Муж в подарок, неприятности прилагаются

– Я хочу тебя. – Говорить было тяжело, мое тело уже горело, и все мысли были о том, что делают сейчас руки Нейтана.

– Хорошая девочка, – похвалил мужчина, раздвигая мне ноги коленом.

Вошел он резко, сразу заполнив меня. Его движения были стремительны, а сам мужчина ненасытен. Казалось, он действовал на инстинктах, желая доказать всем, что я его. Однако он не знал, что этим только залечивает мою боль. Я хотела быть его, мне была приятна его ревность. Она дарила мне надежду, что я необходима мужу, что я желанна, а может быть, даже любима.

Утро наступило слишком быстро. На завтрак я спускалась с тяжелым сердцем. Было неудобно перед Адамом, и я все еще считала себя не готовой к встрече с Элизабет, хотя настраивалась стать более смелой, не пасовать и не опускать взгляд. Легче сказать, чем сделать, но я попробую.

– Ваше сиятельство, завтрак накрыт в малой гостиной. – Появление служанки было внезапным, однако своевременным, иначе я бы прошла мимо комнаты. Странно, почему именно там будет проходить завтрак?

Все вопросы отпали, когда я вошла в комнату и обнаружила, что стол сервирован лишь на троих, и Нейтан с Элизабет уже дожидаются меня.

– Доброе утро. – Улыбка вышла натянутой, но большего я выдавить из себя не могла.

– Я хотела поблагодарить вас, леди Эмилия. Вы вчера увели Милли подальше от того ужаса, что творился. Моей дочери не стоило видеть меня в таком виде и бедного мистера Арвина. Надеюсь, ему уже лучше? – Последний вопрос был адресован уже Нейтану. Я не могла не обратить внимания, как ее рука легла на запястье моего мужа, как придвинулась к нему женщина, словно ища защиты.

– Да, целители сказали, что опасности для жизни нет, – ответил Нейт, встав из–за стола. Муж подошел ко мне и, поцеловав руку, повел меня к столу, помогая присесть.

– Доброе утро, Эмма, – прошептал мне Нейтан, перед тем как вернуться за стол.

– Огромное спасибо вам за все! – не унималась Элизабет, продолжая играть доброжелательность.

– Милли не только ваша дочь, но и моя, поэтому благодарности тут излишни. – Несколько резким оказался ответ, и улыбка Элизабет сникла. Я не хотела грубить, но не смогла совладать с собой. – Я заботилась о своем ребенке.

– Нейтан говорил, что вы полюбили Милли, но, признаться, я думала, он преувеличивает.

– Ничуть.

Мой ответ пришелся не по душе Элизабет, но уже через минуту она, сияя улыбкой, поинтересовалась у меня:

– Две матери лучше одной, не правда ли?

– Вы правы, леди Элизабет. – Мое сердце кричало, что ничего подобного, нам и без нее было хорошо. Появление Элизабет лишь запутает ребенка, но, конечно, я не вправе говорить такое. Более того, во мне сейчас говорили эгоизм и ревность. Милли должна знать свою родную маму.

– Ну что вы! Зовите меня, пожалуйста, Лиззи. Так меня зовут все друзья. Надеюсь, мы с вами подружимся. – Дружить мне хотелось меньше всего, но ради Милли, ради Нейтана я кивнула.

– Элизабет, я хочу поговорить с тобой до того, как ты встретишься с Милли. – Нейтан был подчеркнуто вежлив и холоден. – Ты должна понять: тебя долго не было, Милли не знает тебя, для нее мамой стала Эмма.

– Она называет вас мамой? – Глаза женщины наполнились слезами. На миг мне даже стало ее жаль.

– Нет, Милли зовет меня по имени. – Мой ответ успокоил Элизабет, она даже чуть улыбнулась кончиком губ.

– Ты не рассказывал ей обо мне? Не показывал портреты? – И вновь она взяла Нейтана за руку. Ну сколько можно?

– Ты уехала с другим мужчиной, я был зол на тебя. – Я завидовала спокойствию мужа, внутри меня все бурлило. Инстинкты требовали убрать соперницу и от мужа, и от дочери.

– Я понимаю. – Ее рука безвольно упала на стол, а сама женщина опустила голову и замолчала, будто пытаясь смириться, но в следующую минуту она подняла взгляд, и в ее глазах застыла решимость. – Я для нее чужая, но она для меня – нет! Я потеряла почти три года ее жизни, но впереди еще так много времени. Не отнимай у меня дочь, молю тебя, Нейтан. – Женщина схватила его за руку, по ее щекам текли слезы, а в глазах было столько мольбы, что я не выдержала.

– Успокойтесь, Лиззи. – Я взяла ее ладонь, она была ледяной. – Никто не лишит вас дочери. Нам необходимо договориться между собой, что и как рассказать Милли. Мы все любим ее и не хотим причинить ей вред.

– Правда? —Элизабет смотрела с надеждой, но не на меня, на Нейтана.

– Да, Эмма права, – нехотя подтвердил мои слова муж, наверно, мне не стоило давать таких обещаний.

– Предлагаю сказать, что ты была больна и не могла приехать к ней, а сейчас твое самочувствие наладилось. В какой–то степени это правда.

– Я бы никогда не бросила ни тебя, ни Милли. Я люблю вас всем сердцем.

Ее оговорку заметили все. Судя по тому, с каким вызовом смотрела Элизабет, это была не оговорка. Вся моя жалость к ней ушла. Я внимательно наблюдала за мужем, но он был спокоен и невозмутим. Нейтан сделал вид, что ничего не услышал, более того, он держался холодно с бывшей женой. И это не могло меня не радовать.

– Элизабет, если я узнаю, что твое общение не идет Милли на пользу, то буду вынужден отказать тебе в гостеприимстве.

Взгляд Нейтана был строгим, губы поджаты. Всем своим видом он показывал, что Элизабет для него чужая. Такая манера поведения подарила мне уверенность, и я чувствовала себя уже не так скованно.

– Я не враг своей дочери! – горячо воскликнула женщина, но что Нейтан лишь спокойно ответил:

– Очень на это надеюсь.

Все приступили к завтраку. Мне кушать не хотелось, но я заставляла себя. Хотя бы ради того, чтобы выпить зелье. Или не пить? Если я подарю Нейтану ребенка, никакая Элизабет не встанет между нами. Наш брак не расторгнут. По крайне мере, без моего согласия, а я буду не согласна! Эта мысль была заманчивой и одновременно гадкой. Манипулировать, понести только для того, чтобы удержать мужа. А потом? Жить и чувствовать, что меня не любят, а лишь терпят? Нет. Я не поступлю так никогда. Я хочу, чтобы меня выбрали потому, что любят, дорожат.

«Наш ребенок будет желанным, или его не будет вовсе», – после этого обещания самой себе я ощутила спокойствие.

Атмосфера за завтраком не была радужной, а окончание вышло и вовсе скомканным. Элизабет настояла на разговоре с дочерью сразу после завтрака. Более того, она привела доводы, почему объясниться с Милли стоит им двоим без меня. Нейтану не нравилась эта затея, но возразить было нечего. Действительно, вряд ли мне будет приятно слышать историю любви Элизабет и Нейтана и, возможно, Милли и вправду не захочет общаться с родной матерью, чтобы не обидеть меня.

***

Ритуал, который разработал мой свекор, был связан с лунным циклом. Первую часть обряда я уже сделала на растущей луне – подготовила артефакт. В полнолуние мне необходимо создать связь между духом и артефактом. Это требовало от меня умений, а в частности – сделать два сложных плетения. Я уже долгое время пыталась выполнить их идеально, но получалось плохо. Нити должны быть слишком тонкими, а плетение слишком ажурным. Я то путалась, завязывая узлы, то натягивала слишком сильно, и нити рвались. До новолуния осталось всего три дня. Все свое свободное время я практиковалась. Сейчас получалось еще хуже, ведь все мои мысли были в саду. Изредка выглядывая в окно, я видела, как Нейтан и Элизабет ведут за руки Милли и рассказывают ей что–то. Девочка была настроена дружелюбно, и это меня радовало. Взгляды же, которыми обменивались ее родители, породили в моем сердце ревность. Я и не думала, что могу испытывать подобное чувство.

Отойдя от окна, я сосредоточилась на плетении. Призвав свои молнии, заставила их не искрить, а мягко струиться, образуя тончайшую нить. Она сверкала, но текла, создавая нужные мне линии. Аккуратно переплетая, я старалась контролировать натяжение нитей. Работа была кропотливой, спешка была здесь неуместна, и мои руки уже болели от напряжения, но я не сдавалась. Осаждая саму себя, чтобы не ускориться, я перевела дыхание и продолжила вести нить. Сейчас мне надо было переплести между собой два элемента, и тогда останется лишь финальный завиток. Медленно и аккуратно я проделывала работу, чувствуя, что отдаю слишком много сил. Финальный завиток получился немного неровным, но все же плетение удалось сделать. Ни одна нить не порвалась и не запуталась.

Я устало присела в кресло. Мой лоб покрылся испариной. Надо признаться, что моих сил не хватит для ритуала. Я не сплету два сложных плетения одно за другим. После первого я уже чувствую слабость, а на второе у меня просто не останется сил. Что же делать? Отказать Арике я не могу. Попросить помощи у Адама?

– О чем задумалась, цветочек?

Я устало улыбнулась: что Нейтан, что Арика постоянно называли меня цветочком. Если вначале меня это обижало, то теперь я спокойно реагировала на такое обращение.

– Думаю о ритуале.

– Не удаются плетения? —Арика погладила меня по волосам, словно утешая.

– С трудом, но дело в том, что мне не хватает силы.

– Мы можем подождать. До пробуждения сил Милли еще много времени.

Девочке всего три года. Обычно силы пробуждаются в возрасте двенадцати–тринадцати лет, когда маг готов принять стихию, слиться с ней, научиться слышать ее и контролировать.

– Я могу попросить о помощи Адама, – предложила я, но Арика изменилась в лице и категорично заявила:

– Исключено.