как неуклюжий старик, с неуверенностью восклицая:

– Ну, не мог же он улететь!

Кульман ещё раз оглянулся и сердито проговорил, словно обращаясь к стеллажам, скрывавшим тайну:

– Ну, ничего, я этому щеглу крылья-то обрежу!

Он зловеще поднял палец вверх, подчёркивая важность своих слов. Директорская угроза не сулила ничего доброго злосчастному Савину, осмелившемуся так нелепо шутить в ответственный для лицея день. В ответ на слова Кульмана в дальнем углу библиотеки послышалось слабое шуршание. Как будто кто-то там пошевелился… Эти звуки несказанно обрадовали директора.

– Ах, негодяй!

Савин собственной персоной как ни в чём ни бывало сидел наряженный в сценический костюм и читал толстую книгу. Наконец-то поиски Кульмана увенчались успехом! Он стремительно бросился к юному прохвосту и схватил его за шиворот, едва не оторвав кружевной воротник.

– А ну, пошёл!

Яков Спиридонович волок пятнадцатилетнего недоросля к двери, как котёнка, нимало не заботясь о его репутации. Пусть знает, как идти наперекор начальству! И остальные пусть видят, чтоб никому неповадно было!

– Отстаньте от меня! Я не буду это играть! – закричал Савин.

Он сопротивлялся, что было сил, пытаясь вырваться из цепких рук директора.

– Молчи, щенок, тебя никто и не спрашивает! – шипел Кульман, упиваясь долгожданной добычей. – Нашёл время читать «Графа Монте-Кристо»!

Понимая, что его сейчас позорно выволокут в коридор, где непременно ожидают лицеисты, чтобы вдоволь посмеяться, Савин попытался упереться ногами в пол. Одновременно он ухватился за стеллаж, от чего тот шумно зашатался, грозя сбросить на обоих десятки тяжёлых томов.

Однако зрители прибыли сами. Дверь с грохотом распахнулась, и толпа воспитанников ворвалась, желая увидеть самое интересное. Савин с ужасом отвернулся, продолжая вырываться из рук директора.

– И вы здесь? Предатели… – пробормотал он, жмурясь от стыда.

Обессиленный борьбой с непокорным лицеистом, Кульман с трудом разогнулся и швырнул свою добычу зрителям.

– Давайте, ребята, выносите его.

Лицеисты дружно перехватили трофей и, подняв Савина за руки и ноги, понесли к выходу, словно барана, предназначенного на убой. Кульман, довольный своей проницательностью и хваткой, с чувством победителя поправил съехавший парик и быстро покинул библиотеку вслед за учениками.

В актовом зале императорского лицея царила атмосфера всеобщего волнения. Ученики вышли на подмостки, чтобы торжественно открыть представление. Несмотря на отчаянное сопротивление Савина, его всё же втащили на сцену и вручили флаг – такой же, как у других участников представления. Он неторопливо осмотрелся и встал в третий ряд, чтобы казаться как можно неприметнее.

Непокорного юношу всегда раздражала напыщенность, когда все вдруг начинали ходить по струнке. В такие моменты Савину нестерпимо хотелось сотворить что-нибудь эдакое, переполошить всех, разрушить всеобщую помпезность. Он нервничал, оглядываясь на товарищей, пока не увидел торчащий вверх кулак директора лицея. Савин выдохнул и посмотрел на закулисные шторы, которые, невзирая на долгое ожидание, всё ещё были закрыты.

– Эй, Хватов, а чего не начинают? Я же здесь, – спросил Савин, с силой ткнув в бок стоящего рядом флагоносца.

Тот на секунду скорчился от боли, но тотчас язвительно засмеялся.

– Идиот! Ты что, великий князь Николай Константинович? Мы его ждём. Уже битый час.

Савин наморщил лоб.

– Увольнительная горит! – хмуро пробормотал он.

– Вот-вот, а я договорился с Устиной встретиться в саду, – понимающе вздохнул Хватов.

– Эта та, с усиками? – спросил Савин, прыская от смеха.

Не выдержав оскорбления, Хватов замахнулся и ударил Савина древком флага по ноге так, что тот невольно взвизгнул. Кульман, наблюдавший за обоими, злобно прошипел, подобно змее перед нападением, и оба лицеиста вытянулись в струнку.