Оценить:
 Рейтинг: 0

Проклятие старого помещика

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Рад новой встрече, Евграф Михайлович! Везёт Николаю Никитичу, имеет два кабинета. В здании управы и в городской думе, – весело заявил Пётр, выпрыгнув из экипажа.

– Здравствуйте, графиня, и вы, Пётр Владимирович. Почему у головы их два? – удивлённо спросил Евграф.

– Он же по своему положению является головой управы и председателем думы. Не знаю, как у других, а у нас в Туле так. Что-то господин генерал задерживается, слишком увлечён работой? Не по правилам, – продолжал рассуждать Пётр.

– Ничего страшного, что задерживается генерал, у нас есть время обсудить планы на сегодня. Предлагаю после встречи с Добрыниным где-нибудь отобедать вместе, пригласив Викторию Тихоновну, – ответил Тулин, сопровождая Ольгу Владимировну к зданию.

– Конечно, я не против, но Виктория завтра уезжает, а я обещал ей сегодня показать Тулу. Поэтому предлагаю вам вдвоём с Ольгой исполнить ваше предложение, а вот вечером давайте встретимся у нас, выпьем чаю, раскинем карты.

– Как вы, Ольга Владимировна, что скажете? – уточнил сыщик.

– Предлагайте, Евграф Михайлович, у меня сегодня много свободного времени, впрочем, давайте дождёмся результатов встречи с Добрыниным, затем будем строить планы.

Подъехал генерал Муратов с адъютантом. Остановившись возле здания, бодро выскочил из коляски. Поприветствовав собравшихся, предложил пройти в здание управы. Поднявшись по красивой чугунной кованой лестнице, украшенной рельефным узором на ступеньках и перилах, они оказались в приемной головы. Служащий, видимо, выполнявший обязанности секретаря, увидев важную компанию, пропустил без доклада. Сопровождавший генерала жандармский офицер остался в приёмной.

– Александр Иванович, как я рад вас видеть! Вчера получил записку. Прибывал адъютант от вас с просьбой принять, если имеется свободное время. Ваше предложение о встрече меня несказанно порадовало. Конечно, не откажу в общении, кто ж начальнику жандармского управления откажет? Никто. Для вас всегда есть время, – ответил Николай Никитич, радушно встречая гостей в центре кабинета.

– Спасибо, дорогой Николай Никитич, знал, что не откажете старому товарищу, – широко улыбаясь, ответил Муратов.

– Что вас привело, чем обязан? Совсем недавно виделись в театре, на прекрасной постановке симферопольской труппы. Что-то случилось после этого? – уточнил семидесятилетний хозяин города, выглядевший подтянуто и бодро для своих преклонных лет.

– Что вы, Николай Никитич, ничего существенного, но есть дело, совсем небольшое. Сказал бы, мизерное дело для вас. Да и не дело совсем, а так, дельце. Хотел представить вам одного молодого человека, вашего земляка. Остальных из присутствующих вы знаете давно и, надеюсь, с лучшей стороны, – пошутил Александр Иванович.

– Так-так, вижу одно незнакомое мне лицо, но не сомневаюсь в личных и служебных достоинствах, коль вы, Александр Иванович, лично представляете! Назовитесь, с кем имею честь знакомиться, – ответил голова и хитро посмотрел на неизвестного гостя.

– Позвольте, я за него скажу. Как говорил ранее, представить хочу молодого человека. Тулин Евграф Михайлович, титулярный советник, служит при московской сыскной части, туляк, родом с Суходольского прихода. Дворянин, обучался в Александровской военной гимназии, воевал в последнюю Крымскую войну, дослужился до звания штабс-капитана. Героически защищал Баязет, награждён серебряной имперской медалью за военные действия в период русско-турецкой войны 1877—1878 годов. В общем, очень достойный дворянин и гражданин Отечества. В последнее время оказывает нам большую помощь в розыске преступников. Слышали, наверное, два дня назад убийцу Ерша взяли? Его рук дело. Мною при содействии генерала Бестужева ходатайство направлено в Санкт-Петербург, в высочайшее присутствие, с просьбой рассмотреть возможность присвоения следующего чина досрочно и выплаты хорошей премии. Поэтому деньги у нашего героя вскорости появятся. Хотелось бы обсудить коммерческий вопрос, если вы не возражаете. Думает и мается, куда их потратить с пользой для дела. У нас в губернии все знают, что лучше вас никто совет не даст в коммерческих делах, как, впрочем, и во всех остальных, вы известный дока, – подвёл итог своему монологу генерал Муратов.

– Помогу, чем могу, – с уважением сказал Добрынин и пожал руку Евграфу в знак особого уважения.

– Очень приятно, Александр Иванович! И вам спасибо, молодой человек, за обращение ко мне. Польщён, польщён. Давайте обсудим несколько позже наши коммерческие дела, а пока присаживайтесь, чай уже готов. Все вопросы решим. Мы, туляки, хоть люди и небогатые, но гостеприимные и воспитанные, а то своими коммерческими делами нашу очаровательную графиню утомим, – продолжал говорить Добрынин, помогая Ольге Владимировне присесть за чайный столик.

– Да, Николай Никитич, вы гостеприимны, об этом весь город знает. Чаю отведаем с удовольствием, у вас он всегда особый, вкуснее в губернии нет, – поддержал разговор Муратов, также присаживаясь к столику.

– Вы, Ольга Владимировна, всё хорошеете, одна из самых очаровательных и неподражаемых наших тульских красавиц. Да что тульских – российских красавиц! Как папенька, Владимир Алексеевич, и маменька поживают? Как дед? – уточнил голова.

Пока Пётр рассказывал о жизни семьи, Евграф с интересом рассматривал легендарного голову и его кабинет. Вчера он много услышал об этом известном и удивительном человеке. Добрынину шёл семьдесят первый год, но он был необычайно крепок и подвижен. О нём говорили как о человеке выдающегося ума и хозяйской хватки. Не зря четверо членов его семьи уже более тридцати пяти лет правили городом, занимая эту должность двенадцать сроков. Сам Добрынин был избран уже в седьмой раз, до 1886 года. Его род начинал свой путь в большую жизнь с казённых кирпичников, затем способные предки занялись торговлей хлебом. В восемнадцатом веке стали купцами второй гильдии, в начале девятнадцатого века были переведены в сословие почётных граждан города. А три года назад, в шестьдесят восемь лет, Николай Никитич получил дворянство, с этого момента он и все его дети, а также и потомки детей стали дворянами Российской империи. В Туле голове принадлежала большая часть всех хлебных лавок, кроме того, семья Добрыниных торговала и железом, поставляя товар местным заводам. Николай Никитич являлся крупным домовладельцем, сдавая площади под магазины, квартиры и гостиницы, однако особой страстью головы были кони.

Добрынин расширил коневодческое хозяйство в сельце Прилепы, выкупив конюшни и землю у военного ведомства после смерти генерала-майора Гартунга, бывшего управляющего императорскими конными заводами в Москве и Туле. Он был награждён многими орденами и медалями, среди которых имелся даже персидский орден Льва и Солнца, утверждённый вторым шахом Ирана, Фетх Али-шахом. Голова являлся всем известным меценатом и благотворителем, совместно со многими купцами совершил много богоугодных дел, приносящих пользу тульским жителям. Из них особо выделялось строительство Богородичного Пантелеимонова монастыря в Щеглове, на которое он дал более пятидесяти тысяч рублей. В общем, являлся настоящим и признанным отцом города, неустанно думавшим о пользе обывателей и общественных присутствиях. Кабинет у него был купеческим, несмотря на дворянство, на стенах висели портреты императорских особ, в том числе Александра III, ныне правящего. Изразцовая печь, располагавшаяся в углу, имела искусное художественное исполнение, на стенах размещались канделябры для свечей. Бархатные шторы на окнах и все предметы интерьера кабинета имели вид основательный и крепкий, как и сам хозяин. На хорошем дубовом столе резной работы большой стопкой лежали конторские книги, с одной стороны – городские, с другой – свои, по личной коммерции и торговле.

«За столько лет правления городом у уважаемого головы уже все коммерческие дела перепутались. Где государственные, городские, а где – свои, личного хозяйствования, однако и там, и там польза большая. Город развивается, сам богатеет. Вот ведь умудряются особые люди не путать своё с чужим, везде успевают. Рождён порядочным, поэтому и не ворует», – подумал Тулин.

– Ну, а как там у вас в Прилепах? Что с конезаводом? – перехватил инициативу у Петра генерал Муратов.

– Всё неплохо, я даже сказал бы – прекрасно! Сейчас там у меня тридцать коней, много орловских. Прямые потомки тех, что выведены графом Орловым-Чесменским на Хреновском заводе в Воронежской губернии. Месяц назад прикупил я на этом Хреновском конезаводе за восемьдесят тысяч трёх коней. Одного жеребца Антония и двух кобылок-маток, Эсмеральду и Крали. Уже перегнали в Прилепы. Жеребец свою родословную ведёт от самого Бычка, а тот от Сметанки, так что будем ждать хорошее потомство, скоро на лучшие ипподромы выйдем, – с удовольствием и гордостью рассказал Николай Никитич.

– А что это за жеребцы такие, Сметанка и Бычок? Чем они так знамениты? – заинтересованно спросила Ольга.

– Сметанка был арабским скакуном и основателем породы, купленным за огромные деньги, за него заплатили шестьдесят тысяч серебром. Он того стоил, высокий и крепкий красавец. Когда граф Орлов его приобрёл, то побоялся морем отправлять и приказал везти сушей. Охраняли его больше двух десятков солдат и слуг. Турки выдали охранную грамоту и приставили янычар, все ехали верхом, а коня конюх вёл в повод. Шли через Румынию, Молдавию, Венгрию, Польшу, ну, и так далее, не дольше пятнадцати вёрст в сутки. Везде караван на границе встречали местные власти, выделяя военную специальную охрану. По прибытии в Россию вместе с другими лошадьми был окроплён святой водой, и в честь его прибытия отслужили краткий молебен. После смерти конь оставил четырёх сыновей и одну дочь, а его скелет был помещён в музей. Вот такой был скакун, – с удовольствием рассказал голова. Было видно, что эта тема ему близка и интересна.

– Да, удивительно, некоторые кони оставляют после себя память большую, чем некоторые люди, – улыбнувшись, сказала графиня.

– Бычок – это Бычок! В 1836 году этот удивительный гнедой конь, рождённый на Хреновском заводе, пробежал в Москве на скачках три версты за пять минут сорок пять секунд и поставил мировой рекорд того времени. После скачек его купил один из коннозаводчиков за огромные деньги – тридцать шесть тысяч рублей. После этого с большими предосторожностями перегнал к себе на конезавод для поднятия потомства, – вновь доложил Добрынин.

– С такими познаниями и такими настроениями вскоре вы, Николай Никитич, затмите славу графа Орлова-Чесменского и прославите тульскую землю. Прилепы станут одним из мест, где существуют лучшие конезаводы, а память о вас переживёт поколения благодарных потомков. О вас ещё неоднократно напишут многие, с прославлением ваших заслуг, – с улыбкой заявил Муратов.

– Стремимся, стараемся, но возраст у меня, сами понимаете, немалый, думать о вечном надобно. Для детей стараюсь и для родного края. В этом вы правы. Бог даст, Прилепский конезавод многие поколения переживёт, вот тогда и вспомнят обо мне добрым словом, в церкви свечку поставят, спасибо скажут. Бог – не Микишка, у него своя книжка. Что мы всё о конях да о конях, давайте вернёмся к вопросу молодого человека. Так что вы желаете, Евграф Михайлович? – уточнил Добрынин.

– Хотелось бы ему на сумму дополнительного вознаграждения приобрести землю под усадьбу и саму усадьбу начать строить. Специально уточнил цены в Суходольском приходе, вблизи усадьбы Астебное, хорошая земля сейчас идёт по пятьдесят-шестьдесят рублей за десятину. Там многие земли вами, уважаемый Николай Никитич, скуплены. Не могли бы уступить какой-нибудь хороший участок по милостивой цене? Евграф Михайлович заслужил пользой нашему краю! – неспешно и уверенно заявил начальник жандармского управления.

– Есть там у меня землица, всё вы, Александр Иванович, знаете! Не обмануть вас, не укрыться. Отчего не уступить, хорошему человеку можно и пользу сделать. А если и очаровательная Ольга Владимировна того желает, тогда разговор за малым, только выбрать остаётся! Ради неё всё сделаем. Я, так понимаю, все, кто прибыли, это ходатаи за титулярного советника, – весело заявил голова.

Но дальше разговор был неожиданно прерван, в кабинет вбежал служащий-секретарь с изумлённым и испуганным лицом. За ним ещё один человек, лицо его тоже было перекошено от страха. Все, кто находился за столом гостеприимного хозяина кабинета, повернулись к вбежавшим.

– Беда, батюшка, беда, отец родной! – запричитал секретарь.

– Что случилось, Аристарх? Не томи душу. А это кто с тобой? – спросил взволнованный Николай Никитич.

– Беда! Жеребца Антония и кобылок Крали и Эсмеральду похитили конокрады! Это вот табунщик с завода, его управляющий прислал с докладом о происшествии, горе-то какое навалилось! Сейчас сам всё расскажет, – запричитал секретарь Аристарх.

– Ну, говори, не томи душу! – строго приказал голова.

– Ваше высокоблагородие, коней украли! Поутру старший конюх пришёл, начал проверять утреннюю дачу лошадям, а Васьки-конюха, который к ним был прикреплён, нет в конюшне. Посмотрел, а в денниках ни жеребца, ни кобыл. Они же в отдельной конюшне содержались, особо ото всех. Управляющий всех табунщиков, свободных конюхов и помощников поднял на коней, по округе на розыски отправил, сам определил, где и как искать, он округу знает хорошо. Табунщиков не было, они с основным табуном на дальнем пастбище были. Управляющий сказал вам доложить и после ваших указаний обратно ехать.

– А ты кто будешь? – уточнил Добрынин.

– Десять дней как у вас работаю на конезаводе табунщиком, из прилепских, управляющий нанял, Фёдором Кушкой кличут.

– Вот что, Фёдор, обожди в приёмной! Дай подумать, – взволнованно ответил Добрынин.

– Как прикажете, Николай Никитич, – с этими словами гонец развернулся и быстро скрылся с глаз хозяина.

– Что ж такое творится, Александр Иванович? Кто ж посмел? Может, цыгане или наша золотая молодёжь? Сейчас, знаете, некоторые дворяне и помещики взяли за правило лошадей красть, у них это как спорт, развлечение. Одного коня помещик Трескин пытался похитить у купца второй гильдии Фролова. Да только для Трескина плохо окончилось: его приказчики купца изловили и хорошенько отдубасили, сейчас при смерти дома лежит. Прошу, Александр Иванович, помочь, шутка ли, такие производители! А каких денег стоят! Восемьдесят тысяч отдал чистыми, не считая перегона и прочих затрат. Кто посмел? Изверги, а не люди! – продолжал расстраиваться неутешный и огорчённый Николай Никитич.

– Николай Никитич, полно вам так надрываться. Всех на ноги поставим, а ваших лошадей найдём, обещаю вам. У нас ещё с этим порядок, а вон в Тамбовской губернии в прошлом году было триста заявлений о кражах лошадей, в Рязанской – четыреста. У нас всего сто. Будем искать, вот ведь ничего не боятся, за кражу или сбыт краденой лошади положено заключение в общую тюрьму до года. Если будет доказан постоянный промысел, то и ссылка в Тобольск или ещё куда похуже. Ну что, Евграф Михайлович, подключайтесь. Заодно и Прилепы изучите, отпуск с пользой для дела пройдёт. Надо нам Николаю Никитичу помочь. Всё, что от меня требуется, будет сделано, лучших сыщиков-филёров и нештатных агентов подключу, всю информацию предоставлю, – пообещал огорчённый случившемся не меньше, чем хозяин прекрасных коней, генерал Муратов.

– Ну что ж, делать нечего, немедленно займусь, сейчас и выеду в село, на конезавод. Когда вам сообщить о результатах, если таковые будут? – уточнил сыщик.

– Немедленно, милейший, немедленно! Я сам туда тоже выеду, только вот отдам необходимые распоряжения по городу, а вы мой экипаж берите и поезжайте. Прошу вас, примите все меры!

– Не беспокойтесь, Евграф Михайлович найдёт коней, не такие сюжеты распутывал. Я ему тоже готов помочь, если генерал Бестужев не будет против моего участия. Попросите генерала, для вас мы все готовы подключиться, – поддержал Пётр.

– Спасибо граф, дай бы Бог! Дай бы Бог! Попрошу Василия Николаевича, авось не откажет, вдвоём-то вам сподручнее будет. Вы уж, Ольга Владимировна, голубушка, извините старика, вот как вышло. А что касаемо землицы, решим, вот разберёмся с бедой и решим! – огорчённо заявил Добрынин.

После этого разговора гости покинули городскую управу. Муратов убыл к себе. Пётр направился к Виктории Тихоновне, получив заверения Евграфа, что сегодня он ему не нужен. Ольга Владимировна решила тоже ехать в Прилепы, к большой радости Евграфа.

Глава 2 Подпоручик Ржевский

Усадьба Мильшино, что располагается недалеко от города Венёв Тульской губернии, готовилась к театральным действиям. Господский дом, построенный в стиле императорского Зимнего дворца в миниатюре, сотрясал весёлый смех. Хозяин усадьбы, Пётр Семёнович Ржевский, бывший поручик императорской армии, а ныне уездный земский начальник, находился в Туле, был вызван полицмейстером с докладом о своих успехах и неудачах. Неудач было больше, но это никак не влияло на настроение семейства Ржевских. Впрочем, никто в точности и не знал, там ли Пётр Семёнович. Может, и в Туле, а может, у одной из своих многочисленных любовниц. Только всем известных дам, милых сердцу офицера, насчитывалось около двадцати. Сергей Семёнович, младший брат, готовил карнавальный спектакль.
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5