Свобода

Есть только один. Один настоящий друг. Которому он доверяет на сто процентов.

Бергер быстро выбрал нужный номер и позвонил Ди.

* * *

Он шел по бесконечно длинным коридорам. Никаких тревог на душе. Ни малейших раздражающих мыслей об упущенных возможностях и жизненных катастрофах. Впервые за очень долгое время Сэм Бергер чувствовал себя совершенно чистым.

Он постучал, услышал знакомый женский голос, вошел.

Рита Олен сидела, как всегда, на диване, с блокнотом в руках. Короткая стрижка на светлых волосах ей очень шла и прекрасно сочеталась с коричневым платьем, сменившим привычный джинсовый костюм. Рита подняла дружелюбный проницательный взгляд.

– Добро пожаловать, Сэм, – сказала она спокойным тоном. – Похоже, вы чувствуете себя превосходно.

Бергер устроился в кресле, взглянул на коробку с носовыми платками.

– Я и правда чувствую себя превосходно.

9

Это был свет, какого не встретишь больше нигде. Почти как отдельная форма существования. Этот тусклый, и вместе с тем резкий свет возможен только в патологоанатомическом отделении.

Постояв в коридоре перед непосредственно прозектурой, комиссар Дезире Русенквист из Национального оперативного отдела смогла подавить в себе отвращение перед предстоящим зрелищем.

Она бы предпочла этого не видеть.

На короткое мгновение она мысленно перенеслась к разговору с Сэмом Бергером, своим бывшим начальником, но прежде всего – коллегой и хорошим другом. Дезире не могла припомнить, чтобы когда-нибудь в его голосе звучало столько искренней радости.

Молли Блум вернулась. Так или иначе, она вернулась. Снова есть на кого и на что рассчитывать. И речь не только о Бергере.

Все снова закрутится.

Ну все, дальше игнорировать прозекторский свет нельзя. Дезире сделала глубокий вдох, взяла себя в руки и вошла.

Широкий силуэт на фоне яркого света. Мужчина стоял спиной ко входу между двух накрытых белыми простынями железных кроватей, его защитный костюм казался вдвое толще того, что был надет на Дезире.

Когда он обернулся и улыбнулся ей, Дезире поняла, что Робин поправился килограммов на восемь, не меньше. Интересно, насколько большим можно стать, при этом оставаясь начальником Шведской национальной криминальной лаборатории.

– Комиссар Дезире Русенквист, – промолвил он. – Как приятно.

– Учитывая, что вы меня сами вызвали, мое появление не должно вас удивлять, – ответила комиссар Русенквист.

С недавних пор она снова чувствовала себя той самой Ди.

– Nevertheless[4 - Как бы то ни было.], – галантно произнес Робин, одним движением срывая простыни с обеих коек.

Ди услышала собственный стон. За свою профессиональную жизнь она столько всего повидала, что отвыкла от зрелищ, заставляющих отпрянуть и вызывающих приступы рвоты.

– Своего рода пазл, – сказал Робин.

– Тьфу ты, Робин, – выдохнула Дезире. – Предупреждать надо.

– Вот что действительно надо, так это добудиться вас.

Пересилив себя, Ди сделала два шага вперед.

– О чем это вы? – спросила она.

– Я пытался донести до Национального оперативного отдела, что дело тут серьезное, еще когда появилось вот это, – сказал Робин, указывая на нечто, похожее на большую берцовую кость.

По крайней мере, в пазле она занимала именно это место.

Ди смотрела на контуры двух человеческих тел. Голова, тело, руки, ноги – только все в виде фрагментов, разложенных по местам. Некоторых элементов мозаики недоставало, а те, что имелись, были сильно повреждены. У Ди не осталось ни малейших сомнений, что Робин так искусно выложил перед ней два расчлененных тела утопленников.

– Будьте добры, с самого начала, – хрипло попросила она.

– Пару недель назад к одному из островков в дальних шхерах прибило вот эту берцовую кость. Женщина, вызвавшая полицию, думала, что речь идет о незаконной охоте. Она так и не поняла, что кость – человеческая, в результате чего новость об этой находке не стала достоянием широкой общественности. Ваш коллега Бенни Сведин…

– Вероятно, вы имеете в виду моего шефа Конни Ландина, – перебила его Ди.

– …как обычно, не проявил к случившемуся особого интереса, а отчет судмедэксперта настроил его на еще более пассивный лад.

– И что говорилось в отчете? – терпеливо спросила Ди.

– Что кость с большой долей вероятности была отделена от тела при жизни потерпевшего. И даже моя углубленная экспертиза не подстегнула расследование.

– А она, в свою очередь показала, что…?

– Один единственный удар очень острым клинком.

Ди кивнула и спросила:

– Что было потом?

– Выделить ДНК оказалось сложно, и не успели мы получить окончательный ответ из лаборатории, как на днях позвонил один рыбак и рассказал о странных снастях, найденных у островка в самых дальних шхерах. Короче говоря: мы обнаружили две сети в форме клеток, содержащие части человеческих тел. В одной из них оказалась дыра, достаточно крупная для того, чтобы через нее вывалилась берцовая кость. С тех пор мы и занимаемся этим сложным пазлом. Главная заслуга Ронни Брандена в том, что ему удалось убедить рыбака молчать о находке. Ведь если бы о ней узнали СМИ, это вызвало бы определенный резонанс.

– Значит, теперь вы обратились ко мне в обход Конни Ландина? – спросила Дезире Русенквист. – И что у вас на этот раз?

Положив одетую в перчатку руку на найденную первой берцовую кость, Робин сказал:

– Это Борис Воскобойников, русский мошенник, промышлявший незаконной деятельностью в Швеции в девяностые годы. Четырнадцать лет назад он исчез из страны. С тех пор, по сведениям российских правоохранительных органов, он занимался криминалом в Петропавловске-Камчатском, это на Дальнем Востоке России.

– Ну хорошо, а чем он сейчас здесь занимался?

– А его здесь не было, – сказал Робин. – До тех пор, как он не оказался на дне Балтийского моря.

– Вероятно, непосредственно перед этим он все же тут появился, – предположила Ди. – А второй?

Робин сменил руку и сказал: