Свобода

Бергер внимательно перечитывал результаты поиска на мониторе и размышлял. Все это о чем-то говорило, только вот пока непонятно было, о чем. Ему удалось найти в Интернете пару фотографий Нади. Один снимок более строгий, с сайта клининговой фирмы, где она работала, другой – более непринужденный, с какой-то вечеринки в саду в районе Акалладален. Там Надя и жила, в сонном квартале таунхаусов и вилл. Бергер рассматривал фотографии, пытался наложить их одну на другую, а также совместить с письмом, написанным на ужасном шведском. В глазах Нади Бергер угадывал силу, способность к сопротивлению, своего рода женскую твердость, с какой он не раз сталкивался за свою карьеру полицейского. А еще – естественную открытость, даже дружелюбие.

Ему вдруг пришло в голову, что вот так он и работает, описывая круги. А еще он с удивлением обнаружил, как ему не хватало полицейской работы.

И какая это важная часть его жизни. Насколько потерянным он себя ощущает без нее.

С другой стороны, он не создан для работы в одиночку.

Он принялся снова листать папку. Нашел маленькую флеш-карту. Бергер догадывался о ее содержимом – скорее всего, это видеозаписи терапевтических сессий с Ритой Олен, – но не хотел смотреть, пока не будет иметь полного представления о личности Нади. На данный момент известно следующее.

В восемнадцать лет вышла замуж за гражданина Швеции на Украине, только что освободившейся от Советского Союза и испытывающей серьезные административные трудности, присущие переходному периоду. Значит, велик риск, что добыть какую-либо информацию из Киева крайне сложно. Потом Надя просто взяла и появилась в Швеции, с новым свеженьким шведским паспортом.

Надо добраться до полицейского реестра.

«Проблематичное прошлое», малограмотная, подрабатывает в разных клининговых компаниях, жесткий взгляд, замуж вышла совсем юной, детей нет, по всей видимости, живет одна. Как бывшая алкоголичка или преступница. Украина, девяносто второй год – если в голову приходит проституция, не слишком ли это стереотипно?

А Микаэль Карлссон. Кто он такой?

На момент вступления в брак двадцать шесть лет, житель Стокгольма, как он оказался на Украине в период распада Советского Союза? Его персональный номер исчез с появлением свидетельства о смерти в феврале девяносто третьего, что усложняет поиск.

Бергер встал, приоткрыл окно, вдохнул немного морского воздуха, вздохнул и вернулся на свой дешевый, далекий от эргономичности офисный стул.

Сейчас бы виски.

Он посидел, ожидая, когда непреодолимое желание выпить уляжется, попытался возобновить мысленный контакт с Надей Карлссон.

Общая рамка понятна, детали не имеют большого значения. Тот факт, что Надя приехала в Швецию замужней женщиной, не менял сложившегося у Бергера представления о том, что в начале девяностых она, вероятнее всего, работала проституткой. В отличие от многих своих сестер по несчастью, Наде удалось выжить и найти свое место в обществе. Она жила в небольшом доме в районе Акалладален, и несколько дней назад ее похитили.

Надя была знакома с похитителем, это ясно. Десять раз она пыталась написать нечто большее, и каждый раз ей засовывали листок в глотку, возможно, даже буквально. Но она знала, Надя прекрасно знала, «кто он, что делает и почему». Значит, это кто-то из ее жизни, прошлой или настоящей, и он серьезно больной. И все это происходит сейчас, в эту минуту, пока Бергер сидит тут и борется с желанием выпить.

Он распечатал все найденные фотографии Нади Карлссон, прикрепил их магнитами к почти пустой белой доске; только в самом низу справа остались два снимка. Посередине Бергер поместил файлик с письмом. Потом взял маркер и рядом составил список. Отпечатки пальцев, ДНК, для этого у него есть частные каналы. Он написал «Самир». Потом: Друзья. Коллеги. Семья. Соседи. Клиенты, у которых она убирала. Машина, есть ли у нее машина? А права? Как оплачивается дом? Есть ли среди знакомых душевно больные или преступники? Вряд ли речь идет о серьезных преступлениях – сто тысяч, что за смешная сумма для выкупа?

Единственное, в чем Бергер все больше убеждался, – Надю Карлссон надо спасти.

Он вставил флешку в компьютер, на мониторе появилась иконка «Н.К._Секретно». Расшифровывается, по всей видимости, как «Конфиденциальные материалы психотерапии, Надя Карлссон». В папке – семь видеофайлов, на каждом указана дата. Самому старому файлу около полугода, а последний добавлен буквально несколько дней назад.

Бергер инстинктивно чувствовал, что это должно стать следующим шагом. Работа займет много часов, скорее всего, придется потратить всю ночь.

Теперь ему нужно добраться до этих людей. Так, чтобы никто ничего не узнал.

Бергер тяжело вздохнул, бросил взгляд на список, нашел сайты актуальных клининговых компаний. Затем взял мобильный телефон и набрал первый же номер.

Как было бы здорово расследовать обычный, рядовой случай.

Пока Бергеру удавалось игнорировать внутренний голос, нашептывающий ему, что обычным, рядовым случаем здесь дело не ограничится.

12

Двое суток и 22 часа назад

Улица прорезала Акалладален ровно посередине, вдоль нее по обе стороны теснились дома. Вдоль дороги тут и там попадались припаркованные автомобили, августовское солнце медленно опускалось над унылой местностью. Бергер прислонился к фонарному столбу. Весь мир внезапно ускорился, медленное увядание сменилось густой интенсивностью. Внутри у Бергера что-то гудело.

Он видел перед собой Молли Блум. На какое-то мгновение ему показалось, что он видит и маленькую дочку. Они кружились у него внутри.

Когда гудение прекратилось, он смог рассмотреть сцену, зафиксировать ее взглядом, вобрать в себя. Стояло полное безветрие, и было так тихо, что казалось, будто над пригородом царит возвышенный, можно сказать, благородный покой.

И вместе с тем – для парня с окраины, как Сэм Бергер – спрессованный панический страх.

Он проскользнул в приоткрытую калитку в высоком деревянном заборе. Отворившую ему женщину он узнал по фотографии с вечеринки из «Фейсбука», она провела его в тот самый сад, и вот он уже сидит в гамаке с коктейлем в руках. Сделав глоток, Бергер подумал: надо уже с чего-то начать. На вкус похоже на самогон. Наверняка в основе тайного рецепта напитка какое-нибудь домашнее спиртное.

– Значит, секрет? – спросил Бергер.

Женщина лет сорока, с явно осветленными волосами подалась вперед и, оказавшись совсем близко, произнесла с легким акцентом:

– Такой же секрет, как и вы.

Бергер выдавил из себя улыбку.

– Я польщен, – сказал он. – Для простого служащего страховой компании…

– Только ничего не подумайте, – перебила его женщина, не отстраняясь. – Мой муж может вернуться в любую минуту.

Поскольку Бергер уже погуглил информацию о Юлии Берглунд и знал, что она недавно развелась, он не стал отвечать и перевел разговор на другую тему:

– Когда вы в последний раз видели Надю?

– Вы «пытались с ней связаться»?

В интонации отчетливо прозвучали кавычки.

– Да, речь идет о ее автомобиле, – сказал Бергер.

– Об этой колымаге? – удивилась Юлия Берглунд. – В последнее время с ней было все в порядке. К тому же в июне Надя отдавала ее на целую неделю в какой-то зверский сервис.

– А «в последнее время» – это когда?

– Я же говорю, с ее чертовым фургоном все хорошо. Недавно прошел техосмотр. Все как обычно.

– Машину вскрыли, – сказал Бергер. – Все повреждения внутри.

– Ну, если бы Надину машину взломали, я бы об этом узнала. И все увидела своими глазами.

Бергер насторожился. Возможно, он близок к прорыву. Вполне вероятно, что Юлия Берглунд преувеличивает свою близость с соседкой, а может быть, она и есть та лучшая подруга, которой Надя доверяет все свои тайны.

– Такие повреждения невооруженным глазом не разглядишь, – уклончиво сказал он. – Так когда вы видели ее в последний раз?

– Сегодня четверг?

– Четверг, восемнадцатое августа, – кивнул Бергер.